Зимняя сказка - читать онлайн книгу. Автор: Марк Хелприн cтр.№ 56

Его, похоже, нисколько не волновало то, что Вирджиния и Мартин останутся на причале в полном одиночестве. Более того, он едва ли не упивался этим своим безразличием.

– Нас двое, – строго поправила его Вирджиния, взяв Мартина на руки.

– Ладно, уговорили, – вздохнул офицер. – Но вы будете последними.

– Так оно и есть, – хмыкнула Вирджиния, обведя взглядом пустынный причал.

Она посадила Мартина в сугроб и перепрыгнула на палубу. В тот же миг послышался громкий треск.

– Не более чем совпадение, – недовольно буркнул офицер.

Мартин залился плачем. Он явно не хотел оставаться единственным, кого не взяли на ковчег.

– Не плачь, мой хороший, – ласково проговорила Вирджиния, перегнувшись через борт и взяв свое дитя на руки.

Офицер тем временем принялся распекать парнишку, пытавшегося запустить торпеду в сторону Верплэнка. Как только Мартин был принят на борт судна, раздался оглушительный треск и, к восторгу пассажиров, корабль тут же закачался на волнах, окатив бескрайнее ледяное поле сотнями тонн зеленоватой воды, замерзшей, не успев достигнуть берега.

Появление Мартина было встречено бурными аплодисментами. Решив поставить офицера на место, Вирджиния прочистила глотку и важно заявила:

– Мы хотели бы путешествовать на мостике и обедать вместе с капитаном. И еще. Пожалуйста, принесите нам большой бифштекс из вырезки, кресс-салат, печеный картофель, чай, земляничное пирожное и теплое молоко.

– Но кто вы? – недоуменно вскричал офицер, которого нисколько не вразумили недавние коллизии.

Полностью проигнорировав последний вопрос, Вирджиния принялась кормить Мартина, после чего ей, как и всем прочим пассажирам, подали горячих устриц и свежевыпеченный хлеб. Город преподал ей первый урок, и она его усвоила.

В доме госпожи Геймли хранился небольшой альбом с репродукциями картин художников нью-йоркской и гудзонской школы. Когда госпожа Геймли перелистывала его глянцевые страницы, она испытывала примерно такое же чувство, с каким обитательницы Кохирайса входили в церковь, и при этом начинала нести страшную околесицу. Невежливый офицер береговой охраны, одетый в роскошный, расшитый золотом мундир, казался Вирджинии ожившим персонажем одной из этих картин. Благодаря ему она поняла, что город не обратит на нее никакого внимания, что он будет всецело занят самим собой, пусть каждая из сотен миллионов его сцен и будет служить для кого-то моральным уроком. Холодный и жестокий, он будет играть с эмоциями и с чувствами пример но так же, как океан играет с морскими судами.

Разглядывая картинки из маминого альбома, она постигала связь образов с вызываемыми ими эмоциями. Самые сильные образы отличались особой холодностью или отстраненностью, что способствовало изъявлению неразрывно связанного с ними потаенного начала. Теперь она понимала, что образам этим была присуща и жестокость. Холодность и жестокость казались ей реальными физическими силами, отрезвлявшими и возвышавшими человеческую душу, которой надлежало пройти сквозь их горнило.

Несмотря на сильный пронизывающий ветер, Вирджиния долгое время оставалась на палубе. Корабль уверенно прокладывал себе путь по скованной льдом реке. Мартин был одет достаточно легко, однако, судя по всему, в отличие от самой Вирджинии вообще не чувствовал холода. Окончательно озябнув, она поспешила покинуть палубу. Мартин нисколько не возражал и против теплой каюты – он довольно дрыгал ножками и строил смешные рожицы.

Вирджиния неотрывно смотрела в иллюминатор и видела множество знакомых сцен. Росшие на склонах гор деревья привычно покачивались на ветру. Участки, на которых стояли каменные и деревянные дома, были отделены друг от друга аккуратными каменными изгородями. Над рекой высились огромные дубы. На льду Кротонского залива мальчишки играли в хоккей и носились под импровизированными парусами, выкраденными ими из маминых бельевых шкафов. Изрезанные улочками холмы Оссининга казались отсюда заброшенными и печальными. Сам Оссининг тоже выглядел достаточно жалко, пусть в его улочках, шиферных крышах и раскидистых дубах все еще чувствовалась былая красота и стать.

Они оставили позади Тэрритаун и Таппан-Зее с их мрачными утесами и с подступающими прямо к ним полями и садами. Они прошли между пилонами Таппанского моста, приветствуя его густым дымом. Еще через полмили показались Пэлисейдс и сам город. Вирджиния изумленно взирала на его сверкающие здания и плывущие над ними облака. Она знала, что Бог готовит ей новые испытания и что пройти их ей суждено именно здесь.

Они плыли все дальше и дальше вниз по быстрой реке, омывавшей берега этого огромного города. К тому времени, когда они вышли на траверс, на стеклянных столпах и серых утесах небоскребов заиграли золотистые лучи заходящего солнца. Через несколько минут свет этот почти померк, и тогда город погрузился в море собственных огней. Рядом с этими удивительными золотистыми и зеленоватыми огнями, ярко освещенными набережными и высокими шпилями корабли, стоявшие у причалов Норт-Ривер, казались крохотными букашками, выглядывающими из-под плинтусов.

– Смотри, Мартин! – воскликнула Вирджиния, приблизив лицо ребенка к иллюминатору. – Золотой город!

Корабль проплыл по этому сверкающему огнями городу еше десять миль и пришвартовался возле пожарного причала Бэттери, после чего его пассажиров высадили на берег. Офицеры хотели побыстрее освободиться от них, с тем чтобы судно могло выйти за Нэрроуз и заняться настоящей работой на просторах океана. Пассажиры вышли через здание пожарного депо на людную улицу и тут же оказались в хищной пасти города.

К десяти часам вечера изрядно уставшая от бесцельных скитаний по холодным улицам Вирджиния, которую явно принимали за нищенку, оказалась под сводами Центрального вокзала. Она на минуту остановилась возле окон «Устричного бара», за которыми виднелись счастливые посетители, лакомившиеся тушеными устрицами и горячими рыбными котлетами, приготовленными по старинным рецептам, и хотела было продолжить свой путь, как тут молодая женщина в зеленом шелковом платье, сидевшая в дальнем конце зала и не сводившая с нее глаз, поднялась на ноги и, удивленно всплеснув руками, направилась в ее сторону. Впрочем, Вирджиния ни минуты не сомневалась в том, что та обозналась. Каково же было ее изумление, когда в вышедшей из двери бара молодой женщине она узнала свою подругу детства Джессику Пени.

В течение нескольких поколений Пенны проводили каждое лето на озере Кохирайс (мужчины появлялись там только в августе, женщины же и дети жили там все лето), любуясь игрой света над озером, прячась под крылечком от страшных гроз, плавая по озеру на лодке, бродя по окрестным лесам, смеясь и радуясь жизни вместе с людьми, продолжавшими жить разве что в памяти успевших состариться сверстников. «Да-да, – вспоминали они через полвека, – конечно же, я помню тетю Марджори. Она вешала колокольчики на шею ручному медвежонку, показывала нам фокусы с магнитами и пекла булочки с имбирем! Или это была тетушка Эллен?»

Вирджиния явственно услышала скрип весел. Стояла середина лета. Она плыла на лодке между камышами. Солнце тем летом палило так, словно они жили не на озере Кохирайс, а где-нибудь на берегах Нила. Совсем еще молодая госпожа Геймли раз за разом звала ее с крыльца их дома: «Вирджиния! Вирджиния! Вирджиния!» Весла снова и снова погружались в темную воду, пока озеро не исчезло, подернувшись печальным льдом минувших лет.