Игра по правилам - читать онлайн книгу. Автор: Дик Фрэнсис cтр.№ 12

Когда я сам в последний раз разговаривал с Гревилом, он поведал мне, что собирается купить еще одну двухгодовалую лошадку и что Лоудер обещал ему в октябре что-нибудь присмотреть.

Я рассказал Лоудеру о смерти Гревила, и после недолгого выражения сочувствия он отреагировал в полном соответствии с моими предположениями — не как человек, потерявший близкого друга, а чисто по-деловому.

— Это никоим образом не отразится на его лошадях, — сказал он. — Они полностью принадлежат компании «Саксони Фрэнклин», а не лично Гревилу. Я могу содержать их по поручению компании, действовать на основании полученных мною полномочий. Здесь не может возникнуть никаких проблем.

— Боюсь, что может, — начал было я.

— Нет, нет, нет. Дазн Роузез в субботу участвует в состязаниях в Йорке. На него большие надежды. Я говорил об этом Гревилу всего несколько дней назад. Он всегда просил сообщать ему, хотя сам никогда не присутствовал на состязаниях.

— Проблема в том, — сказал я, — что я его брат. Он оставил компанию «Саксони Фрэнклин» мне. Проблема тут же невольно выросла в его глазах.

— Не может быть! Вы — Дерек Фрэнклин? Тот самый брат? Жокей?

— Да. Так что... не могли бы вы выяснить у Уэзерби, могут ли лошади принимать участие в состязаниях до утверждения завещания судом?

— О Господи, — упавшим голосом отозвался он. Нам обоим было прекрасно известно, что профессиональным жокеям не разрешалось выставлять на соревнования своих собственных лошадей. Они могли иметь племенных кобыл, жеребят, жеребцов-производителей, лошадей для работы, для конной охоты — одним словом, любых лошадей с подковами. Можно было даже держать и скаковых, но нельзя было выставлять их на соревнования.

— Так вы выясните это? — вновь спросил я.

— Да. — В его голосе слышалось отчаяние. — Дазн Роузез должен в субботу пробежаться.

Дазн Роузез на данный момент был лучшим из двух жеребцов Гревила, за достижениями которых я регулярно следил по газетам и телевидению. Трижды победитель в возрасте трех лет, Дазн Роузез несколько разочаровал в четыре года, но теперь, когда ему исполнилось пять, он вернулся в свою лучшую форму и уже трижды побеждал в течение последних трех недель. И на субботнюю «пробежку» справедливо возлагались немалые надежды.

— А если Уэзерби запретит лошади участвовать, — вновь раздался голос Лоудера, — вы ее продадите? К субботе я смогу найти покупателя среди своих клиентов — владельцев лошадей.

Я был удивлен его настойчивостью и подумал, что от Дазн Роузез он ждал чего-то большего, чем просто «пробежки», которых из сезона в сезон у него было предостаточно. Лоудер был чрезмерно взбудоражен.

— Не знаю, могу ли я ее продать до утверждения завещания, — нерешительно сказал я. — Вам бы лучше это тоже выяснить.

— А если можно, продадите?

— Не знаю, — ответил я, оставаясь в замешательстве. — Давайте подождем, пока все не выяснится.

— Вы же понимаете, что нельзя держать его взаперти, — продолжал напирать он. — Ему предстоит очередной сезон. У него еще много возможностей. Однако если вы сами не откажетесь от скачек, вы не сможете выставлять его на состязания. А он не стоит таких жертв с вашей стороны. Он не является фаворитом на Дерби.

— Я решу это в течение недели.

— Но вы же не думаете оставлять скачки? Нет? — В его голосе звучала тревога. — Я ведь читал в газете о том, что у вас травма, но вы рассчитываете к Рождеству быть в форме, так?

— Да, вы правы, об этом было написано.

— Ну вот и хорошо.

Тревога в его голосе сменилась не менее явным облегчением. Я совсем не понимал причин такой эмоциональности. Ему ни к чему было так волноваться.

— Возможно, «Саксони Фрэнклин» может временно отдать эту лошадь в чью-то собственность, — предположил я.

— Э... э... Кому? Мне? — Его голос прозвучал так, словно это было для Лоудера идеальным решением.

— Не знаю, — осторожно ответил я. — Нам надо все выяснить.

Я почувствовал, что не совсем доверяю ему, хотя до того, как позвонил, не имел никаких сомнений. Лоудер был в пятерке лучших инструкторов по скачкам в стране и, естественно, пользовался авторитетом благодаря своему стабильному успеху.

— Когда Гревил приезжал навещать лошадей, он был один? — спросил я. — Я пытаюсь разыскать его знакомых, чтобы сообщить им о смерти.

— Он никогда не приезжал сюда навещать лошадей. Я был едва знаком с ним, в основном мы разговаривали по телефону.

— Его похороны состоятся в пятницу в Ипсуиче, — сказал я. — Что, если я в этот же день заеду в Ньюмаркет, поскольку буду неподалеку, поговорю с вами, проведаю лошадей, разберусь при необходимости с какими-нибудь бумагами?

— Нет, — категорично отозвался он. Затем, уже несколько вежливее, продолжил:

— Я всегда отговариваю владельцев от посещений своих питомцев. Это лишь беспокоит лошадей. А я не позволяю делать никаких исключений. Если мне зачем-то понадобится ваша подпись, мы договоримся по-другому.

— Хорошо, — покладисто ответил я, не стремясь особо напирать на него. — Я буду ждать от вас известий относительно решения Уэзерби.

Он обещал позвонить и резко положил трубку, оставляя меня в раздумьях по поводу его поведения, показавшегося мне загадкой без ответа.

«Может быть, я все придумал?» — но я был уверен, что нет. Часто оттенки человеческого голоса лучше слышны по телефону, чем при встрече. Когда люди спокойны, в трубке хорошо доносятся обертоны их голоса; когда люди волнуются, голосовые связки напряжены и обертоны исчезают. После того как Лоудер узнал, что я унаследую Дазн Роузез, все обертоны его голоса пропали.

* * *

Оставив свои гадания по этому поводу, я вновь задумался над тем, как известить друзей Гревила. Должны же они быть, в конце концов. Ни один человек не жил в вакууме. «Однако, — тут же спохватился я, — случись все наоборот, у Гревила возникли бы те же проблемы». Он тоже не знал моих друзей. Наши жизни почти не соприкасались, если не считать наших с ним встреч. Тогда мы болтали чуть-чуть о лошадях, чуть-чуть о безделушках, немного о жизни в целом и о разных там интересных событиях.

Он, как и я, жил в одиночестве. Гревил ничего не рассказывал мне о своих любовных увлечениях.

«Вот беда», — лишь обронил он, когда три года назад я обмолвился о том, что жившая со мной подруга уехала от меня. «Ерунда, — сказал тогда я. — Как встретились, так и разбежались». Как-то я спросил его о жене, с которой он давно развелся. «Она вновь вышла замуж. Я ее с тех пор не видел», — лишь ответил он.

Мне думалось, что, если бы умер я, он бы известил об этом всех, с кем я работал, кто меня окружал. Он, возможно, сообщил бы об этом моему инструктору, газетам, публиковавшим новости о скачках. Значит, я должен известить тех, кто окружал его: всю «каменную» компанию. Это могла бы сделать Аннет. Хоть его записная книжка с адресами и пропала, у Джун был в распоряжении компьютер. И по этой причине учиненный разбой представлялся мне все более бессмысленным. Я снова приходил к одному и тому же выводу: должно быть, украдено что-то еще, и я не знаю что.