– Пообещай, что не скажешь ни твоей, ни моей маме?
– Честное слово, буду молчать, как камбала!
Мы расхохотались. Отсмеявшись, я подробно поведала о своем
ночном приключении.
– Здорово! Как в настоящем детективе! – спокойно
проговорила Вирве. – А вдруг с этой женщиной что-то случилось?
– Не хочется про это думать, – протянула Мотька. –
Я считаю, завтра надо опять пойти на вокзал в то же время. Вдруг эта
женщина сегодня почему-то не смогла прийти и придет завтра? Может такое быть?
– Вполне! – согласилась я. Мне эта идея понравилась.
– А завтра не придет, пойдем послезавтра, –
развивала Мотькину мысль Вирве.
– Это что же – каждый день туда таскаться? Жалко
времени! – сказала я.
– Ладно, поживем – увидим, может, она завтра
появится, – подвела итог Матильда. – А куда мы сейчас?
– Поехали в Пирита, купаться! – предложила я.
– Пошли лучше пешком, – сказала Вирве, – тут не
так уж далеко, а идти вдоль моря очень приятно.
И мы отправились пешком в Пирита, где сначала показали
Мотьке живописные развалины монастыря Св. Биргитты.
– Ой, а ведь я где-то уже это видела! – кричала Мотька,
прыгая по камням. – А, знаю, вспомнила! Недавно старый фильм
показывали – «Последняя реликвия»! Кайф!
Потом мы пошли на пляж.
– Море! Как я люблю море! Жила-жила, моря не видела, а тут
уже второе – сначала Средиземное, а теперь Балтийское! Ой, какое
холодное! – верещала Матильда.
– Это по сравнению со Средиземным, – усмехнулась
Вирве, – а так очень даже ничего – 20 градусов вода!
– А глубина когда-нибудь будет? – спросила
нетерпеливая Мотька. – А то идем-идем, и все по колено. Теперь я
понимаю – пьяному Балтийское море по колено!
Мы долго плескались, затем прилежно загорали под
руководством Вирве. Здесь, в Эстонии, каждый солнечный луч на вес золота, и
стоит солнцу выглянуть, как все жители устремляются на пляж. Потом Вирве
сказала:
– А сейчас я поведу вас в кафе, мама велела угостить
вас венскими булочками.
– Венскими? – удивилась я. – Это что-то новое!
Раньше я любила московские. Они теперь есть?
– Московские? Нет, я таких не знаю.
Мы пришли в продуктовый магазин, Вирве провела нас через
зал, мимо витрин с рыбой и колбасой, мимо полок с конфетами и печеньем, к
двери, войдя в которую мы ахнули. Небольшое, на несколько столиков, кафе. Но
чего только нет на витрине! Булочки, пирожки, пирожные, торты, печенье,
крендели. Глаза разбегаются.
– Ой, вот московские булочки! – узнала я старых
знакомых среди великолепного разнообразия.
– А, теперь они называются просто булочки с кремом! –
сказала Вирве. – Выбирайте себе по две любых, мама так велела.
– Я хочу вон ту, с фруктами! – сразу определила
Мотька.
– Это и есть венская булочка!
– Да? – обрадовалась Мотька. – Вот что значит
дедуктивное мышление! Это вкусно?
– Не то слово! Что вы хотите, кофе или чай?
Мы выбрали чай. Венские булочки совершенно затмили бывшие
московские. Чуть-чуть теста, свежие фрукты – дольки киви, персика и
мандарина, а под этим заварной крем – с ума сойти.
– В жизни ничего вкуснее не ела! – простонала
Мотька.
– Да, полный кекс! – подтвердила я.
– Кекс? – удивилась Вирве. – Ты больше любишь
кекс?
– Нет, – со смехом объяснила Мотька, облизывая
перемазанные кремом пальцы, – кекс – значит: класс, улет, кайф.
– Кайф и класс я понимаю, а улет… хотя нет, это я тоже
понимаю. Так вкусно, что можно улететь?
Глава IV. Сколько лет, сколько зим!
Вечером в Русском драматическом театре должен состояться
первый мамин концерт. Она страшно волнуется, хотя все билеты проданы. Клара
говорит, что сейчас в Таллине это бывает не часто.
– Ася, а ты почему не поешь? – спрашивает Вирве. –
Дед у тебя великий певец, мама, хоть и драматическая актриса, тоже прекрасно
поет, а ты?
– На мне природа отдыхает! Я в актрисы не собираюсь, я
буду адвокатом, так что петь мне ни к чему. Актрисой у нас Матильда будет, мама
говорит, у нее большие способности. А ты кем хочешь быть?
– Я? Тоже адвокатом, но не думай, что я это у тебя слямзила,
я хочу быть как Джулия Уэйнрайт!
– И Аська как Джулия Уэйнрайт! – в восторге
закричала Мотька.
– А вы знаете, к нам недавно Мейсон приезжал.
– Как?
– Ну, артист, Лейн Дэвис, он давал концерты, пел. У нас
народ с ума сходил, хотя, по-моему, он поет не очень хорошо.
Наконец мы нарядились к концерту и решили отправиться в
театр пешком. Клара придет попозже. По дороге мы рассказывали Вирве, как моей
будущей коллеге, про наше сыскное бюро «Квартет».
– Вот здорово! – восторгалась Вирве. – У нас
никого на такое не раскачаешь. А если я на каникулы в Москву приеду, вы
меня к себе примете?
– Если в тот момент будет какое-то дело, конечно, –
сказала я. – Только ты маме своей про это не рассказывай.
– Что я, дура?
Тем временем мы дошли до Русского театра, что находится на
площади Свободы, раньше она называлась площадью Победы.
У театра толпился народ.
– Аська, смотри! – дернула меня за рукав Матильда.
Я посмотрела туда, куда она указывала, и увидела того
самого мужчину, который в поезде искал женщину с полукруглой сумкой.
– Это он? – спросила Мотька.
– Он, точно!
– Кто это, кто? – заинтересовалась Вирве.
Мы объяснили ей, кто этот человек.
– А может, он ее убил? – предположила
Вирве. – По-моему, надо за ним последить!
– Да, но как? Ведь после концерта мама нас не отпустит…
– Что-нибудь придумаем! – загорелась Вирве. –
Нельзя его упускать, вдруг он нас выведет на ту женщину?
– А может, все наоборот? – вдруг осенило меня.
– То есть?
– Может, эта женщина – преступница, а он сыщик? Разве
так не бывает?
– Вообще-то бывает все, – согласилась Матильда, –
но, даже если он сыщик, надо последить за ним, чтобы разобраться. Другого пути
у нас все равно нет.
– В самом крайнем случае я скажу, что у меня голова
разболелась, – сказала Вирве, – а у Таты ведь еще один концерт будет,
тогда и послушаю.
Тем временем наш подопечный предъявил билет и вошел в театр.
Значит, он просто мамин поклонник. Ведь если он сыщик и пришел что-то здесь
разнюхивать, то, скорее всего, вошел бы со служебного входа или предъявил свое
удостоверение.