Обойма ненависти - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 15

Антон молча выслушал, так же молча забрал свои документы и отправился в политех на архитектурно-строительный. Он еще успевал сдать документы, но не сдал. Антон около часа стоял на другой стороне улицы и смотрел на окна аудиторий. Так и не перейдя улицу, отправился домой.

Он так и не научился переходить улицу, искать другие пути, лавировать, строить планы. Он был не таким. Антон Филиппов не мог и не хотел идти путем, в начале которого его увлечение было бы средством достижения цели. Он хотел идти путем, по которому его вело бы именно его увлечение, и ничего больше. Заниматься чем-то другим, кроме того, что ему нравилось, было для Антона в тягость.

Друзья увиделись только через месяц, когда Мишка стал студентом и, довольный, шел домой после организационного собрания первокурсников. Он увидел Антона метущим улицу. Изумлению друга не было предела, особенно когда он узнал, что Антон никуда больше поступать не пошел.

– Фил, ты спятил? – горячился Лукьянов, пытаясь вырвать из рук друга метлу. – У тебя же есть цель в жизни, есть страсть! Какого же черта ты не добиваешься своей цели?

– А ты не ори на меня, – огрызался Антон, неистово шыркая метлой по асфальту.

– На кой черт тебе все это нужно?

– А на то… До одиннадцати я два участка уберу – и свободен…

– Это же гроши, Антоха!

– А мне много и не надо…

Так и не смог тогда убедить Мишка друга в том, что профессию нужно выбирать престижную. Профессию, которая позволила бы иметь более приличный доход, а значит, и возможность заниматься творчеством, ни в чем себя не ограничивая. Антон был другого мнения. Для него важны были не деньги, а время, которое он мог бы уделять творчеству. Работа дворника такого времени давала ему в избытке. Антон даже упомянул Сергея Пенкина, который некоторое время сознательно работал дворником и тем не менее стал знаменитым певцом. Правда, о Пенкине он узнал гораздо позже, чем принял собственное решение пойти работать в дворники. Для него это было оправдание, попытка обмануть самого себя.

Два или три раза Мишка пытался помочь другу и договаривался через своих знакомых, которых у него становилось все больше и больше, о более престижной работе. Но все попытки ни к чему не приводили, потому что его предложения не имели никакого отношения к художественному творчеству. Предложи Мишка другу работу художника-оформителя, предложи он ему заказы на иллюстрирование каких-нибудь изданий, и дело сдвинулось бы с мертвой точки. Просто Михаил Лукьянов в те годы не воспринимал серьезно художественные увлечения друга. Он не считал, что тот может стать художником и обеспечить этим себя материально. Для него увлечение Антона было не более чем хобби.

Первые разногласия между друзьями не заставили себя долго ждать. Они по-прежнему встречались, проводили время вместе, забегая в кино или просто посидеть в кафешке в жару за мороженым. Они по-прежнему обсуждали все, что могут обсуждать старые школьные друзья. Но Антон стал замечать, что взгляды на жизнь его друга вдруг стали меняться. Наверняка они не так уж изменились со школьных времен. Просто тогда, в школе, Антон не относился к суждениям Мишки так серьезно. Чесали языками, и только. Теперь же, находясь в плачевном социальном статусе и видя, в каких кругах вращается Лукьянов, Антон стал болезненно относиться к высказываниям друга, к его критике, к его мнению. Ему постоянно казалось, что все сказанное имеет прямо или косвенно отношение к нему, все воспринимал как намек, как непонимание Антона как личности. И постепенно общество Мишки стало Антона тяготить. Он скрывал это, потому что интуитивно тянулся к нормальным веселым парням и девчонкам. Он скрывал от себя, что завидует их жизнерадостности, их жизненной определенности, их перспективам.

И если бы не разъедающая изнутри надежда добиться в жизни признания, если бы не тайная маниакальная мечта, Антон давно бы замкнулся в себе, отрешился от мира и знакомых. И от старого друга тоже.

Чудо свершилось неожиданно. Не случись оно, неизвестно, как бы сложилась вообще судьба Антона Филиппова. Он мог бы начать пить, попасть в психиатрическую клинику с нервным срывом или в результате попытки суицида. Этого не мог знать наверняка никто, даже ближайший друг Лукьянов, который, как выяснилось, не до конца понимал Антона, стремительно уплывая в роскошной лодке своей судьбы и карьеры.

На одной из вечеринок, куда Антон приходил через силу и по горячему настоянию Мишки, он познакомился с некой девицей. Богатые родители сподобились подарить ей вновь открываемый салон красоты. Молодой хозяйке, которая с энтузиазмом и по всей науке взялась за бизнес, пришла в голову идея на презентации нового элитного салона устроить еще и выставку необычных работ неизвестного художника. И не просто выставку, а выставку-продажу. Ошалевший Антон пожимал протягиваемые руки, выслушивал лестные суждения гостей, которые щеголяли друг перед другом в оценке работ молодого художника. За два дня – точнее, вечера – из двух десятков вывешенных работ Антона раскупили половину. Хозяйка салона была девушкой обеспеченной и не жадной. Она взяла себе всего лишь десять процентов от стоимости проданных работ. Антон же получил за свои работы больше двадцати тысяч рублей. При его зарплате дворника деньги довольно приличные. Но сумма его не волновала абсолютно. Теперь он поверил в себя, в то, что его работы кому-то интересны, что есть смысл горбатиться и к чему-то стремиться. И Антон окунулся в работу с неистовым пылом.

* * *

– А вопрос у нас к вам, Михаил Александрович, пока всего один, – назидательно сказал Крячко и покосился на Гурова, который с интересом разглядывал Лукьянова из углового кресла кабинета заместителя префекта. – У вас есть любовница?

– Что-о? – вскипел Лукьянов и даже приподнялся со своего кресла. – Да как вы смеете?!

На Крячко этот всплеск эмоций не произвел никакого впечатления. Заложив руки за спину, он стоял перед столом заместителя префекта и чуть покачивался с пяток на носки. Станислав Васильевич задал вопрос и теперь ждал ответа. Эмоции его не интересовали.

Всплеск закончился, как и следовало ожидать, очень быстро. Лукьянов перестал изрыгать возмущение, нервно перекладывать бумаги на столе. Наконец он поднял взгляд на полковника и громко вздохнул.

– А почему это должно иметь какое-то отношение к убийству моей жены?

Крячко молчал и терпеливо ждал ответа. Очень выразительно ждал. Два матерых оперативника из Главного управления уголовного розыска – это не два участковых лейтенанта. Гуров в своем углу неэтично зевнул во весь рот, с клацаньем челюсти, и лениво полез в карман за сигаретами. Казалось, что все происходящее его абсолютно не интересует.

Лукьянов вдруг ощутил себя газелью в жаркой саванне, дорогу которой перегородили два огромных льва. Сзади – река, по бокам – скалы, а на пути – два льва. Они вроде и сытые, ленивые, но животное чутье подсказывает, что за этой видимой ленью и вялостью кроется кровожадная неумолимая сила. В один миг два вялых хищника вдруг могут обратиться в две желтых вспышки свирепой ярости. Бросок – и нежная плоть брызнет под когтями и клыками теплой кровью.