Одноглазый ваффен-победитель мрачно возразил:
– Я родился здесь, Рен-Потор, для меня Некушд никогда не
будет просто точкой на штабной карте. Для меня это – мир моего детства и моей
юности. Лестница Ушедших Богов. Поле Сияющих Солнц. Первая девушка. Парад на
Кубической Площади в честь сорокалетия Белой победы. Здесь я окончил кадетское
училище… Однако защищать мертвеца, если миллионы живых нуждаются в твоей
помощи…
– Очень образно. Но давайте сантименты оставим на другое
время!– раздраженно перебил Рен-Потор.– Город еще не пал, не нужно
хоронить его раньше времени!..
– Правительство в мобильной резиденции,– размеренно,
со спокойствием тикающего часового механизма сказал Ак-Мистар,– мирное
население практически эвакуировано, заводы демонтированы, архивы вывезены… За
что вы еще держитесь? За материальные ценности?!
В этих словах явно был какой-то подтекст…
– Вчера в бою за район Гиг,– быстро сообщил
надтреснутый голос,– противник перешел в контрнаступление с применением
новой разновидности колдовства, которое не смогли блокировать наши установки.
Контрнаступление, разумеется, захлебнулось, однако тенденция, согласитесь,
тревожная. Наши специалисты пока не сумели классифицировать характер
магического воздействия. И если враг снова, уже массированно, использует…
«Бла-бла-бла… Черт,– подумал Сварог,– у них тут
что, демократическое заседание? Типа – будем защищать город или ну его на фиг?
Ай-ай-ай, так войну не выиграешь… А где же главнокомандующий? Они б еще
референдум провели…»
– То что?
– Я считаю, мы должны ускорить переговоры с Гвидором. А если
надо, то и надавить на него!
Ага, вот и обладатель этого голоса: половина лица у него
изуродована огромным фиолетовым пятном от ожога.
– В конце концов, государства Гвидора юридически остаются
протекторатами и колониями Короны, и их статус пока никто не менял. По всем
установлениям они обязаны нам помочь. Их техника и живая сила…
– Хотелось бы знать, каким образом вы заставите их выполнять
свои обязательства сейчас,– с сарказмом произнес ваффен-победитель
Ак-Мистар.– Когда Империя трещит по швам, резерв-победитель, соседи
только и ждут удобного момента, как бы подтолкнуть пошатнувшийся колосс…
– А вам всем не кажется, господа, что подобными вопросами
должен заниматься дипломатический корпус?– яростно ударил ладонью по
карте ваффен-победитель с волчьими мордами на обшлаге рукава. Посыпались
воткнутые булавки.– Если б каждый занимался своим делом, и занимался им честно,
мы бы не оказались в такой жопе! («Золотые слова»,– вздохнул Сварог в
черепной коробке молчавшего до сих пор вояки.) И лично мне насрать, что вы там,
резерв-победитель, «считаете»! Я хочу знать, готовы ли ваши корабли для высадки
моего десанта на побережье!
– А я говорю, что сила не в числе бойцов! А в боевом духе
защитников Некушда!– взорвался резерв-победитель с обожженным лицом. На
его рукаве голубели силуэты акул, числом в три штуки.– Они верят, что
подкрепление прибудет. Мы убеждали их – они поверили. А перестанут верить – и
начнется массовое дезертирство!
Аэропил на мгновенье ухнул в воздушную яму, все ухватились
за стол.
Признаться, Сварог был ошеломлен. Чтоб так разговаривали с
вышестоящим офицером? А тот даже не вспылил! Да что ж тут у них делается? Да их
расстрелять мало, всех четверых!.. И, кстати, обратите внимание: на вопрос о
готовности кораблей полкаш не ответил. А чего, кстати, мой хозяин
отмалчивается? Сказать нечего? Ох, как я его понимаю…
Нет, в его молчании было что-то другое. Он нервничал. Он
волновался, как перед олимпийским забегом, но природу этого волнения Сварог
определить не смог. Может, он высоты боится?..
Ваффен-победитель Рен-Потор будто прочитал его мысли. Он
круто повернулся и пристально посмотрел Сварогу в глаза. Будто разглядел чужую
личность в сознании соратника. Спросил отрывисто:
– А вы что думаете?
И тут Сварог наконец определил свое звание. Исконный
обладатель их общего тела поднял руку, чтобы потеребить кончик носа (наверное,
одно из неконтролируемых, невротической природы движений, которые есть у
каждого из людей). Нашивки на его рукаве оказались также полковничьи – три
желтых паука. Любопытно, какой род войск он представляет на этом позорище.
– Я думаю,– услышал он «собственный» невозмутимый
голос,– весьма прискорбно, что верх-командир Рошаль не смог прибыть на
это позорище. («Он никак мои мысли читает? Ай, молодца…») Если б необходимость
личного присутствия на перегоне «Буреносца» не заставила его задержаться…
Нет, Сварог ошибся: расстрелять следовало не четверых, а
троих. Его резерв-победитель вроде бы оказался мужиком нормальным.
– Сегодняшнее совещание,– высокомерно перебил
одноглазый,– прекрасно обойдется и без того, кто умеет принимать только
собственные решения.
Сварогу захотелось немедленно двинуть уроду в оставшееся
буркало…
Рука «резерв-победителя Сварога», уж было опущенная вниз,
вдруг как-то странно дернулась, будто некий кукловод случайно задел невидимые
нити. И Сварог вдруг неведомым образом почувствовал чужие недоумение и
растерянность… А вот эт-то уже до жути интересно и до крайности важно. Неужели
можно достучаться?
Сварог поднапрягся, приказал левой руке пригладить волосы.
Резерв-победитель неуверенно повел плечом… и все, на этом все и закончилось.
Как бы не так, «закончилось»! Воображаемая переборка между
сознаниями колыхнулась, выгнулась в сторону истинного «носителя» тела. Черт
знает какими фибрами души и иными потаенными путями, но Сварог это явственно
почувствовал. Ага, блин, значит, все же можно прорваться!
Вот оно! Носитель провел ладонью по лбу. Видимо, и он ощутил
некие странности в собственном организме.
– Господа офицеры, подлетаем,– сказал багроволицый
ваффен-победитель Рен-Потор, пресекая назревающий конфликт, и вытянул руку в
сторону панорамного иллюминатора.
Там, за окном, уже не было сплошных облаков – видимо,
аэропил спустился ниже «перины», и теперь ничто не заслоняло вид на город.
Ох ты, е-мое… Сварог неожиданно для себя почувствовал
грусть. Зрелище удручало. Так или примерно так, наверное, выглядел с высоты
птичьего полета Сталинград сорок третьего. Ни одного уцелевшего здания.
Помнится, некий пилот по имени Юж-Крагт назвал Некушд «городом тысячи шпилей».
Сварог помнил серпантины виадуков с летящими по ним мобилями, высоченные башни
из стекла и металла, ажурные эстакады, движущиеся тротуары. А теперь… Все было
обращено в руины. В пыль. В прах. От некогда высотных зданий остались лишь
решетчатые несущие конструкции, выгоревшие изнутри дотла, царапающие небо
изогнутыми крючьями арматуры, полотна скоростных автострад тут и там зияли
черными провалами, от целых кварталов вообще ничего не осталось – кроме груд
бетонных обломков, размерами сравнимых с пирамидами Гизы. То и дело панораму
локального армагеддона заволакивали черные копотные дымы, подсвеченные огнями
пожаров. То здесь, то там в теле умирающего города лопались гнойники взрывов…
причем некоторые взрывы были весьма и весьма странные: в отличие от обычных, эти
более всего походили на стремительно растущие мыльные пузыри, полупрозрачные, переливающиеся.
А потом, достигнув примерно двадцатиметрового диаметра, лопающиеся на тысячи
радужных осколков и исчезающие без следа… Что происходило в результате этих
непонятных разрывов, Сварог не понимал, при виде очередного вспухающего пузыря
честный полковник старательно отводил взгляд и на душе у него становилось
как-то… как-то маятно, что ли. Неуютно и тоскливо.