Охота на мачо - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 23

– Кажется?

– Да. Кажется. – Гурову ничего не оставалось в этой ситуации, как проигнорировать насмешливый тон журналиста. – У трех девушек, включая и покойную Татьяну Прыткунову, незадолго до их исчезновения наметились романтические отношения с молодым человеком. Возможно, это разные люди, а возможно, одно и то же лицо, что уже само по себе, как вы, должно быть, понимаете, могло бы служить ключом к разгадке и появлению на горизонте реального подозреваемого. В двух случаях из трех молодого человека не видел никто, кроме самих исчезнувших девушек. В третьем случае имеется свидетельница, давшая нам описание кавалера. Как раз кавалера Татьяны, кстати. Взгляните, Владимир Григорьевич.

Гуров выудил из внутреннего кармана пиджака листок бумаги с фотороботом мужчины. Лист перекочевал из пальцев оперативника в руки журналиста, и Сидько вновь нацепил на нос свои очки.

– Вам не знакома эта личность? – спросил полковник.

Владимир разглядывал изображенное на бумаге лицо довольно долго. Дергал мочку уха, скреб пальцами подбородок, подносил листок к свету, падавшему из окна. Крячко был прав. Знакомых мужского пола у Светланы хватало с избытком. Сидько, наверное, пытался воссоздать в памяти образы всех тех, кого он помнил, но задачка была не из легких. Наконец он оставил это занятие.

– Не могу припомнить никого похожего, – признался он, и в его голосе вроде бы как скользнули виноватые нотки. – Я могу оставить фоторобот себе? Возможно, я вспомню и…

– Разумеется, Владимир Григорьевич. А что вы можете сказать мне насчет личной жизни Светланы? Насколько я знаю, – теперь пришла очередь Гурова не щадить своего собеседника, – она была у вашей дочери, мягко говоря, беспорядочной…

Сидько вспыхнул и сильнее обычного дернул мочку левого уха, которая и так уже изрядно покраснела.

– Что значит беспорядочной?! Подбирайте слова и выражения, когда вы говорите о…

– Не стоит так заводиться, – осадил его Гуров, буквально вонзая пристальный взор в переносицу Владимира. – Мы оба отлично знаем, о чем идет речь. Кавалеры у Светланы сменялись с такой быстротой, что, кажется, даже вы не в состоянии были уследить за этим процессом. Я не прав? Думаю, что прав. И вы это признаете. Но меня интересуют последние дни перед исчезновением Светланы. Вы заметили что-нибудь необычное? Какие-нибудь изменения?

Реакция Сидько слегка обескуражила Гурова. Сначала он насупился и, казалось, погрузился в некую раковину, из которой человека уже сложновато бывает выковырять. Но затем плечи журналиста осели, он весь как-то ссутулился, и глаза подернулись мутной поволокой. Полковник даже подумал, а не кажется ли ему это. Не разыгралось ли у него воображение? Но последующие слова и действия Сидько показали ему, что тот и в самом деле подавлен.

– Вы курите, полковник? – вроде бы не к месту поинтересовался Владимир.

– Курю.

Сидько кивнул:

– Пойдемте покурим.

Он выбрался из-за стола и направился к выходу. Гурову ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Вдвоем они покинули кабинет, и журналист привел оперативника в конец коридора, где в ряд стояли три ветхих стула и покосившийся журнальный столик с большой, вместительной пепельницей по центру. Сидько угостил Гурова сигаретой, и мужчины закурили. Молчание журналиста длилось еще какое-то время, пока он нервно перекатывал в пальцах сигарету, затем подносил к губам, затягивался, шумно выпускал дым. Гуров спокойно ждал.

– Я был не очень хорошим отцом. – Признание далось Сидько с огромным трудом. Гуров машинально подумал о том, что, возможно, он первый человек, с которым Владимир разговаривает так искренне. – Впрочем, я даже сейчас лгу. Смягчаю слова. Я был плохим отцом, полковник. Очень плохим. И вот я за это наказан.

– Сейчас не время заниматься самобичеванием, – поморщился Гуров.

– Я хочу, чтобы вы поняли. – Сидько энергично ткнул сигарету в пепельницу и тут же потянулся в карман за новой. – Света практически во всем напоминала мне свою мать. Мою бывшую жену Лену. Вертихвостка! В один прекрасный день она просто объявила мне, что уходит. Что за мной нет будущего. Я – жалок и бесперспективен. Я догадывался, что она изменяла мне… Но вот так открыто сказать… И она ушла, бросив меня и ребенка. Я погрузился в работу. На Светку не хватало времени. Я думал, что если буду много работать, то добьюсь чего-нибудь… Докажу ей, что она ошиблась, считая меня… Впрочем, все это не важно, – он помотал головой, пытаясь сосредоточиться на том основном, что собирался поведать Гурову. – Света становилась такой же, и это раздражало меня еще больше.

– Я понимаю, – подбодрил собеседника полковник, заметив, что тот замолчал и пауза становится слишком затянутой.

– Я ничего не знаю о своей дочери. Ничего. Она редко появлялась дома, да и я… Я тоже, если честно, не шибко стремился туда. Мы с ней фактически не виделись. У каждого был свой мир. Я видел пару раз некоторых из тех парней, с кем она проводила время, но никогда не вникал, кто они, откуда, что собой представляют… Мне было все равно. Был ли у Светы кто-то, кого она любила? Черт его знает! И этот парень, – Сидько хлопнул себя ладонью по заднему карману брюк, где скрылся дарованный ему Гуровым фоторобот, – может, он и был в ее окружении, а может, и нет. Я сам виноват в том, что случилось. Только я сам… Но я очень хочу, чтобы она вернулась! Понимаете? Очень! Я готов отдать за это все!

Гурову нечего было ответить на эту пламенную тираду. Сидько был почти на грани истерики, и оперативник понимал, что ничего путного он от него не добьется. Ни сейчас, ни потом. Но поймал себя и на мысли, что ему вовсе не жаль Владимира Сидько.

– «Арсенальное» есть?

– Да.

– Налейте.

– Что-нибудь еще?

– Пока нет.

Взяв пива, он прошел к самому дальнему столику, до которого практически не доставал свет подвешенной к потолку лампы, окаймленной пестрым абажуром. Обычная, ничем не примечательная забегаловка. Таких в столице тысячи, и их не очень жаловали вниманием посетители. Сейчас, кроме него, в полутемном, затхлом и прокуренном помещении сидели всего два ханурика. Судя по всему, они и познакомились здесь же, нашли взаимопонимание на почве общих интересов.

Охотник неторопливо пригубил пиво и чуть заметно поморщился. «Арсенальное» здесь тоже было далеко не на самом высоком уровне. Но выбирать ему не приходилось. Должен же он был хоть что-то заказать.

Взгляд его скользнул за окно. Ночь решительно вошла в свои законные права, погрузив отдаленные, не освещенные уличными фонарями уголки столицы в непроглядный мрак. По узкой дорожке с односторонним движением прокатился одинокий автомобиль, выхватывая пространство перед собой косыми скрещивающимися лучами фар. И снова темнота.

Он достал сигареты и закурил. Когда-то он любил Москву. Любил ее целиком, не делая исключения даже для таких захолустных, богом забытых уголков. Да что там Москва! Лет десять назад вся жизнь виделась ему в исключительно розовых тонах. Мальчишка! Сопляк! И в то же время студент престижного вуза. Факультет экономики и международных отношений. Кем он мечтал стать? Послом Великобритании? Сейчас он уже не помнил подробностей согревавших его душу иллюзий. Но, наверное, таковыми они и были. Или почти таковыми.