Созвездие ворона - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 87

— В том-то и штука, Нил, что дальше идти не имеет смысла! Пусть все идет своим чередом, по давно накатанным рельсам. Изменить нам ничего не дано, и «сверхчеловека» нам с вами увидеть не доведется.

— Все зависит от того, что понимать под этим выражением, — сказал Розен.

— Я думаю, — вставил молчавший Берч, — понимать следует того, кому дано будет встать над законами, о которых говорил господин Рафалович, и, презрев их, стать Богом для себя.

— Да, да! — подхватил Блитс. — Знаете шутку? Бог умер, подпись — Ницше. И надпись на могиле Ницше: Ницше умер. Подпись — Бог!

Берч ответил на это снисходительной улыбкой.

— А мне кажется, что отрицание божественного начала равнозначно поклонению дьяволу, ибо пустоты не существует и, изгнав бога, вы освобождаете место в душе для темных сил! — сказал Делох.

— В самом деле?

Берч не собирался иронизировать или убеждать. Ему просто доставляло удовольствие говорить об этом.

— Те, кто избрал темную дорогу, не доходят до ее конца! Их губит собственное тщеславие, — продолжил убежденно профессор.

— Вы знакомы с воззрениями индусов на этот вопрос? Одно время восточная эзотерика была весьма модной на Западе. Полагаю, в России эта мода тоже должна была проявляться в том или ином виде. Впрочем, началось все гораздо раньше, с так называемых теософов. В большинстве своем нелепые и легковерные человечки, они сделали многое. Ваша соотечественница Блаватская сделала многое, чтобы распространить восточный мистицизм, но мало кто знаком с его истинным смыслом. Если вы возьметесь за труд изучить индуистскую мифологию, то обнаружите удивительные с точки зрения западного человека вещи. Оказывается, подвижничество, обретение чудесной силы — это удел не только святых. Многие злые демоны становились небожителями.

— Мне кажется, нет ничего удивительного в этой моде на восточный мистицизм, — сказал Рафалович, — во-первых, это не сегодня началось. Теософскому течению уже больше ста лет.

— Удивительно другое, — уточнил Берч, — то, что люди ищут в восточной традиции то, чего там нет в принципе.

— Что вы имеете в виду?

— Все мы живем в системе христианских ценностей, господин Рафалович, независимо от воспитания. Христиане, иудеи, коммунистические атеисты — мы западный мир. В том числе и Россия. Нравится это кому-то или нет, но это так. Все мы в одной упряжке. И те, кто ищет на Востоке высшую духовность в противовес «гнилому» материализму, ищут христианские идеалы добра и справедливости. Но их там нет! Взгляните на этот загадочный Восток трезво, разве духовность народа определяется эзотерическими учениями, а не тем, как они воплощаются в жизнь? Я хорошо знаю, какие настроения преобладают сейчас в той же России. Прежние восторги перед открывшейся свободой и безграничное доверие к Америке, моей стране, сменились ненавистью. Ненавистью побежденных, простите за прямоту. Теперь для большинства ваших сограждан Соединенные Штаты представляют собой воплощение агрессии и бездуховности. Зато на ваших улицах по-прежнему бродят кришнаиты. А теперь посмотрите на Индию, до колонизации человеческая жизнь там не стоила ни гроша. И если бы не английское командование, эти ненавистные колонизаторы, вполне вероятно, там до сих пор люди бросались бы под колесницу Джагганатха, а по дорогам бродили бы душители, приносящие путников в жертву кровавой Кали. И это только ничтожная часть ужасов, которые там творились. Я слышал недавно, как один из ваших модных политиков сокрушался из-за того, что Петр Великий последовал в свое время по западному пути! О, безусловно, для Европы было бы гораздо лучше, если бы он взял за пример Индию, страну отсталую и в техническом, и в политическом плане, где до недавнего времени хозяйничали англичане и которая по сей день не может решить свои внутренние проблемы. Поезжайте в Индию и посмотрите на трупы, плывущие по Гангу, и на благочестивых индусов, совершающих омовение рядом с этими телами…

— Индия не единственная страна на Востоке! — заметил Рафалович.

— А вы предпочли бы видеть Россию вторым Китаем? Только не забывайте, что китайские экономические успехи — следствие рыночной политики государства, а в прошлом у Китая времена неслыханных унижений и культурной революции.

— Вы хотите сказать, что Петр Великий сделал правильный выбор?

— У него не было выбора. Как и у всех нас. Есть силы, которые управляют мировым процессом, и они воплощены не в людях, тайных обществах и даже не в пророках…

— Может быть — в звездах?

— И в звездах! Спросите любого сведущего астролога — он вам скажет, что падение коммунистических режимов было предрешено задолго до того, как Горбачев стал генеральным секретарем.

— В любом случае, это печально. Поймите меня правильно, я не поклонник коммунистической партии, но вместе с ее крахом рухнула целая империя. А такие события не проходят бесследно ни для самой страны, ни для остального мира. До краха Советского Союза в мире соблюдался паритет сил. Когда Соединенные Штаты намеревались ввести войска в Египет, достаточно было намека со стороны Сталина, что советские власти не станут воспрепятствовать тем своим гражданам, кто намерен оказать помощь дружественной стране! Сейчас подобными заявлениями никого не напугаешь, потому что…

— Однако давайте будем реалистами! — предложил Нил. — Случилось то, что случилось. Можно бесконечно спорить по поводу того, что случилось бы, какой была бы Россия, если бы не переворот в семнадцатом году. Или что случилось бы, если бы Петр Первый отказался от европейского пути развития. В любом случае, это все чистой воды теория. Альтернативная фантастика, так сказать.

— Да, но если не понять, где была допущена ошибка, ее повторение неизбежно.

— Как все это мелко, — сказал вдруг раздраженно Берч. — Неужели вы не понимаете, что все, о чем мы здесь говорим, всего лишь пыль перед вечностью? Америка, Россия, что это такое? Первой всего несколько столетий, сборище эмигрантов, вторая — отринувшая Христа и запутавшаяся намертво в собственной истории, обе стОят друг друга со своей безграничной чванливостью и верой в собственное превосходство. Какая разница, кто правил ими, правит или будет править? Какой смысл спорить о том, чему суждено исчезнуть?!

Воцарилось молчание.

— Черт возьми, — проронил, наконец, Баренцев, — можно подумать, что вы, мистер Берч, бессмертный небожитель, раз способны судить обо всем с такой высоты!

Берч, казалось, готов был продолжать, но осекся; заметив, как потрясены недавние спорщики.

— Извините! — он встал, взор его горел, словно он видел нечто недоступное остальным.

Пафос Берча не казался ни смешным, ни наигранным, и после его ухода еще минут десять стояло молчание. Продолжать спор никому не хотелось. Каким бы странным ни было заявление Берча, оно произвело эффект ушата холодной воды, вылитого на головы; всем на мгновение показалось, что они и в самом деле стоят на пороге вечности, где все кажется неважным. Ощущение было страшным, и трудно было позавидовать человеку, который чувствовал эту пустоту и эфемерность бытия всегда, каждый час, каждую секунду.