Мой бедный Йорик - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 30

— Нет, нисколько. Разве дети могут мешать?

— Не скажите, — усмехнулся Пафнутьев, — вот крыжовник, кажется, тоже никому не мешал… С удовольствием наблюдал за вашей работой. Вы красиво работали, Анечка. Просто профессиональный садовник.

— Я же дремучая провинциалка, Вилен Сергеевич. Грядки, прополки… Разве что гусей не пасла и быкам хвосты не крутила.

— Рассказывайте, рассказывайте, — засмеялся Пафнутьев. — А я вот знаю, что родители у вас люди интеллигентные. Отец, можно сказать, подвижник, известный краевед…

— Известный в нашем поселке, — поправила его Аня. — Но у нас там и всякая старушка всем известна, и всякую курицу все знают в лицо. Так что известность у него небольшая.

— Ну, а матушка у вас — личность и вовсе масштабная, — не сдавался Вилен Сергеевич. — Когда-то комсомольский вожак, задорный активист, человек с активной жизненной позицией. К сожалению, в наше время уже забытый, не востребованный обществом тип.

Аня вспомнила «активную жизненную позицию» матери в отношении своего мужа и усмехнулась.

— Вы собираете на меня компромат или досье? — спросила Аня. — Судя по всему, оно у вас уже достаточно пухлое. Только зачем вам это?

— Ну, вы скажете тоже! — Вилен Сергеевич попытался сыграть голосом легкую обиду. — Машу Гвардейцеву я знал по работе, когда она была еще комсоргом завода ЖБИ имени Серго Орджоникидзе. Мы встречались с ней на комсомольской конференции… Ну, вашему поколению это уже ничего не говорит. Для вас это пустой звук: партия, комсомол, съезд, конференция… Но вот будете дома, произнесите эти слова, и вы увидите, каким блеском и задором загорятся глаза Маши… Марии…

— Петровны.

— Марии Петровны Гвардейцевой… Хотя это тоже ее девичья фамилия… Вы сразу поймете, насколько она еще молода.

— А она и так еще совсем не старая. Она даже очень молодая.

— Ну вот! — обрадовался чему-то Вилен Сергеевич. — Партийная школа, комсомольская выправка. Я в этом и не сомневался, — он задумался, глядя на зеленую ряску пруда, но, видимо, обдумав что-то окончательно, произнес: — Можно ли дочери говорить об этом? Но вы все-таки замужняя женщина, хотя и выглядите совсем юной девочкой…

— Вы так щедры на комплименты, Вилен Сергеевич! Лучше говорите без предисловий. Вы были влюблены в Машу Гвардейцеву, а вам предпочли какого-то студента с истфака?

— Не угадали, Анечка. В нее был влюблен один человек. Непростая личность, неординарная. Влюблен… Ладно, вы взрослая девочка… У них был роман, по тем временам даже очень неприличный, открытый. На конференции они сидели в зале рядом, взявшись за руки, и смотрели друг на друга. Первый секретарь обкома даже послал им из президиума записку: «Смотрите на докладчика, Ромеа и Жульета, мать вашу!». Так и написал «Жульета»… Только не стоит об этом, наверное, говорить маме. Зачем бередить прошлое? У нее совсем другая жизнь. Помните, не знаю чьи, стихи? «Тра-та-та-та, тра-та-та-та, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места…»

— Шпаликов.

— Что вы говорите?

— Шпаликов, говорю. Поэт Геннадий Шпаликов. «Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, — ни тебе, ни мне…» Наше пепелище тоже выглядит вполне, — неожиданно для себя сказала Аня.

Стихи как-то сами легли, как говорит современная молодежь, оказались в тему. Вилен Сергеевич вздрогнул, или ненадежная скамейка просто качнулась. Он сделал вид, что просто решил поменять позу.

— Только он не прав, этот Шпаликов, — сказал Пафнутьев. — Всегда все можно найти. Кто ищет, тот всегда найдет. Меня, например, так воспитывали. Надо только выбирать правильную цель…

— И средства, — подсказала Аня.

— Возможно, — засмеялся Вилен Сергеевич. — Вы красиво работали сегодня. Я вам уже об этом говорил… Но главное, что вы вообще психологически точно поступили, просто встали рядом с мужем и стали работать, не отговаривая его от глупого поступка, не рассуждая… Мне это очень сегодня понравилось.

— Вы считаете поступок Иеронима глупым?

— Все, что идет не от холодного расчета, по-своему глупо, — ответил Пафнутьев, но тут же поправился: — Но без этой глупости не обойтись. Тут уж ничего не поделаешь.

Теперь уже Аня насторожилась. Пафнутьев каким-то образом подбирался к ее собственным рассуждениям о глупости людей и женщины в частности. Опять она почувствовала его мягкие щупальца.

— А поступок вашего мужа глупым я бы не назвал. Кто-нибудь, но только не я. Я внимательно наблюдаю за ним… Скажите, Анечка, вы счастливы?

— В каком смысле? — спросила Аня и почувствовала, что ей становится слишком душно рядом с этим человеком. Действительно, эпитет «душный» подходил к нему как нельзя лучше.

— В смысле супружеской жизни.

— Неужели, Вилен Сергеевич, вы хотите предложить мне стать вашей любовницей? — Аня решила форсировать события и закончить не совсем приятное общение с этим человеком.

Пафнутьев хохотнул так громко, что кто-то из обитателей пруда шлепнулся в воду.

— Вы ставите меня в очень щекотливое положение, Анечка. Если я отвечу «нет», вы, пожалуй, обидитесь. И вправду, такая женщина, как вы, не может не нравиться и не, прошу прощения, желаться. Отвечу «да», и опять рискую обидеть вас как верную супругу… Поэтому давайте оставим этот вопрос открытым. Хотя вы сами его открыли, заметьте, Анечка… Я хотел поговорить с вами об Иерониме.

— Со мной о моем муже? — Аня хотела уже подняться и уйти, но Вилен Сергеевич мягкой ладонью удержал ее.

— Погодите еще минуточку. Поверьте, что у меня есть цель, и я уже выбрал средства. И если я веду сейчас себя бестактно, значит, так нужно для меня и для вас. Поэтому не сердитесь раньше времени. Меня очень беспокоит Иероним…

— У вас с ним какие-то совместные дела? — спросила Аня, вспомнив свой разговор с Никитой Фасоновым.

— Я буду откровенен, насколько это возможно. Я принимаю в Иерониме активное участие. Упреждая ваше ироничное замечание, скажу, что совсем не бескорыстно. Вы не могли не заметить, что дела Иеронима за последний год стали весьма успешны. Мало сейчас в России таких успешных художников, как Лонгин.

— Вы являетесь его продюсером?

— Неофициально.

— А Тамара Леонидовна?

— Ее можно назвать вдохновителем, идейным лидером нашего предприятия.

— Музой?

— Музой нашего художника являетесь вы, — Вилен Сергеевич легонько, подушечками пальцев, коснулся руки Ани.

— Значит, я тоже являюсь членом вашего совместного предприятия, пусть и в качестве музы?

— Как вы правильно все понимаете, Анечка! — Вилен Сергеевич даже придвинулся к ней несколько ближе. — С вами так легко разговаривать. Вы просто схватываете на лету. Именно поэтому я хочу предложить вам более конкретные обязанности, чем этой самой музы художника, с соответствующей оплатой. Ведь музе, насколько я помню греческую мифологию, ничего особенного не было позволено. Бродили они за своим Аполлоном по Парнасу, пили водичку из этого источника вдохновения…