Последний пир - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Гримвуд cтр.№ 17

— Моя учеба…

— …идет отлично, — киваю я. — Верхом ты ездишь лучше всех, фехтуешь тоже, умеешь обращаться с картой и быстрее остальных выбираешь правильную наступательную или оборонительную позицию.

Шарлот краснеет. Надо же, он решил, что я над ним подтруниваю.

Распорядок дня в академии такой: с утра — обычные уроки, после обеда — муштра. Мы учимся маршировать, ездить верхом, заряжать пистолеты, вставлять запал и менять кремень. Я могу сам зарядить пушку и управлять заряжающими. Я знаю, что такое вертикальная наводка и траектория полета снаряда. Поскольку мы уже не первокурсники, нам позволено носить на треуголках кокарду академии. Словом, наши успехи соответствуют ожиданиям учителей. И это высокая похвала.

— Я серьезно, — говорю я. — Перестань волноваться.

Остаток дня мы едем в молчании: Шарлот о чем-то задумался. Не знаю, что за страсти бушуют у него в голове, но вскоре эта буря проходит. Когда мы подъезжаем к замку де Со, он берет себя в руки.

Каштановая подъездная аллея заканчивается, и перед нами вырастает замок, от вида которого у меня перехватывает дыхание: над крепостным рвом, заросшим кувшинками, вздымается громада башен и заостренных крыш. За широким каменным мостом раскинулся огромный двор с фонтаном посередине.

— Богиня Диана, охотница, — говорит Шарлот.

Она великолепна. Как туго скрученная пружина, дерзкая и опасная.

Шарлот усмехается.

— Так и знал, что ты оценишь.

Мы ужинаем в безмолвном великолепии длинной столовой, увешанной зеркалами и огромными полотнами с изображениями мужчин и женщин в римских тогах, на которых с одобрением смотрят херувимы, ангелы и даже сама Пресвятая Богородица. Все они, как я понимаю, — предки Шарлота. К каждому едоку приставлен личный лакей: когда в их помощи нет необходимости, они отходят к стенам. На лакеях короткие белые парики и ливреи геральдических цветов де Со: красного и зеленого. Когда я чересчур пристально вглядываюсь в одного из слуг, Шарлот пинает меня под столом.

Во главе стола сидит его отец. Голову герцога украшает старомодный парик: волосы спадают на плечи. Он делает все очень медленно — от чтения молитвы перед едой до поднятия кубка с вином, — ничуть не сомневаясь, что мир будет ждать, сколько его светлости угодно.

За противоположным концом стола сидит мать Шарлота в шелковом зеленом платье и шали на плечах. У нее пышная высокая прическа. Напротив Шарлота сидит старшая сестра Маргарита, выглядит она очень взрослой и вполне могла бы сама быть герцогиней: ведет она себя куда спокойнее и царственнее. И еще она поразительно красива. Гораздо красивее матери. Похоже, дар притягивать восхищенные взгляды она унаследовала от отца. Напротив меня сидит Виржини и хмуро разглядывает тарелку с супом из оленины. Непонятно, что вызвало ее недовольство: суп, тарелка или общество. Зато младшая сестра Шарлота Элиза вовсю щебечет: о дороге, о том, какой Шарлот стал взрослый, о голубой ленте для волос, какую ей хочется. В конце концов мать приказывает ей замолчать, и Элиза тоже хмуро утыкается в тарелку.

В Марго и Шарлоте пылает одинаковый огонь, которого недостает Виржини, а может, и Элизе — впрочем, она еще слишком юна. В Марго это пламя горит спокойно и размеренно, в Шарлоте — обычно бушует, но сегодня едва тлеет. Угощают нас наверняка вкуснейшими блюдами, однако я ем без разбора, лишь бы дотянуть до конца ужина. Стол я покидаю с набитым до отказа животом, и при этом я все еще голоден.

— Прости, — извиняется Шарлот, когда мы возвращаемся в наши смежные комнаты. Одна — спальня Шарлота, а вторая — его же гардеробная, которую освободили по случаю моего приезда. Теперь в ней стоит огромная кровать, тумба с тазом для умывания и большое напольное зеркало.

— За что?

— Сам знаешь. За моих родных.

— Сестры всегда приседают перед тобой в реверансе?

Шарлот всерьез задумывается над моим вопросом, словно бы никогда его себе не задавал — вполне допускаю, что так и есть.

— Во время первой встречи с отцом я кланяюсь ему, а маме еще и целую руку. Сестрам я тоже кланяюсь, но только после их реверанса. Ничего, завтра будет лучше, вот увидишь. Завтра нас оставят в покое. Первый день всегда такой.

Я покидаю Шарлота — пусть грустит в одиночестве, — и долго смотрю во двор, любуясь бронзовой богиней. Ее стрела направлена прямо на мое окно. Я улыбаюсь. Впереди еще целых два месяца, и за это время я непременно успею поднять настроение Шарлоту.

Утром мы встаем ни свет ни заря, быстро умываемся ледяной водой и одеваемся. Шарлот хочет мне что-то показать.

— Вон она, — говорит он, когда мы подходим к неровному берегу озера рядом с замком.

В камышовых зарослях привязана к столбу небольшая лодка с деревянной сошкой на носу. Шарлот эффектно вытягивает из кармана ключ и подводит меня к невысокой хижине, которую сразу и не заметишь: она покрыта торфом. Внутри царит кромешный мрак, покуда Шарлот не находит задвижку, и верхняя часть стены, выходящей на озеро, с грохотом падает на улицу.

— Это для света, — поясняет он, — потом обратно поставим.

Старый стул, кувшин, сколотые кубки, копье для охоты на кабана и охотничий кинжал, использованные пороховницы, грязная охотничья куртка на крючке…

— Глянь-ка!

Шарлот указывает на длинную, темную и немного заржавленную трубу, припертую к стене. Это, несомненно, ружейный ствол — невероятно длинный, с железными проушинами по бокам, с помощью которых он крепится на деревянную сошку.

Мой друг широко улыбается.

— Погоди, ты ее еще не слышал! Всех соседей перебудим!

Передо мной стоит совсем другой Шарлот, нежели тот, что хмуро пережевывал пищу за вчерашним столом.

Лодка очень мала; мы вытаскиваем ее на середину камышовых зарослей и кое-как залезаем внутрь.

— Теперь надо ждать.

Камыши не только служат нам укрытием, но и не дают лодке свободно плыть. Ветер приносит запах далекого болота. Солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы развеять последние клочки тумана, за которыми скрывались поросшие елью склоны холмов. Шарлот первым замечает нашу добычу, ведь он знает, что искать. В небе появляется аккуратный клин черных точек.

— А вот и птички!

Он с силой дует на свитый, уже тлеющий фитиль, и его кончик разгорается.

— Ты у нас изучаешь артиллерию, — говорит Шарлот, — вот ты и стреляй.

Ближе к озеру гуси начинают снижаться, но и на этой высоте их никакое оружие не достанет — даже с таким длинным стволом. Я вопросительно смотрю на Шарлота, и он показывает мне на горизонт: оттуда в нашу сторону двигаются новые клинья.

— Откуда они летят?

— С другого озера, наверное. Какая разница? Главное, они здесь.

Час спустя я наконец решаюсь на выстрел. От нашего фитиля осталось всего ничего, и по вздохам и ер занью Шарлота я догадываюсь, что он начал терять терпение.