Дальний берег Нила - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 57

Нила не подвело чутье. Он успел одеться и пройти в гостиную. Через минуту на пороге стояла Сесиль.

– Извини, Доминик, что я тебя разбудила… – Сесиль не сразу заметила Нила. Он сам встал и шагнул навстречу. – О Нил, а я сразу сюда, не заезжая к нам, как хорошо, что ты поддержал Доминик в такие тяжелые дни!

Она подошла поближе. Нил изготовился поцеловать жену, но Сесиль опустилась в кресло, даже не взглянув на Нила.

– Доминик, мы должны попрощаться с тобой, послезавтра мы вылетаем в Нью-Йорк, когда вернемся, пока не совсем ясно, но год нас точно не будет. Для Нила это сюрприз, я прежде хотела рассказать, но печальные события все отодвинули на второй план.

– А как же я?

Этот вопрос так и остался без ответа. У ворот опять звонили, и Доминик вновь пошла открывать.

– Я жду тебя в машине, – бросила Сесиль и выбежала вслед за Доминик.

Нил метнулся в спальню и из щели между матрацем и резной спинкой вынул металлический цилиндрик.

Навстречу по дорожке шла Доминик в сопровождении следователя. Когда они поравнялись, Нил первым протянул руку, а Доминик вежливо прикоснулась к его щеке, пожелав на прощание всего наилучшего. За несколько минут пылкая любовница Доминик превратилась в почтенную вдову Бажан.

Миссис Дарлинг недолго любовалась малопривлекательными тылами госпожи Удачи. Дела «Зарины» неуклонно шли в гору, а настоящий прорыв случился осенью, после неординарного Таниного дебюта на телевидении. На четвертом канале Би-Би-Си. Соня давно уже подбивала ее на участие в какой-нибудь телевизионной программе. Таня все отнекивалась, а потом сама попросилась пристроить ее в передачу. Танин выбор потряс видавшую виды Соню до глубины души – та решительно отказалась от развлекательных и эротических шоу, от «Колеса Фортуны» и прочих всенародно любимых телевизионных игр с призами и назвала конкретную программу – еженедельное ток-шоу Фрэнка Суиннертона.

В аскетически обставленной полутемной студии почтенный кембриджский профессор беседовал один на один с людьми самых разных профессий, объединенными общенациональной известностью и тем обстоятельством, что для какой-то части населения Британии каждый из гостей служил своего рода интеллектуальным маяком. Говорили об искусстве, литературе, жизни, о состоянии общества и мировых проблемах. Громкой популярностью программа профессора Суиннертона не пользовалась, в рейтингах не упоминалась, но была по-своему едва ли не самой влиятельной из всех телепередач, а наиболее удачные беседы продавались за рубеж и демонстрировались в Европе, в Америке, в Австралии. Поначалу профессор чуть дар речи не потерял от такой наглости. Подумать только, до чего упали моральные критерии общества, что какая-то там бандерша, парвеню, воплощение одной из страшнейших язв, поразивших страну, не считает для себя зазорным ломиться в его элитарно-интеллектуальный клуб! Но потом то ли любопытство взяло верх над возмущением, то ли слишком хорошо запомнилась цифра на чеке, обещанном профессору в том случае, если передача состоится, – одним словом, Фрэнк Суиннертон согласился встретиться с миссис Дарлинг в приватном, разумеется, порядке, но убедительно просил бы не считать оное согласие гарантией, так сказать…

В назначенный час профессора Суиннертона встретил Брюс, Танин личный шофер, и, к приятному удивлению маститого ученого мужа, отвез его не в шикарный новомодный ресторан, а в уютное семейное кафе на Слоун-сквер, известное профессору с юности. За кьянти и спагетти беседа потекла легко и непринужденно. Говорили об искусстве, литературе, жизни, о состоянии общества и мировых проблемах. Профессор покинул Таню совершенно очарованный ее красотой, эрудицией и нестандартным строем мысли.

– О, если бы все предприниматели были хоть чуточку похожи на вас! Но увы…

– Увы, – согласилась Таня.

На передачу она явилась в строгом темно-синем костюме, оттененном пышным белоснежным жабо и вызывающем легкую ассоциацию с женской полицейской униформой; неброском, почти незаметном макияже и больших очках в тонкой металлической оправе. В таком виде она напоминала строгую и серьезную молодую директрису современной общеобразовательной школы.

Фрэнк повел беседу в своей непринужденной манере, где нужно, лавируя между острыми рифами стереотипов сознания, попеременно сталкивая их, вызывая смущение, недоумение, восхищение – то есть чувства, заставляющие потом задуматься.

Таню Дарлинг он прямо и открыто представил зрителю как бандершу, но диалог повел в русле, несколько странном для такого случая:

– А вы лично верите в существование изначального зла?

– Как в первородный грех?

– Он есть? – зацепился Фрэнк.

– В располовиненной форме, как два огрызка от яблока познания.

Народ в студии обомлел, даже оператор выглянул из-за стойки посмотреть на миссис Дарлинг воочию.

– Поясните свою метафору, Таня.

– Не мной она придумана.

Ее речь была спокойной, текла медленно и гладко, лексика и произношение – вполне литературны, даже рафинированны.

– В равной степени мужчина и женщина являются единым целым, и зло в том, что они противостоят друг другу как враждебные полюса.

– Начало все же одно, и единое целое состоит из двух, но не более, или вы другого мнения? – Фрэнк обворожительно улыбался.

– Изначально – возможно, но, уж коли это случилось, путь познания тернист, и у обеих сторон есть право выбора, каким следовать, с кем и когда.

За стеклянной перегородкой студии зашевелился народ, одобрительно кивал головами.

– Полагаете, в этом вопросе не должно быть конкретного лидерства какой-либо стороны?

– Лидерство, инициативность – или покорность и готовность к подчинению – есть фактор вторичный, обусловленный воспитанием в той или иной среде, что зачастую воспринимается как индивидуальные особенности той или иной личности.

– Как и общественных устоев?

– Устои – это и есть устои, то есть нечто устоявшееся, но никак не вечное и не предвечное.

– Но разве общественная мораль не вызвана историческими условиями?

– Конечно, – лукаво улыбнулась Таня, – как защитная реакция любого организма.

– Реакция? На что в данном случае?

– На страх.

Танины глаза сверкнули, в голосе прозвучал вызов. Где-то затрещало, посыпались искры, зафонил тонким писком магнитофон.

Пустили рекламу, после чего Фрэнк извинился перед зрителями за неполадки и с той же чарующей непринужденностью вернулся к разговору:

– Вы упомянули страх. Может быть, в нем и кроется общественное зло?

– Где кроется зло – это пусть каждый сам исследует; а страх – это лишь признак, способ существования зла.