Завещание Ворона - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 64

— Ты спи давай! Нечего тут глупости всякие…

— А ты не уйдешь?

— Не уйду…

Она взяла его руку, приложила к своей пылающей щеке.

— Как хорошо… прохладно… Не уходи… Марго заснула. Нил лежал рядом, не отнимая руку от ее спящего лица…

После того, как Павел сел…

…Да, после того, как ее Павел попал в тюрьму…

Ах, в свои тридцать девять Татьяна стала такой слабодушной, что слезы порою сами катились из глаз, катились и катились. Как у того клоуна в цирке, у которого в парике спрятаны трубочки, подведенные к глазам, а в кармане спрятана клизмочка с водой…

Когда ее Павел сел…

Когда он попал в тюрьму…

Сел… Как это по-русски!

Здесь так не говорят.

По решению суда был помещен в City Detention Center. По-нашему, вроде КПЗ.

Татьяна ездила к нему два раза…

Это было на другом конце Фриско, и она ездила к нему… Ездила, чтобы понять, чтобы выяснить…

Нет, он не достоин!

Какой позор. Какой позор!

Он сожительствовал с этой грязной латиной, с этой пятнадцатилетней шлюшкой!

Какой ужас!

И как теперь оградить мальчиков от этого позора?

Митьке еще три, и он ничего не понимает, но Лешке-то уже пять!

Как уберечь детей от этого стыда, за отца — педофила?

Как он мог? Как он мог?

И Татьяна вновь заливалась слезами.

* * *

Когда кончился весь этот кошмар с шумихой в газетах, где в заголовках трепалось Пашино имя, Саймон и Саймон, которые вели их с Павлом дела, посоветовали переехать в дом подешевле.

Впрочем, дело было даже и не в деньгах…

Дело было в соседях.

Как сказали бы бабуськи из ее Танькиной юности — как теперь людям в глаза-то смотреть?

За этот стеклянный дворец на Пасифик-Элли драйв кредит был частично выплачен, и при продаже дома, этого дома стыда и позора, где ее Павел предавался похоти с этой… мексиканской потаскушкой, Саймону даже удалось выудить часть денег назад….

* * *

Татьяне было тяжело еще раз вспоминать эту их встречу. Встречу в Сити-Детеншн-Сентер.

Она тогда еще на что-то надеялась…

Надеялась на то, что все это ошибка. Чудовищная ошибка… И что американская система правосудия — эта великая часть той американской свободы, воспетой в несмолкаемых гимнах всеобщей телевизионной пропагандистской трескотни, — что эта американская система правосудия разберется! Что это ведь не Советский Союз с его сталинским ГУЛАГом, наконец!

Она еще надеялась… И Саймон с Саймоном — их адвокаты, тоже как-то вяло, но поддерживали ее в этой надежде.

И она приехала тогда к Павлу, как к родному… Как к родному, попавшему в беду.

Ей надо было…

Ей надо было выяснить все для себя…

Можно ли ему верить?

Можно ли верить Пашке?

Ее маленькому ослику — Пашке? А уехала, как от неродного.

* * *

Выдался очень жаркий даже для Фриско день.

Уже с утра парило, а к обеду радио «Кэй-Эль-Эм» сорок пять, что постоянно наигрывало кантри, пообещало вообще все «Сто пять по Фаренгейту»…

Но тем не менее она надела черное. Оставила мальчишек Лизавете и, едва проглотив что-то, отправилась в Сити-Детеншн…

Ехать было — не ближний путь!

Сперва по их Пасифик-Элли, потом по бульвару Севен Хилл вдоль бесконечной череды образцово-показательных домиков «хай-миддл класса», к которому они с Пашей пока еще принадлежали, потом по крутой петле пандуса она выбралась на Федеральную дорогу номер семьдесят семь, по которой в восемь рядов в одном направлении неслась вся эта американская жизнь, заключенная в маленьких комфортных мирках личных автомобилей. С персональными радио, с кондиционерами, с мобильными телефонами, фризерами для напитков… и веем-веем тем, что дает американцам это бесконечно воспеваемое ощущение независимости…

Заняв серединный четвертый от правого края ряд, где ехали не слишком быстро, как эти сумасшедшие владельцы «Порше» и «Феррари», что занимали два крайних левых ряда, и не слишком медленно, как все эти сверкающие никелем дизельные тягачи с прицепами — авианосцы и дредноуты хайвеев с вечными ковбоями в стодолларовых стетсонах за рулем в их высоченных кабинах…

Она ехала в Сити-Детеншн почти час. И если бы не кондиционер, то страшно подумать! Татьяна всегда по-бабски боялась, а вдруг сломается, а вдруг бензин кончится, а вдруг компьютер в моторе перегорит! И как тогда? Все эти постсоветские и построссийские страхи уже, наверное, и невозможно было вытравить из ее психики. Этакая совковая паранойя в насыщенном индустриальном обществе.

Когда вокруг всего столько от научно-производственной цивилизации, и когда ты настолько зависишь от всех этих микросхем и электромоторчиков, то как тут не занервничать, что что-то вдруг сломается и ты умрешь от жажды и жары в этой калифорнийской печке! А советская память в затылке подсознания, она все твердила и твердила, — сломается, сломается, сломается…

Вот и наколдовала.

Сломалась.

Сломалась ее с Павлом жизнь!

* * *

Она приехала в Центр предварительного содержания за полчаса до свидания.

Встала в очередь к окошку дежурного администратора.

В очереди, в основном, были тоже женщины. И белой была только одна Татьяна. Несколько чернокожих. Разного размера. От спортивно-поджарых, как чемпионка по прыжкам в длину Джессика Брэнкстон, до оплывших жиром, как мама миссис Миссисипи, необъятных в талии африканок… Вот уж кому жара!

И еще стояло несколько латиноамериканок.

Вот уж!

У Татьяны сразу настроение испортилось.

И дежурная администратор, та тоже, по инерции что ли? Татьяна ей подает заполненный бланк для разрешения на свидание вместе со своим ай-ди, а та ей:

— Буэнос диас, сеньора!

— Юрьев день тебе, бабушка! — так и хотелось выкрикнуть ей в ответ, но Татьяна сдержалась.

Потом их провели в комнату для свиданий и африканка в серо-голубой коттоновой форменке с нашивками Сити-Детеншн на груди и на рукавах еще раз проинструктировала всех, как себя вести во время свидания, еще и еще раз предупредив, что в случае нарушения правил администрация может прервать свидание и все такое…

У нее было место за номером семь.

Счастливое число.