Архив - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Шваб cтр.№ 25

Я закрываю глаза, растворяясь в ощущении сада, прохладного воздуха, аромата цветов и плюща. Кошмар, затаившийся в стенах моей комнаты, кажется здесь далеким и неправдоподобным. Но в моей голове по-прежнему висит вопрос: удалось ли ему скрыться? Я делаю глубокий вдох и пытаюсь выкинуть его из головы хотя бы на мгновение.

И тут я понимаю, что Уэсли встал и подошел ко мне. Его пальцы обвились вокруг моих. За мгновение до того, как наши кольца стукаются друг о друга, меня накрывает шумовая волна. Бас-гитара и ударные поднимаются по моей руке вверх, к груди. Я пытаюсь отгородиться от шума, заблокировать его, но становится только хуже. Шум его жизни раздавливает меня, хотя его пальцы лежат на моей руке легко, как перышки. Он поднимает мою руку и поворачивает ее.

— Выглядит так, будто ты сцепилась с небольшим бульдозером, — резюмирует он, кивнув на мою повязку.

Я смеюсь:

— Что-то вроде того.

Он аккуратно возвращает мою руку на место и расплетает наши пальцы. Шум медленно отступает, и я наконец могу дышать полной грудью, словно только что поднялась с большой глубины. Я невольно останавливаю взгляд на загадочном кожаном шнурке вокруг его шеи. Талисман спрятан под рубашкой. Я смотрю ниже, на его закатанные рукава и руку, только что державшую мою. Даже в сумерках я вижу на его коже шрам.

— Кажется, не у меня одной случаются драки. — Я провожу пальцем по воздуху возле его руки, не решаясь прикоснуться. — Откуда это у тебя?

— Неудачно изобразил из себя супершпиона.

По тыльной стороне его ладони змеится линия с рваными краями.

— А эта?

— Повздорил со львом.

Наблюдать, как он врет, — занятие поистине захватывающее.

— А вот эта?

— Голыми руками ловил пираний.

Какой бы абсурдной ни была эта ложь, он выдавал ее легко и непринужденно, будто говорил о чем-то привычном и будничном, рассказывал о походе в магазин за хлебом.

На его предплечье я вижу еще один шрам.

— А вот этот?

— Драка на ножах в парижских трущобах.

Я ищу отметины на его коже, словно читаю тайные знаки. Наши тела притягиваются все ближе, но не соприкасаются.

— Вылетел в окно.

— Острая сосулька.

— Укус волка.

Я тянусь вверх, мои пальцы замирают над глубокой ссадиной у него на лбу.

— А эта?

— История.

Все вокруг замирает.

Выражение его лица меняется — ему будто только что дали под дых. Между нами повисает вязкая неуютная тишина.

И вдруг он откалывает нечто невообразимое. Улыбается во весь рот.

— Будь ты немного поумнее, — начинает он, — спросила бы, что это такое — История.

Я продолжаю стоять, пораженная, а он проводит пальцем по трем насечкам на моем кольце и разворачивает одно из своих, показывая такой же рисунок. Метка Архива. Я ничего не говорю — ведь я не принимала близко к сердцу его байки, и теперь уже поздно чему-либо удивляться, — он сокращает оставшееся расстояние между нами, и я почти могу слышать гитарные басы энергии — они исходят от его кожи. Уэсли аккуратно подцепляет пальцем шнурок на моей шее и выуживает мой ключ из-под одежды. Ключ слабо посверкивает в темноте. Потом он показывает мне такой же, у него на шее.

— Вот, — довольно заключает он. — Теперь мы действительно понимаем друг друга.

— Ты все знал! — наконец говорю я.

Он озадаченно морщит лоб.

— Я понял все в тот самый момент, как увидел тебя ночью в холле.

— Но как?

— Ты искала замочную скважину, это было очевидно. Хотя ты пыталась замаскировать свои поиски, я все понял. Патрик предупредил меня, что здесь появится новый Хранитель. И я решил увидеть его своими глазами.

— Забавно, потому что со мной Патрик словом не обмолвился о том, что здесь уже есть старый.

— Коронадо — не моя территория. Он уже давно является ничейной землей. Мне нравилось приезжать к Джилл, и я решил попутно приглядывать за домом, раз уж я здесь. Это ведь очень старое здание, сама понимаешь. — Он легонько постукивает ногтем по ключу. — У меня даже особый доступ есть. Все твои двери становятся и моими тоже.

— Значит, это ты очистил мой архивный лист, — подытоживаю я. Теперь все сложилось воедино. — На моем листе появлялись имена, которые сами собой исчезали.

— Извини. — Он растерянно потирает шею. — Я об этом как-то не подумал. Я уже так привык к тому, что командую здесь, в Коронадо. Я не хотел навредить.

Мы снова молчим.

— Ну что ж, — говорит он.

— Ну что ж, — эхом повторяю я.

Уэсли невольно улыбается.

— Что? — не выдерживаю я.

— Ладно тебе, Мак… — Он сдувает со лба непослушную прядь.

— Ладно что? — спрашиваю я, смерив его взглядом.

— Разве это не классно? — Он сдается и поправляет челку рукой. — Встретить еще одного Хранителя?

— Я не знала других, кроме своего дедушки.

Звучит наивно, но я даже не задумывалась о том, чтобы познакомиться с другими. Я знала, что они существуют, но где-то вне моего поля зрения, вне привычного мира. Все эти разветвления Архива, обширные территории — они будто намеренно отделяли тебя от остальных, заставляли чувствовать себя уникальным. Единственным ребенком. Или отшельником.

— И я тоже, — соглашается Уэс. — Какой необыкновенный опыт!

Он поворачивается ко мне всем телом.

— Меня зовут Уэсли Айерс, и я — Хранитель. — Он белозубо улыбается. — Как же приятно говорить это вслух. Попробуй.

Я поднимаю на него глаза. Фраза словно застревает у меня в горле: я четыре года провела, похоронив свой секрет глубоко в душе. Четыре года лжи, молчания и мучений — все ради того, чтобы скрыть от окружающих, кто я такая.

— Меня зовут Маккензи Бишоп. — Четыре года, как не стало деда, и ни малейшего соблазна открыться. Ни маме с папой, ни Бену, ни даже Линдс. — И я — Хранитель.

Небо не обрушивается на землю. Никто не умирает. Двери не раскрываются сами собой. Из ниоткуда не возникают члены Отряда и не уводят меня с собой. И только Уэсли Айерс так светится от радости, что с лихвой хватило бы для нас обоих.

— Я патрулирую Коридоры, — говорит он.

— Я охочусь за Историями, — продолжаю я.

— И возвращаю их в Архив.

Наша перекличка превращается в игру, полную шепота и переглядываний.

— Я скрываю, кто я на самом деле.

— Я борюсь с мертвыми.

— И вру живым.

— И я одинока.

И тут я понимаю, почему Уэсли улыбается, хотя улыбка так не идет к его подведенным глазам, иссиня-черным волосам, жесткому подбородку и испещренной шрамами коже.