Лучшие уходят первыми - читать онлайн книгу. Автор: Инна Бачинская cтр.№ 55

Чумаров вызвал ее в студию под каким-то предлогом, пригласил в кафе. Она ожидала его на улице, а он спустился по черной лестнице. В кафе к ним подсел Мыльников. Он насыпал Герасимовой в кофе снотворное, а когда той стало плохо, соучастники вывели ее из кафе и усадили в машину Мыльникова. После чего Чумаров вернулся в студию, а Мыльников повез Герасимову в Черное урочище. Убил ее и ожидал около двух часов, пока закончится репетиция. Он и визитную карточку режиссера подбросил, надеясь, что того обвинят в убийстве.

Я подавленно молчала, почему-то сразу поверив капитану. Людмила была прекрасным человеком, сильным, целеустремленным. В наших отношениях она, бесспорно, лидировала, и я никогда ничего не имела против. Меня это даже устраивало. Зная Людмилу, я могла поверить, что в отношениях с Чумаровым тоже лидировала именно она. Я вспоминала, как она издевалась над ним, высмеивала его трусость, страх перед женой, неумение руководить сотрудниками, которые и в грош его не ставили. А потом вдруг сказала, что собирается за него замуж. Мне показалось, она шутит. Но, оказалось, она твердо решила выйти за своего начальника.

– А кто убил Чумарова? – спросила я. – Тоже Мыльников?

– У Мыльникова алиби. После смерти Герасимовой Чумаров пребывал в постоянном страхе, стал пить. Чувство вины, страх, раскаяние – груз оказался непосильным и сломал ему хребет. Он не хотел больше жить. И после визита в квартиру Герасимовой… – капитан покосился на меня, – он выбросился с балкона. Кстати, его жена Регина догадывалась о его причастности к смерти Герасимовой. Это к вопросу о человеческой натуре…

– Откуда вы знаете?

– Она знала о левых заработках мужа. И знала Рому Мыльникова. Она опознала его на фотографии, правда, после некоторой борьбы с собой.

– Откуда у вас его фотография?

– Знаете, Александра Дмитриевна, современные технологии плюс интеллект – это страшная сила! – Он постучал себя пальцем по лбу.

– Но если она подозревала… Почему же молчала?

– Все не так просто, Александра Дмитриевна. Часто члены семьи молчат, покрывая близких… Деньги… тоже немаловажный фактор.

– Она же богатая!

– Денег никогда не бывает достаточно. А еще нежелание менять что-то в своей жизни, стремление избежать скандала. Быть женой убийцы мало радости. Хотя жить с убийцей радости тоже немного. Возможно, Чумарова в ее глазах оправдывало то, что зачинщиком и исполнителем был Мыльников, в чем она не сомневалась, зная характер мужа. Потому и молчала. И только когда ее любимый человек… Вербицкий… едва не пал жертвой убийцы, она заколебалась. Она прекрасно понимала, кто пытался убить режиссера. И боялась, что убийца может повторить попытку…

– А зачем… этот убийца пытался убить Вербицкого?

– Когда режиссера выпустили, Мыльников запаниковал. Он был уверен, что рано или поздно Вербицкий расскажет, что Регина знала о дате репетиции, а через нее выйдут на Чумарова, нажмут, и тот расколется. Но, как видите, он ошибался. Чумаров предпочел… уйти молча. Нажали на самого Мыльникова, и раскололся он… Вот так все и было, Александра Дмитриевна.

– Людмила была… таким человеком! Я не верю!

Капитан покивал, соглашаясь, помолчал и произнес:

– Небеса и бездна… в каждом из нас. Я смотрел ее передачи, Александра Дмитриевна. Умные, гуманные…

– Подождите, а коллекция Рунге? – вскричала я. – Людмила поставила восклицательный знак на папке с материалами по коллекции Рунге! Она сказала, что делает «бомбу»! Я сразу не вспомнила…

Капитан пожал плечами:

– Мы не знаем, когда она поставила восклицательный знак. Материал-то старый. А то, что папка оказалась на столе… Не знаю, Александра Дмитриевна. Возможно, случайность. А насчет «бомбы»… вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что она имела в виду.

– Людмила узнала, что подлинники украдены, а там висят копии! Как вы не понимаете? Они пахнут свежей краской!

– Ладно! – Капитан поднял руки, сдаваясь. – Приглашаю вас в музей, Александра Дмитриевна. Проведем полевое оперативное расследование. Должен вам заметить, что я восхищен. Вы принадлежите к тем немногим сознательным гражданам, которые проявляют гражданское мужество и бьют во все колокола. – В голосе его звучал пафос. Я подозрительно взглянула на него, но капитан был абсолютно серьезен. – И я думаю, нам просто необходимо поставить точку в этой истории и убедиться, что мы ничего не пропустили. Вперед, Александра Дмитриевна. Труба зовет! Пошли смотреть коллекцию Рунге.

Мы стояли перед картинами.

– Которая? – шепотом спросил капитан Алексеев.

– Я думаю, вон та, старая, с фазаном и кубком. Ван Страатен.

– Эта? – удивился капитан. – Я бы поставил на «Девушку с розой». Сейчас мы их понюхаем…

– Я говорю не об эмоциональной ценности картины, а о художественной, – осадила я его. – Ван Страатен – это классика, а ваша девушка с розой… любительская работа. Я тоже так смогу. И вы, если постараетесь.

– Я не смогу, – запротестовал капитан. – У меня в школе была тройка по рисованию. Позволю себе с вами не согласиться, Александра Дмитриевна. Я, конечно, профан в живописи, в кружок не ходил, но в девушке с розой определенно что-то есть. Она немного похожа на вас. У вас есть шляпа с полями?

Я дернула плечом. У капитана была раздражающая манера молоть чушь с самым серьезным видом. Я никак не могла понять, когда он шутит, а когда серьезен. При чем тут шляпа с полями?

– Есть, – буркнула я. – Красная.

– Нужна черная, – заметил капитан. – А ваши ежевичные пироги меня не волнуют в отличие от девушки с розой. Эверетт Шинн, – прочитал он на табличке. – Тысяча девятьсот пятнадцатый год. Нью-Йорк. Что же до художественной ценности… Я бы не удивился, если бы оказалось, что это известный американский импрессионист. Девушка удивительно гармонична с… окружающей средой. Сдержанная цветовая гамма, серо-зеленая, черная шляпа с полями. Я думаю, Александра Дмитриевна, что шляпа с полями делает женщину удивительно женственной. И красная роза… диссонанс, а ведь как замечательно смотрится! Признайтесь, ведь она вам тоже нравится и вы возражаете исключительно из-за духа противоречия.

Я посмотрела на капитана. Глаза наши встретились. У него были такие глаза… зеленые… нет, карие, кажется… или все-таки зеленые… и ямочка на подбородке… Я смотрела на него, чувствуя, что заливаюсь краской, и мучительно искала уместную фразу, полную иронии и насмешки. Но ничего путного не приходило в голову. Я стояла перед ним, неуклюжая, как деревенская барышня… Да что со мной такое? Конец жалкой сцене положила высокая тонкая женщина, уже спешившая к нам. Я ее прекрасно помнила со своего прошлого неудачного визита в музей. Это была героиня Людмилиной передачи Марина Башкирцева. Она еще ползала по полу, помогая мне собрать с пола барахло из бабкиного ридикюля. А потом пришел Колька, и я позорно бежала.