Огнем и водой - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 48

Да-с, большим пальцем на курок, и никаких проблем. Правда, не очень эстетично, но это не может волновать покойника – смерть вообще редко бывает эстетичной. Если только она настоящая, а не киношная. Впрочем, вопрос чисто теоретический. Ружья у него под рукой не было. Тесть предлагал, но Переплет почему-то отказался. Придется изыскивать другие способы.

Свет замерцал и погас. Акентьев поднял голову – со времени вселения в квартиру никаких проблем с электричеством не было. За тяжелыми шторами тускло светили фонари на набережной. Переплет было поднялся, но потом снова опустился в кресло. «Вот и хорошо», – подумал он, потирая усталые глаза. В кабинет не проникало ни звука – Переплет подумал, что нужно позаботиться о звукоизоляции – не столько из-за шума на улице, сколько из-за воплей жены и дочери.

Что-то скрипнуло вдали. Словно кто-то прошел по паркету в гостиной. Может быть, маршал Орлов сошел с портрета и сейчас придет, чтобы покарать его за легкомысленное отношение к собственной персоне? Акентьев рассмеялся – в пустой квартире смех прозвучал странно. Он встал, проверил пробки – все было в порядке. Значит, авария. Переплет прошел в кухню, отыскал в ящике буфета несколько свечей. Сколько там свечей нельзя зажигать сразу – две или три? «Она боялась двух свечей…» Или трех?! Искать нужный том Александра Сергеевича и проверять по тексту Переплет не собирался.

А свечей между тем было только две. Спички Переплет нашел быстро. Теперь свечи нужно было куда-то поставить. В комнате снова скрипнуло. Акентьев обернулся, и парафин закапал на стол. Он выругался и смахнул не успевшие застыть капли губкой. Сколько возни!

Вернулся к коньяку. Коньяк и свечи. «Как в старые добрые времена», – подумал он, устраиваясь снова за столом в кабинете. Дверь в коридор приоткрылась со скрипом, огонек свечи затрепетал. Александр подумал, что забыл закрыть окно – вот теперь и сквозит. Он подошел ближе, чтобы закрыть ее снова, и замер.

За ней, в глубине гостиной, показался тусклый огонек. Слишком тусклый для свечи, он стремительно вплыл в кабинет. Акентьев читал о болотных огоньках – они загораются над кладбищами – горит газ, выделяемый разлагающейся органикой. Огонек проскользнул над столом, задев его руку.

«Начинается», – подумал он, и сердце замерло.

– Я не пытался попасть к вам… – пробормотал он.

Монах молчал. Монах… Что было в этом существе от монаха, кроме странного балахона, напоминавшего сутану, и молчаливости? Переплету приходили на ум индийские мифы, поражавшие, на первый взгляд, своей нелогичностью – согласно им святость не была уделом исключительно небожителей. Подвижником мог стать и демон, и дракон. И тогда он обретал те же волшебные чары, что и святые отшельники. Может быть, сейчас перед ним один из этих святых драконов? Переплет испытывал непреодолимое желание заглянуть под капюшон, увидеть лицо этого существа. Хотелось понять, наконец, кому он служит теперь. Но он знал, он чувствовал – этого делать нельзя. Тайна должна оставаться тайной до того времени, когда он сам станет частью этой тайны. Иногда ему казалось, что там, под капюшоном, прячется кто-то очень знакомый. Может быть, как в старой сказке, он увидит под ним собственное лицо?

– Мы знаем! – сказал монах, голос его, как и раньше, звучал в голове Переплета, минуя слух, в то время как его собственные слова падали тяжело, словно камни. И эхо уносилось в глубину раскрытого перед ним коридора, где в переливчатом багровом сиянии плавали чьи-то призрачные силуэты.

Тьма сгустилась, и вещи вокруг утратили привычные очертания. Книжный шкаф вытянулся вверх, догоняя стены, книги бесчисленно умножились на полках. Окна распахнулись, но ни одного звука не доносилось с улицы. Переплет боялся смотреть в ту сторону, он был уверен, что вряд ли увидит за окном знакомую набережную. Стены поднялись вверх. «Странное место, – подумал Переплет, – я живу в очень странном месте…»

И эти слова эхом полетели, звеня, куда-то ввысь.

– Нужно думать потише, – сказал он себе. Или вообще не думать. Это оказалось так просто.

– Не бойся! – раздался голос. – Я пришел, чтобы помочь тебе верить!

Переплет закрыл глаза, ожидая прикосновения рук. Он был всерьез напуган. Сейчас он думал, что они пришли за ним, – он не оправдал ожиданий, перстень не найден. Никаких других причин быть не могло. Этот апокалипсический приход казался логическим продолжением свалившихся на него бед.

Он хотел что-то сказать, но задохнулся. Переплету казалось, что рот его заполнен пеплом, – так становилось душно. Он огляделся в поисках бутылки. Вместо бутылки стояла чаша, заполненная до краев вином.

– Мы владеем всем, что потеряно вами… – услышал он, взяв ее в руки.

Грааль. Слово всплыло в мозгу и распалось на две составные: твердое воронье «гра» и звучавшее знакомо «аль». «Все не случайно», – подумал он. Холодная тяжесть чаши была приятна.

– Чего ты хочешь?! – спросил монах. – Скажи!

Переплет стиснул зубы. Сказочный выбор, как в детских мечтах.

– Я хочу все… – сказал он и был уверен, что наставник поймет его.

* * *

Съездить в Москву все-таки пришлось. Всему есть свои границы, и долгого игнорирования дочери маршал бы не простил. Переплет выбрался в столицу спустя две недели после звонка, даже это небрежение сумев обратить себе на пользу. Человек, для которого общественное выше частного, – таким он старался выглядеть в данной ситуации. А лизоблюды, которыми Акентьев обзавелся на удивление быстро, ему в этом помогали. Правда, всех обмануть не получалось.

Через неделю после маршальского звонка Игорь Иванович Черкашин – непосредственный начальник Акентьева – выбрался из своего склепа, где, по мнению Переплета, проводил большую часть времени, и навестил заместителя на рабочем месте. Дабы выразить приличествующее случаю сочувствие.

Секретарша предупредила Переплета по селекторной связи, так что он успел убрать с рабочего стола всю не относящуюся к служебной деятельности литературу. Это были старые каталоги ювелирных домов, вытащенные по специальному заказу из библиотек. Переплет изучал их на всякий случай, зная почти наверняка, что тратит время впустую. Каталоги отправились в ящик стола, на лицо Акентьев надел маску сосредоточенного советского чинуши. В его арсенале было много этих масок. Некоторые из них подходили идеально, к другим он прибегал редко и неохотно – например, сочувствие Акентьеву давалось нелегко. Впрочем, и лучшие из его личин работали не всегда – это зависело от зрителя. Взгляд Черкашина ясно говорил, что Акентьеву он не верит ни на грош.

– Вы бы съездили в Москву, Александр Владимирович, – сказал он, доверительно глядя ему в глаза, и взгляд его говорил, что это приказ.

Следующим вечером он уже был у Орловых – пил чай с Марьей Григорьевной, поглощал ее пирожки с яблочным вареньем, которые не любил с детства, и слушал вполуха ее причитания. Ждали маршала. Встреча Переплета с дочерью закончилась быстрым поцелуем и вручением купленной по дороге куклы. Переплет так и не смог заставить себя поверить, что это его ребенок. Должно быть, Мария Григорьевна это уже хорошо поняла, потому что речь о Ксении больше не заходила. Говорили о чем угодно: о политике и видах на урожай, о пирожках и стоимости погребения в Ленинграде, – но не о Дине и Ксюше. Можно было подумать, что совершенно посторонний человек зашел в гости. Да так оно, в общем-то, и было.