Твердая рука - читать онлайн книгу. Автор: Дик Фрэнсис cтр.№ 27

Я ничего ему не ответил. Да и что тут можно сказать? Особенно если сидишь связанный по рукам и ногам и на тебя направлены ружейные дула.

— Ладно, я от вас ничего не жду, понимаете? — начал он. — Я знаю, вы уже многое раскопали и, черт побери, основательно поработали, чтобы меня могли сцапать. Расставили свои ловушки, не так ли? И ждали, когда я упаду вам в руки, как и другие. — Он остановился и поправил себя. — Вам в руку, — уточнил он, — в этот занятный протез.

Он говорил со мной так, словно знал, что у нас сходное происхождение, мы оба вместе начинали и прошли нелегкий путь. Дело отнюдь не в его акценте, а в манере держаться, решил я. Сейчас ему незачем было на что-то претендовать. Он говорил попросту, считая меня равным и полагая, что я это пойму.

Он появился здесь в городском костюме. Морского фасона, но на этот раз в тонкую светлую полосу и с галстуком от Гуччи. Наманикюренные руки сжимали ружье, и я догадался, что во время уик-энда он любил поохотиться. Какая, собственно, разница, принялся рассуждать я, что палец, нажавший на спуск, чистый и ухоженный. Какая разница, что ботинки убийцы надраены до блеска. Я попытался сосредоточиться на глупых подробностях, потому что не желал думать о смерти.

Он постоял еще немного, не говоря ни слова и наблюдая за мной. Я сидел неподвижно, пробовал успокоиться и размышлял о тихой, чистой работе биржевого маклера.

— И вы совсем не нервничаете? — спросил он. — Ни капельки?

Я промолчал.

Двое других мужчин стояли сзади меня, справа, и я не мог их видеть. Хотя слышал, как они переминались с ноги на ногу, задевая шуршащую солому. Они слишком далеко от меня, и я до них не доберусь.

Я не переодевался с утра и оставался в том же костюме, в котором завтракал с Чарльзом. Серые брюки, носки, темно-коричневые ботинки и в дополнение к ним веревка. Рубашка, галстук, недавно купленный блейзер (и, прямо скажем, отнюдь не дешевый). Но какое это имеет значение? Если он убьет меня, Дженни получит все остальное. Я не стал менять завещание.

Тревор Динсгейт переключил свое внимание на человека, стоявшего у меня за спиной.

— А теперь слушай, — приказал он, — и не ворчи. Возьми эти два куска веревки и привяжи один к его левой руке, а другой — к правой. И проследи, как бы он чего не выкинул.

Он поднял ружье так, чтобы я смог увидеть дуло. Если он выстрелит отсюда, подумал я, то угодит прямо в своих подручных. Но в общем-то сцена мало походила на кровавую разборку. Подручные начали привязывать куски веревки к моим запястьям.

— Да не левое запястье, дурак ты этакий, — с досадой произнес Тревор Динсгейт. — Оно само отскочит. Пошевели своими чертовыми извилинами. Привяжи повыше, над локтем.

Подручный последовал его указаниям, крепко затянул узел и небрежно приподнял тяжелый металлический брус. Он подтащил брус поближе, очевидно, предположив, что, если мне удастся освободиться и я сразу наброшусь на него, будет чем отбиваться.

Железный лом… Внезапно меня осенило, и в голове зашевелились мерзкие мысли. Был тут и еще один негодяй, знавший, как меня можно больнее всего ударить. Он и прежде имел со мной дело. Когда-то он расшиб мою и без того почти вышедшую из строя руку кочергой. От удара она превратилась в груду переломанных костей и сухожилий, и ее пришлось ампутировать. Я до сих пор не мог оправиться от страшной травмы и продолжал страдать, но лишь сейчас по-настоящему понял, как дорожил протезом. Мускулы, действовавшие с помощью электродов, по крайней мере, создавали впечатление нормально работавшей руки. Если их уничтожат, я лишусь даже этого. А что касается локтя, то, если бы он хотел превратить меня в полного инвалида, лучшего орудия, чем железный лом, просто не придумаешь.

— Вам не нравится, мистер Холли, я не ошибся? — проговорил Тревор Динсгейт.

Я повернул голову и взглянул на него. Его лицо засияло от удовольствия, да и в голосе прозвучала откровенная радость и, кажется, облегчение.

Я вновь промолчал:

— Вы вспотели, — заметил он и отдал новый приказ своим подручным. — Развяжите ему веревку на груди. Только поаккуратнее, и подержите веревки на руках.

Они распутали узел и сняли веревку с моей груди. Но возможностей для побега это не прибавило, и я не почувствовал себя свободнее. Они страшно преувеличивали мою способность к сопротивлению.

— Ложитесь, — сказал он мне, и, поскольку я подчинился отнюдь не сразу, Тревор Динсгейт повернулся к подручным и скомандовал: — Столкните его вниз.

Так или иначе мне пришлось лечь на спину.

— Я не хочу вас убивать, — проговорил он. — Я мог бы вышвырнуть куда-нибудь ваш труп, но в таком случае возникнет слишком много вопросов. Я не стану рисковать. Но если я не убью вас, то должен заставить замолчать. Раз и навсегда.

Я был готов, что они меня прикончат, и не понимал, как еще он сможет вывести меня из игры. Я рассуждал попросту глупо.

— Разведите его руки в стороны, — сказал он. На меня всей тяжестью навалился какой-то здоровенный тип и взял за левую руку. Я повернул голову, стараясь удержаться от стонов и слез.

— Да не эту, болван, — прикрикнул на него Тревор Динсгейт. — Другую. Правую. Отведи ее в сторону.

Подручный, стоявший справа, схватил веревку и потянул ее так, что моя рука дернулась и отодвинулась от тела.

Тревор Динсгейт подошел ко мне и опустил ружье. Черное дуло оказалось направленным прямо в мою правую руку. Потом он осторожно опустил ствол еще на дюйм. Я почувствовал холод и тяжесть железа всеми костями, нервами и сухожилиями.

Щелкнул затвор. Один выстрел из ружья двенадцатого калибра превратит мою руку в кровавое месиво.

От страха у меня на лбу выступил холодный пот.

Что бы там ни говорили, я не раз испытывал настоящий страх. Не страх перед какой-либо лошадью или перед скачками, не страх упасть и разбиться и даже не страх обычной боли. Нет, я боялся унижения, отверженности, беспомощности, неудачи и тому подобного.

Но весь пережитый в прошлом страх не шел ни в какое сравнение с нечеловеческим, безумным напряжением этой минуты. Оно легко могло разорвать меня на части, утопить с головой, затянуть в трясину ужаса, погубить истерзанную стонами отчаяния душу. Я собрался с силами и, ни на что не надеясь, постарался этого не показывать.

Он неподвижно стоял и следил за мной. Секунды показались мне бесконечными.

Никто не проронил ни слова. Я ждал и готовился к худшему.

Потом он глубоко вздохнул и произнес:

— Как видите, я мог бы прострелить вам руку. Работа нехитрая. Но, наверное, я этого не сделаю. Не сегодня.

Он немного помолчал и осведомился:

— Вы меня слушаете?

Я чуть заметно кивнул. В глазах у меня двоились и троились ружейные дула.

Он заговорил спокойнее, серьезнее, тщательно взвешивая каждое слово.