Мастер - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Георгий Садовников cтр.№ 2

Так уж бывает всегда, до поры до времени вещи таятся по углам, по темным закоулкам квартиры, и вроде их нет, но стоит потревожить их многолетнюю спячку, как они начинают лезть из всех щелей.

Временами хлопоты приводили его к окну, и он тогда бросал невольный взгляд на улицу. Там, наискосок, где виднелся угол сквера, сидел на скамейке Мастер.

Скамья стояла неудобно, и Мастеру пришлось сидеть спиной к михеевским окнам. Он изредка поворачивал голову и смотрел на окна. И Михееву было нетрудно представить, как багровеет могучая шея Мастера от такой принужденной позы.

Мастер сидел допоздна, пока не растворился в темноте, но утром он пришел, когда загружался контейнер. Михеев и рабочие натужно волокли пианино, покрикивая: «Давай, давай!», а Мастер наблюдал в сторонке, и его лицо с мелкими чертами было безучастно ко всей этой возне. Только его глаза временами останавливались на суетящемся Михееве, и тогда по ним можно было догадаться, что Мастер о чем-то думает.

– Чего стоишь? Лучше подмогни! – истошно завопил один из рабочих, шатаясь под тяжестью груза.

Мастер и бровью не повел, будто не его это касалось. Он-то, который пер несколько верст на собственном горбу металлический сейф средней величины, потому что замок не открылся на месте, где сейфу было предписано стоять. Тогда Мастер взвалил на себя эту стальную махину и затрусил по проселку, а потом разнес ее на куски, и Михеев вместе с оперативной группой собирал вещественные доказательства по частям: дверцу – там, а стенки – сям. И теперь такая сила стояла без действия, спокойно наблюдая за всеми их потугами.

В конце-то концов на контейнер навесили пломбу и повезли на станцию. Михеев стряхнул с ладоней пыль, вытер лоб носовым платком и только тогда посмотрел на Мастера.

– Вещички, значит? Барахлишко? – просипел Мастер со своей позиции издали и даже шага не сделал, хотя их разделяло расстояние, для беседы неподходящее.

– Барахлишко, Мастер. Вещички, – подтвердил Михеев, закурил и обвел глазами улицу, прощаясь.

Ответ, вероятно, исчерпал весь вопрос до дна. Мастер молчал. Так они немного постояли, переминаясь. Потом Михеев кивнул и вошел в подъезд, точно порвал невидимые путы, а Мастер навечно остался там, за пределами его жизни. Вечером поезд – и прощай, Краснодар!

Но Мастер решил по-своему. В его распоряжении несколько часов, и рано их сбрасывать со счета; он, видно, так полагал и потому появился на перроне. Опять его привела все та же непонятная сила. Привычка, что ли.

Под вечер у Михеева собрались друзья. Сидя на чемоданах, выпили по рюмке и потом, расхватав багаж, покатили на вокзал.

Поезд пришел со стороны Новороссийска. Он был похож на притихшую свиноматку, у брюха которой, стоя, толкутся поросята, или на бревно, облепленное энергичными муравьями, – настолько пассажиры осадили состав.

Более всего их накопилось у михеевского вагона. То ли проводница была близорукой, то ли неповоротливой, только у вагона выросла очередь. И Михеев стоял с друзьями в стороне.

Приятели били по рукам, трясли за плечо, кричали вразнобой, прощаясь.

А поодаль, широко и твердо расставив чугунные ноги, стоял Мастер. Он курил, затягиваясь неторопливо. Сигарету прятал в ладонь по мальчишеской привычке, а вторая рука была в кармане.

Покрывая шум, надрывался диспетчер, гоняя маневровые:

– Иванов, какого черта?!

Сквозь хаос продрался настойчивый голос диктора и сказал:

– ...ква осталось пять минут.

Михеев поднялся в вагон. У входа в тамбур он обернулся. Внизу маячили седые кудри и лысины друзей. Мастер стоял на том же месте. Михеев машинально ему кивнул и поволок чемодан в купе.

* * *

Мастер некоторое время машинально шагал за поездом по рельсам. Но в общем-то так все равно было ближе к дому. Словом, еще неизвестно, шел ли он следом за составом, увезшим Михеева, или просто сокращал дорогу. У моста он в самом деле свернул вправо, а отсюда до его улицы уже подать рукой.

Пока ему еще не было толком ясно, что же произошло. Вроде бы уехал Михеев – только и всего-то. Но на душе стало непонятно пусто. Стараясь разобраться, что к чему, он вспомнил одного ученого чудака. Было это лет так с двадцать назад. Сидел с ним чудак в одной камере и изрекал разные философские мысли с утра до вечера. Было морозно, и мозговитый червь накрывал свой лысый череп подолом длинного пальто, а его единственное стекло от пенсне поблескивало из этой норы. Так вот, чудак говорил, что преследуемый и его преследователь вроде бы сливаются в одного человека. И тот и другой как бы две его половинки. Чудно придумано – из головы.

Но оттого, что Михеев навсегда ушел из его жизни, и вправду становилось непривычно. Когда же он впервые увидел Михеева? Сколько лет – не сочтешь. И где это было? Ну да, тот приперся прямо на квартиру: брать – ни больше, ни меньше. А сам был один, точно перст. Худой и долговязый. Стоял в дверях, и рот до ушей – довольный. Думал, пара пустяков взять Мастера голыми руками. Это встретившись с глазу на глаз. Тогда-то он вывернулся просто: Михеева башкой о стенку, а сам тараном в окно.

Мастер толкнул ногой калитку и пересек двор, давя подошвой сбитые ветром черные виноградины. Виноград ему достался от тетки вместе с половиной дома по наследству и теперь без ухода совсем одичал и стал мелким, с горошину.

На крыльцо выползла старуха соседка и что-то прошамкала.

– Угу, – буркнул Мастер, не слушая, занятый своим.

Он открыл дверь, прошел в комнату и сел на стул, не сняв даже кепку. «Вероятно, чудак был прав», – сказал себе Мастер. Другое ну просто трудно было придумать, хоть выверни мозги.

– Ты возьмешь шляпу в конце концов? – спросила мама устало, с усилием.

За утро она повторила это двадцать раз, и горло у нее занемело. Она стояла в дверях с кухонным полотенцем и горестно смотрела ему вслед.

– Тепло, ма. Честное слово! – крикнул он в последний раз и сбежал по ступеням на нижнюю площадку.

– Ты возьмешь... – начала она, передохнув.

– До вечера!

Он уже повернул на следующий лестничный пролет и отсюда смотрит на нее поверх ступенек, салютует поднятой рукой. Мама видит только верхнюю часть его лица и спохватывается:

– Когда ты придешь? Опять, конечно, поздно? – говорит она.

– Разумеется.

Это его просчет. После чего мама, как и следовало ожидать, пугается не на шутку. Проще было бы вечерком сказать об этом по телефону, это служило бы твердым доказательством того, что он еще жив и волноваться не стоит.

– Опять?.. – произносит мама упавшим голосом.

Она имеет в виду ночную операцию.

– Не, что ты! – спохватывается он. – У меня, понимаешь, свидание.