Шакалы - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов cтр.№ 45

– Какой же я необученный, товарищ майор? – Игорь знал, что с командиром можно разговаривать смело, майор любит откровенных людей. – Я не шибко обстрелянный, но уже не тот салажонок, что прибыл год с лишним назад.

– Опытный боец, значит? – Майор усмехнулся.

– Не скажу, что опытный, но ничего себе, приличный, – смело ответил Игорь.

Майор оглядел его и согласился:

– Раз живой, значит, приличный. У меня, Смирнов, к тебе специальное задание. – Он помолчал. – Понимаешь, в наше расположение неизвестным способом просочились пять женщин из Комитета солдатских матерей, скандалят, требуют вас домой. Вас ведь на полтора года призывали?

– Мне три недели осталось, товарищ майор, – Игорь расплылся в улыбке.

– Сколько тебе осталось, решаешь не ты, не я, а командование. Без приказа и пока сюда новая часть не подойдет, я ни одного человека отпустить не могу. Здесь не колхоз, а армия. Среди этих пятерых женщин твоя мать, активная женщина. Ты знаешь, наши позиции простреливаются, женщин приходится держать под землей, они ведут агитацию, мы не можем матерей скрутить, погрузить в машины и отправить в тыл. Во-первых, они наши матери, затем Красный Крест, журналисты и прочая херня, которая в войне не понимает. Мы с тобой пойдем к ним, уговорим уехать. У многих бойцов призывной срок истек, женщины окончательно разложили ребят, у меня сейчас не полк, а не знаю что. Если чечены двинутся вперед, нас разметают, как курей, перестреляют, словно… – Он махнул рукой. – Сам понимаешь.

– Так переговоры идут. Перемирие.

Майор поднял палец, словно подал сигнал, ухнула тяжелая артиллерия, над головами выли бомбардировщики.

– Это в Кремле переговоры, сынок, у нас все без перемен. Так что давай почистись, смени рубашечку, пойдем с твоей мамой разговаривать. Я верю, ты будешь держаться молодцом.

Игорь побежал в роту, переоделся, как сумел, надраил обувь, ребята дали одеколон. Подошел капитан, который за полтора года повзрослел лет на десять, оглядел Игоря и, глядя на него красными, как у кролика, глазами, сказал:

– Молодец, Смирнов, смотришься, словно тыловой штабист. Однако отставить. – Он прикусил сухую потрескавшуюся губу. – Матери отбыли, все нормально, – кивнул и ушел.

Игорь не знал, что женщины действительно уехали, но его мать убила шальная пуля, с сегодняшнего дня он стал круглым сиротой.

Месяц служба шла обычно, с обеих сторон постреливали, порой бомбили, но воевали без азарта, лениво. Неожиданно все взорвалось. Со стороны чеченцев дружно рванула артиллерия, федеральные войска ответили залпами «Града», началась массированная бомбежка передовой противника. Передовой как таковой не существовало, разведка докладывала, что в каком-то селении или в тех разрушенных домах сосредоточилось несколько десятков либо более боевиков. Указанное место бомбили, утюжили снарядами, затем атаковали. В большинстве случаев встречного огня не было, бойцы находили консервные банки, клочья одежды, следы крови да стреляные гильзы. Трупы товарищей, если они и существовали, чеченцы никогда не оставляли. Вот тела русских попадались, их пытались отправить домой, чаще хоронили, порой бросали, так как завязывался новый бой и приходилось заботиться о собственной жизни, а не о мертвом соотечественнике, у которого и документов никаких не было: чечены трупы всегда обыскивали.

Игорь ни разу не видел признаков вандализма, о котором порой писали либо вещали по ящику, то есть отрезанных ушей либо голов. По всем признакам парни погибли в обычном бою от пули или осколка.

Рота поредела, но превратилась в боевое соединение. Суровый, молчаливый капитан хорошо выбирал позицию, не бросал солдат в бессмысленные атаки, стал осторожен, не лез на рожон. Бойцы не то чтобы полюбили его, как Батю, но зауважали, слушались беспрекословно.

Сами солдаты стали слегка походить на чеченов, небритые, в заскорузлой одежде, чистыми и ухоженными у них были только автоматы, бойцы научились ориентироваться на местности, определяли, где может оказаться засада или залег снайпер, легко находили ямки, воронки, груду битого кирпича, куда можно быстро запихнуть свое незащищенное тело.

Нет худа без добра, а добра без худа, Батя мгновенно оценил достигнутые ротой успехи и все чаще посылал их в бой, приговаривая:

– У меня лучше вас нет, расстарайтесь, вышибите их из того дома, главная задача – остаться живым.

И они сражались неизвестно с кем, и уж совсем не ясно – за что. Неожиданно прозвучало слово «дембель». Кто заявил, что уже есть приказ и отвоевавшие полтора года чистят сапоги и шагают домой?

Батя собрал живых и легкораненых и сказал:

– Ребята, никакого приказа нет, вопрос обсуждается в Думе. Плохо, но, полагаю, вам еще месяцев шесть пристегнут. Если будут новости, я вам объявлю даже среди ночи.

– А при чем тут Дума?

– Есть министр и Главнокомандующий.

– Чего хотят говоруны? Замириться? Так пусть приедут, встанут вместо нас и замиряются.

– Господин подполковник, Батя получил вторую звезду, – сказал Игорь. – Вы воин, видели многое, мы против вас щенки, но мы уже битые щенки. С этим народом замириться нельзя, можно молча уйти. Нас осталось меньше половины, пока политики будут говорить, нас уничтожат, а срок службы вышел, мы сделали, что могли.

– У меня такой власти нет, Смирнов. Давайте договоримся. На рассвете вы возьмете вон ту высотку, вас к полудню подменят, и вы уйдете в третий эшелон, куда только мухи залетают. Там обустроитесь, пока вопрос с вашим дембелем не решится.

* * *

До высотки, где стояло полуразрушенное кирпичное здание, было метров восемьсот. Эта огромная груда кирпичей очень не нравилась бойцам. Они прекрасно понимали, что пять умелых автоматчиков сметут их атаку, как хозяйка смахивает пыль тряпкой. До темноты они непрерывно наблюдали за разрушенным зданием, но никакого движения в окнах и пробоинах не заметили. Но они уже были волчата и знали: чеченец может сутки пролежать без движения, поесть и нужду справить, и ни одна травинка не шелохнется.

В половине пятого, самый сон, капитан поднял своих бойцов и сказал то, что русский, тем более советский, офицер никогда не говорил:

– Атакуем молча, без криков «ура» и прочей ерунды. Если там огневая точка, то все зависит от того, когда они откроют огонь. Если вы увидите, что хватит одного броска и их уже можно достать гранатами, атаку продолжаем. Если они нас прихватят у подножия, залечь и отползать, вторая линия вас прикроет. Под огнем такой склон не пройти. Хоронить нас некому. Мы, солдаты, сделаем все, чтобы выполнить приказ, но сейчас не сорок первый год и за нами не Москва, это не наша земля. Все поняли? Тогда вперед!

Они бросились, как олимпийцы на побитие мировых рекордов, никто из них еще никогда не бежал так быстро.

Огонь ударил со всех сторон, в лоб били пулеметы и автоматы, из-за спины грохотал «Град», который и накрыл их мгновенно. Словно склон долго выцеливали и только ждали атаки. Через тридцать секунд на склоне уже никто не шевелился, чеченцы вылезли из укрытий, стояли в окнах и проемах здания, смотрели на смертоубийство, которое устроили русские, ничего не могли понять. Они были даже огорчены, четверо суток они лежали в засаде, ждали и дождались, глупые русские пошли в лобовую атаку, казалось, настал час торжества. Добычу вырвали прямо из когтей и зубов.