Ворон. Тень Заратустры - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 64

Бортовое радио щелкнуло, зашипело. В салоне раздался дикторский голос стюардессы:

– «Уважаемые пассажиры, наш самолет подлетает к аэропорту города Душанбе…»

Люди в креслах задвигались. Александр Маркович продрал глаза, не сразу понял, где он находится и чего от него хотят. Горящее над дверью табло вызвало лютое желание перекурить. Почему когда нельзя – очень хочется?.. Захаров полез за пристяжным ремнем, долго вытягивал его из-под кресла сидящей рядом дамы.

Стриженная под мальчика тетка повернулась к нему лучшей частью своего дебелого организма. Зажатый креслом ремень выскочил, больно стукнув Шурика зацепом прямо по костяшкам пальцев. По салону, словно сбежав с подмигивающих японских открыток, расхаживала стюардесса. Захаров окончательно проснулся, поманил ее пальчиком. Пришлось потревожить тетку рядом. Мадам вжалась в кресло и терпеливо пыхтела, пока Шурик о чем-то просил девушку.

Брови на японском фарфоровом личике подскочили коромыслом, Шурик продолжал ей что-то шептать на ухо. Наконец бутончик губ раскрылся, показав в очаровательной улыбке жемчужный рядок. Она кивнула, пошла за занавеску. Шурик, шурша пакетами, ковырялся в своей сумке. Достал бордовую коробочку, вздохнул.

Вернулась стюардесса и протянула ему косметичку.

– И зеркальце, и «жамэ» там найдете. – Окатила дежурной улыбкой и скрылась за занавеской.

Мадам это удивило, но вскоре она вконец ошалела, обратив внимание на неловкие старания соседа. Он тщательно накладывал макияж на свою красную рожу.

– Не густо? – поинтересовался Шурик у мадам, одним глазом оценивая себя в зеркальце.

– Около уха разотрите, – присоветовала та и с достоинством отвернулась.

– Лолочка, спасибо, выручили, – поблагодарил стюардессу Захаров. – А это вам за оказанную любезность.

– Ну что вы, – зарделась румянцем девушка, принимая небольшую аккуратную коробочку.

Мадам приподняла зад, пытливо заглядывая внутрь. В пальчиках Лолы появилась похожая на леденец бордовая зажигалка. Крышечка открылась, колесико крутанулось, сверкнул огонек.

– «Пеликан» – это фирма. – В миндалевидных глазах отразился ровный язычок пламени. – Крем-пудру оставьте себе. – Лола махнула рукой. – У меня дома еще есть.

В руке Шурика появилась яркая тряпица. Он повернулся к соседке:

– Примите в знак… – Захаров напрягся в поисках продолжения, но соседка уже затараторила:

– Ой, да не надо. Ну прям не знаю.

Тетка развернула и ахнула: шелковый шарфик с бабочками. Предел всех мечтаний.

– Из Франции?

– Из Дамаска, мадам, из Сирии…

Шурик возвращался из зарубежной командировки.

Захаров входил в состав переводческой группы, работающей на торговой выставке в Дамаске. Советский павильон занимал самую большую площадь. Французы встали между ним и Ираном, а там и англичане распушили свои хвосты. Но все это ни в какое сравнение не шло ни с масштабом экспозиции, ни с ассортиментом продукции, которую демонстрировал Советский Союз.

Перед отправкой в Москве их детально проинструктировали, хотя о положении на Ближнем Востоке мог догадываться любой из членов делегации. Не всякая держава удержит свои спецслужбы от того, чтобы ткнуть запал в отношения между странами, – и не всякая станет удерживать. Сделать это при накаленности между государствами региона, да еще и под шумок освободительной борьбы палестинцев – удобнее не придумаешь.

Шурка был постоянно начеку. Протокольно держался не только с персами. Он отфильтровывал все услышанное и все, что сам мог говорить. Представители сирийской охраны дежурили круглосуточно, но и делегированные на выставку бдительно приглядывались ко всему, что происходит вокруг.

Ночью раздался грохот мощного взрыва. Звук был таким, будто шарахнуло по отечеству. Еще не выехала посольская машина, а Шурка бежал вдоль советских палаток. Он видел, как вырвался сноп пламени, застилая небо черной копотью. Горели французы. Мигалки, сирены, – все смешалось в топоте ног и разноречье ругательств. Внутри стекляшки Захаров видел снующие в огне фигуры. Он уже было ринулся внутрь, как кто-то его остановил.

– На мешавад, – махнул рукой перед носом запыхавшийся иранец: так, мол, не пойдет. Обмотал Шурку в роскошный стеганый халат, похожий на подарочный.

– Худо хафиз, – непротокольно поблагодарил его Шурка, помянув добрым словом общего Создателя, и рванул напролом, через россыпь рвущегося стекла.

Обратно его вынесли на персидском халате, когда уже подтянули брандспойты.

Утром в номер заглянул куратор группы в сопровождении посольских ребят.

– Как чувствуете себя? – кивнул он на щеку.

Шурка скривился. Плечо и морду уже не палило жаром, но было как-то знобливо. Все тело гриппозно выламывало, хотелось вырубить кондиционер и согреться под одеялом.

– Вам бы отдохнуть сегодня, Александр Маркович, но дела зовут.

– Мы ненадолго вас потревожим, – порадовал крутоплечий секретарь посольства. – Сирийцы любезно попросили вас, как ближайшего очевидца, рассеять некоторые их сомнения. Мы будем присутствовать.

– Только побреюсь, – лаконично произнес Захаров, заглянув в ванную комнату в раздраженном состоянии.

«Кто бы сомневался?» – думал он об обещанном присутствии и взыскательно разглядывал собственно отражение в зеркале. Побрил половину лица, залез со стоном в сорочку покроя «сафари». Застегнул до третьей пуговицы, оставив шею открытой. «Сегодня можно», – решил он.

– Ну как огурчик, – оценил его внешний вид куратор.

Хлопнули по стопке «Курвуазье» и направились к выходу.

С посольскими он, впрочем, сдружился. Второй секретарь оказался родом из тех же мест, что и Шурка. Митька Шипулин родился и вырос на берегу Бии, можно сказать, в соседней деревне. Так казалось Захарову с берега Средиземного моря. И хотя алтайцы понимали, что все расстояния относительны, мир казался тесен и было о чем выпить.

– Вначале пойдем наверх. Оттуда весь остров увидим.

Дмитрий стал его гидом. Делал это с воодушевлением, потому что давно слюбился с Востоком, вскоре после окончания высшей школы Комитета Госбезопасности. Сирию знал, как собственные пять пальцев. Рассказывал и показывал он, как профессиональный экскурсовод:

– Во времена французского протектората Арвад стал местом заключения политически опасных арабов.

– Да что ты говоришь? – с иронией спросил Шурик. – Такие были только во времена французского протектората?

– А ну тебя!

Узкими извилистыми улочками, переплетенными как корни на лесной тропе, они поднимались вверх, на крышу цитадели. Следом бежали чумазые ребятишки и любопытные белокурые девчушки с удивительно большими глазами. «Мсье! Шакле, мсье! Шакле!» – выклянчивали дети значки у иностранцев. Угрюмый сторож, ржавый и побитый, как старый дверной засов, громыхая массивными ключами от опустевших, но еще, по всему, пригодных камер, лениво плелся за ними, шаркая коваными армейскими башмаками по финикийскому граниту.