Зона поражения - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Макнилл cтр.№ 42

Позади медикае стоял грузовик, в кабине которого скучал санитар, а кузов был набит упаковками ампул с вакцинами, стерильных игл, марли, синтобинтов, витаминов, таблеток для очистки воды и прочими жизненно необходимыми медицинскими припасами.

Касуабан потер виски и тяжело вздохнул. Затем поднялся из-за столика и помахал людям, стоявшим к нему в очереди на осмотр.

— Вернусь через пару минут, — сказал он, прежде чем отойти к своему грузовику и принять из рук санитара кружку чуть теплого кофе. Напиток был мерзким на вкус и почти остывшим, но это все-таки было лучше, чем ничего.

Серж прикрыл веки и присел на подножку, опоясывавшую корпус двигателя. Он решил дать отдых своим усталым глазам — несколько часов прерванного сна, проведенные на раскладушке в кабинете, не смогли восстановить его силы.

Касуабан с самого рассвета работал в Мусорограде, и скоро ему предстояло ехать к очередному импровизированному медицинскому пункту. Серж покосился на кабину грузовика, раздумывая, как бы ему отвлечь санитара, когда увидит «Леман Русс», помеченный Паскалем Блезом, и суметь тайком выгрузить припасы.

— Легче не становится, как я погляжу, — раздался рядом чей-то голос.

Касуабан подскочил на месте — испуг и вызванный им скачок адреналина стали серьезным испытанием для его организма. Кофе расплескался, забрызгав одежду.

Рассерженный, медикае оглянулся и увидел Шейво Тогандиса, с трудом выбирающегося из комфортного паланкина Экклезиархии — словно огромная бабочка из слишком плотного кокона.

— Чего тебе? — прорычал Касуабан, радуясь тому, что кофе был таким холодным. — Что не легче?

— Не становится легче помогать страждущим, — пояснил кардинал. — Сдается мне, что кое-кто тут поставил перед собой цель, которую в принципе невозможно достигнуть.

— Ты прав, Шейво, — согласился Касуабан, откидываясь на борт грузовика. — Легче не становится. Да и не может стать.

— В точку, — произнес кардинал.

Тогандис просто обливался потом, что неудивительно при его комплекции, и Касуабан улыбнулся, наблюдая, как прислуга силится помочь толстяку выбраться из паланкина.

Оказавшись наконец на воле, Тогандис подошел к грузовику и обменялся рукопожатием с медикае, который с трудом подавил в себе желание сразу же вытереть о штаны ставшую липкой от чужого пота ладонь.

— Доброе утро, дружище, — произнес кардинал. — Еще один день в служении Императору и его народу.

— И еще один день для исправления ошибок прошлого, верно? — отозвался Касуабан.

Тогандис одарил его странным взглядом и кивнул, жестом приказывая своей свите, состоящей из священников и сервиторов, поставить его переносной алтарь у останков сгоревшей самоходной артиллерийской установки «Грифон».

Серж Касуабан и Шейво Тогандис составляли весьма странный дуэт и тем не менее за годы, прошедшие со Дня Восстановления, стали если и не друзьями, то во всяком случае — товарищами, связанными общим делом. Они никогда открыто не обсуждали то, чему стали свидетелями на Зоне Поражения, но оба каким-то образом поняли, насколько нуждаются друг в друге, и, почти не сговариваясь, принялись выплачивать свой долг Салинасу и всем его гражданам поочередно.

Раз в неделю они наведывались в самые нищие трущобы Барбадуса. Касуабан предлагал нуждающимся свои врачебные услуги и советы, а Тогандис проповедовал всем желающим слово Императора. Поначалу в этих вылазках трудиться приходилось почти лишь одному Касуабану, но время шло, дела у людей за годы, прошедшие со Дня Восстановления, становились все хуже, и все больше и больше граждан города приходили искать защиты и благословений Императора.

Касуабана никогда не сопровождали солдаты, только водитель да несколько сервиторов, чтобы помогать разгружать медикаменты и обеспечивать самую минимальную охрану, в которой, спасибо Паскалю Блезу, почти не было необходимости. Тогандис путешествовал несколько менее скромно, разъезжая в паланкине из инкрустированного дерева с серебряной оковкой, сопровождаемый небольшой компанией распевающих псалмы священников и лоботомированных кадильщиков.

— Поздновато ты сегодня, — заметил Касуабан, но без упрека в голосе.

— Да, — отозвался Тогандис, — мое сомнамбулическое состояние было отравлено фантасмагориями.

С трудом отыскав смысл в словах кардинала, Касуабан кивнул:

— Что-то плохое приснилось?

— О, это лишь отчасти описывает произошедшее, мой гиппократствующий друг.

— Ночной кошмар? — спросил медикае настолько непринужденно, насколько мог.

— Не то слово. Видения столь отвратительного свойства, что, уверившись в их реальности, человек и с ума сойти может.

— И что же тебе приснилось?

— Мой милый Серж, известно то, я думаю, тебе.

— Шейво, откуда же мне знать?

Тогандис наклонился поближе, так, чтобы его больше никто не мог услышать.

— Мне снилась Зона Поражения.

— Ох.

— Вот, слог один, а все уж сказано, — сказал Тогандис. — Что ж, вполне точное описание.

— А ты что ожидал услышать? — прошипел Касуабан, хватая кардинала за руку и оттаскивая его подальше от кабины грузовика. — Держал бы ты лучше свой проклятый рот на замке. Это не та тема, о которой стоит рассуждать вслух, а в этом месте и подавно.

— Хочешь сказать, тебе не снится Хатуриан? — произнес Тогандис. — Боюсь, я буду склонен назвать тебя лжецом, если ты заявишь нечто подобное.

— Ты не мой исповедник, Шейво, — сказал Касуабан, вытаскивая из кармана помятую серебряную фляжку и отхлебывая из нее.

— Ага, теперь я вижу, почему ты снов своих не запоминаешь, — заметил кардинал.

— Не смей меня судить, — отрезал Касуабан, делая еще один глоток. — Уж кому это и делать, так точно не тебе.

— Коль человек в церковном облачении не смеет обличить тебя в пороке, то кому еще это сделать?

— Не тебе, — повторил Касуабан. — Нет у тебя такого права. Ты и сам был там.

Тогандис кивнул и пододвинулся к товарищу настолько близко, что тот почувствовал аромат сегодняшнего завтрака кардинала и затхлый запах пота.

— Я был там, это точно, и мир скорее перевернется, чем перестану жалеть о том.

— Неужели? — язвительно усмехнулся Касуабан, тыкая пальцем в грудь священнослужителя. — Тогда чего же ты все еще носишь медаль? Гордишься?

Тогандису хватило приличия как минимум на то, чтобы смутиться.

— Нет, не горжусь. Ношу же потому лишь, что, если я ее сниму, подаст то Лито Барбадену недобрый знак. Или, может, ты думаешь, что, хотя бы заподозрив, что мы злоумышляем против него, он не пошлет Эвершема по наши головы?

Касуабан вцепился в одеяния кардинала.

— Говори, мать твою, потише! — прошептал медикае. — Или ты смерти нам ищешь?