Волкодав. Мир по дороге - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 77

Игральщик с ненавистью посмотрел на Волкодава и полез за деньгами. Венн подождал, пока он отдаст выигрыш, и поднял оставшуюся скорлупку. Под ней было пусто.

Доска вместе с чашечками полетела в очаг, натягалу схватила сразу дюжина рук. Вытрясли и горошину из рукава, и все деньги из поясной сумки. Иные считали каменотёсов доверчивыми простаками, но тот, кто отваживался обирать их без правды, мог накликать беду.

Волкодав вернулся на свою подстилку и уселся доедать кашу.

– Когда тебя подгоняют, работается скверно, – провожая глазами растерзанную фигуру, исчезающую за дверной полстью, невозмутимо продолжила свой рассказ Гаугар. – Великое Тело воздвигли на медные шары, катившиеся в переносных желобах. Его без промедления облепили малые рубщики: Тело должно было прибыть в Гарната-кат уже готовым к ваянию. Мы шли рядом, потому что наша работа была кончена. Потом левый жёлоб лопнул, шары один за другим уходили в песок, глыба стала крениться. Кто-то падал с неё, кто-то спрыгивал сам. Хетар услышал крик и бросился на подмогу. Камень продолжал двигаться… Хетар вытащил двоих, но сам оступился в рыхлом песке. Его придавило. Когда мы подоспели, его было уже не спасти. Завтра я покажу вам могилу.

Переборы струн сделались громче.

Прославлен в народах владыка Мавут!

Восток и закат ему славу поют.

На полдень и полночь людская молва

Разносит о нём золотые слова.

Когда за рекою случился пожар,

Оттуда послали в соседний Нардар…

– Что такое Нардар? – заорал лихой голос.

Волкодав невольно поморщился. Песня, как и сами мавутичи, сразу ему не понравилась, но мало ли что ему могло не понравиться? Будто не выслушивал он в своей жизни ещё чего похуже. А вот перебивать певца – самое последнее дело. Он ждал, что крикуну немедленно заткнут рот, но ошибся. В ответ раздались такие же наглые голоса:

– А это дыра между болотами и горами, до того нищая и захудалая, что никто не знает, в какой она стороне!.. Йярр-рхаа!

И слышит от верных владыка Мавут,

Что Мария Лаура править зовут…

– Кто такой Лаур? – воинственно прокричал сам же певец.

– Это младший в семье незаконнорождённых, где принято жениться на потаскухах! Йярр-рхаа Мавут!

Волкодав опустил ложку.

Вот едет нардарец по тёмным горам,

И надо ж, какой приключается срам:

Оставшись на пир в деревеньке одной,

Наутро правитель свалился больной.

Неужто и вправду ему суждена

Бездарная смерть от плохого вина?

– Нардарское-то чем провинилось? – буркнула Гаугар.

В ярко-голубых глазах мастера мерцали опасные огоньки.

Могучий Владыка подъемлет своё

Испытанное боевое копьё,

Водой ключевой омывает клинок —

И вот скороход распростёрся у ног.

«Мой сын! К благородному следуй врагу

Да собственных сил не щади на бегу!»

Послушный гонец принимает фиал

И мчится вперёд, как Мавут приказал…

– Кто такой Мавут? – громко спросила мать Кендарат.

– Это облезлый кот, вообразивший себя шулхадом всех тигров!.. – предчувствуя славную потеху, задорно откликнулась Гаугар.

Воцарилась мгновенная тишина. Потом…

Иригойен даже не успел испугаться. Железная пятерня сгребла его за шиворот и отшвырнула под стену, где он и скорчился, прикрываясь руками.

И понеслось!..

Мавутичи ринулись на оскорбительниц прямо через очаг, топча и раскидывая угли. Волкодав сорвался с места, как будто взлетев прямо с войлока, на котором сидел. Гаугар, широко улыбаясь, схватила в каждую руку по тяжёлой глиняной кружке. Её каменотёсы дружно вскочили, выглядело это так, словно ожили и пришли в движение гранитные скалы Канары. Мать Кендарат осталась сидеть, лишь повернулась навстречу нападавшим. Первый же наскочивший на неё необъяснимо промахнулся с ударом и косо, потеряв верх и низ, вбежал в стенную решётку. Иригойен близко увидел его вытаращенные глаза. Если бы он не наблюдал, чем при каждом удобном случае занимались жрица и венн, он тоже решил бы, что она лишь взмахнула руками навстречу. Гаугар, расколотив обе кружки, вполне обходилась голыми кулаками, мавутичи от неё отлетали. С лица мастера не сходила улыбка. За очагом слышался вой. Дюжий мавутич, убедившись, что преподанное Владыкой почему-то не приносило быстрой победы, достал нож и нацелил его в спину одному из каменотёсов. Теперь бесчестный задира бился то ли в припадке, то ли в неистовой пляске. И выл, словно его на кол сажали. Волкодав взял нож из онемевшей руки и бросил в очаг: доставай, кому охота.

Такое уже нельзя было объяснить случаем, как, может быть, казалось принявшим милосердие Кан от рук Её жрицы. Вопли мученика стали последней каплей. Мавутичи снесли входную полсть, скрываясь в ночи.

Иригойен на четвереньках выполз из-под стены, чувствуя себя ничтожным и бесполезным. Гаугар вытерла руки о штаны и как ни в чём не бывало кивнула матери Кендарат:

– А о вольной для Хетара ты даже не беспокойся. Старший назиратель – сам из наших, вольноотпущенник. Он всё устроит.

Это была самая настоящая «косатка», о каких Серые Псы немало слышали от соседей-сольвеннов, но сами до тех пор не видали. Она мягко ткнулась острым носом в песок, и на берег вышли сегваны.

Суровые лица, исхлёстанные ветрами солёных морей, отмеченные укусами холода и боевыми рубцами. Цепкая походка людей, проводящих на корабле гораздо больше времени, чем на сухом берегу. А осанка и особые, безмятежные взгляды говорили о том, что на «косатке» приплыли вовсе не рыбаки.

Сегваны и не скрывали того, что они были воинами.

И они понимали, конечно, что их появление не прошло незамеченным.

Они даже не пытались таиться, потому что это было всё равно бесполезно. Шли по Светыни открыто и возле деревни тоже высадились ясным днём.

Серые Псы встретили их на берегу. Одни мужчины и парни, все при оружии. Равно готовые и к немирью, и к миру, стояли и молча разглядывали пришельцев, ожидая, что скажут.

Вот вперёд вышел плечистый светлобородый сегван. Он воздел правую руку, но не тем резким движением, которым, наверное, бросал в бой не умеющих отступать молодцов. Высоко поднятая раскрытая десница лишь означала, что он пришёл с миром.

«Приветствую вас, сыновья славных матерей», – раскатился над тихим берегом рокочущий голос. Веннская молвь была явно непривычна гостю, но говорил он не сбиваясь, твёрдо и раздельно произнося каждое слово.

«И тебе мир по дороге, сын славной матери», – неспешно отозвался большак.