Лихой поворот - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 18

Смешно.

Однако вернемся к двум супергруппам — «Сканер» и «Ночные ангелы». Если честно, ни первое, ни второе название мне не нравится. Первое больше подошло бы подростковому клубу, где общаются с компьютерами, а второе за милю воняет байкерами — кожей их одежды, ржавчиной цепей, грязью подмышек и запахом выхлопных газов на основе бензина с маслом.

Я набрала номер телефона, который дал мне Валерий. Слава богу, он был дома.

— Это Татьяна, прощу прощения за поздний звонок, у меня есть один очень маленький вопрос о больших людях нашего города.

— Слушаю внимательно.

— Вы знакомы с директором филармонии?

Скорбное молчание на другом конце.

— А что случилось?

Пусть не обижается такая великая нация, как евреи, но русские дураки именно у них научились манере отвечать вопросом на вопрос. Им бы научиться деньги зарабатывать, так нет — всякую дурь перенимают.

— Валерочка, — зловеще прошипела я, вкладывая в интонацию презрение к нераскрывающимся тайнам, — отвечай прямо и по существу.

— Знакомы…

— На каком уровне?

— Можно сказать, лично…

— И каковы ваши взаимоотношения?

— Они никакие…

— Конкретнее, пожалуйста. Вы, случайно, не на ножах?

— Почти…

— Почему? Рассказывай…

— Мы хотели работать от филармонии, но он нас послал.

— И, как я поняла, далеко.

— Верно…

— А «Ночные ангелы» с ним дружат?

— У них полное взаимопонимание, им время от времени подкидывают халтурку, обеспечивают рекламой, в общем, проявляют заботу.

— Это все, что ты можешь сказать?

— В принципе, пока больше добавить нечего.

Я поблагодарила парнишку за ценную информацию и положила трубку.

Все это, конечно, правильно и хорошо, но какой мотив может быть у директора филармонии для того, чтобы делать пакости ребятам, которые, если повар нам не врет, никому не перешли дорогу и не собираются этого делать?

Вот это мне и предстоит выяснить. Так что, Танечка, снимай с плечиков вечернее платье и отправляйся в святая святых тарасовского шоу-бизнеса, как говорится, прояснять обстановку.

В одном у меня сомнений не было — завтра же вечером я отправлюсь в зал филармонии, чтобы прояснить, чем занимается эта организация, кроме своей основной деятельности.

Правда, у меня был один ма-аленький вопросик…

Брать с собой пистолет или не брать?

Пистолет брать не стала. Он никак не хотел умещаться в ту сумочку, которую я намеревалась взять с собой. В ней хватит места только для «жучка», и то лишь одного, так что придется надеяться только на своего ангела-хранителя и умение выпутываться из сложных ситуаций.

Я выяснила у парней, как выглядит директор филармонии, вернее, получила весьма смутное представление о том, какой внешностью обладал хозяин очага культуры губернского масштаба.

Судя по описанию, Нестеренко Анатолий Иванович был человеком среднего роста, худощавым, с редкими темными волосами-сосульками, зачесанными назад, на лбу залысины, глаза никто не помнит какие, потому что носит затемненные диоптрические очки. Обычно одет в темно-серый костюм и голубой галстук.

Ровно в половине шестого я маячила у входа в здание филармонии в надежде прикупить билетик на второй концерт Валентины Пономаревой. Касса уже две недели назад вывесила белый флаг с пометкой «Все билеты проданы», и мне оставалось только надеяться на случай.

Кстати, случаю тоже нужно помогать, иначе он просто не справится с ситуацией. Для того чтобы обеспечить необходимую действенную помощь, я нарядилась в черный брючный костюм, белоснежную блузку и туфли на массивном каблуке. В этих доспехах я выгляжу эффектнее всего, поэтому надеюсь на то, что мужчины сами будут укладываться в штабеля при моем появлении.

Прежде чем обеспечить себе беспрепятственное (за мой счет, конечно) проникновение в здание областной филармонии, я поинтересовалась, прибыли ли на место встречи друзей парни, личности которых маячили на перекрестках моего расследования.

«Девятки» цвета «мокрый асфальт» на том месте, где я лицезрела ее вчера, не было.

Это немного обескуражило меня. Не получится ли так, что я приду на «свидание» и окажусь в гордом одиночестве?

Мой пыл немного охладел. Стоит ли тратиться на билеты, если, проблуждав по лабиринтам здания областной филармонии, я не обнаружу людей, по которым так истосковалась моя душа?

Будь что будет. Я уже настроилась на культпоход, и вовсе не в моем стиле отправляться в обратный путь несолоно хлебавши. Кстати сказать, ослиное упрямство, на мой взгляд, неплохое качество. В конечном счете именно оно позволяет добиться результата, когда остальные рычаги уже не срабатывают.

И вообще, пора побеспокоиться о билетах.

Мои надежды не обманулись. Я знала, что в нашем городе очень много хороших людей, которые всегда придут на помощь.

Обладателя лишнего билета можно было вычислить среди многотысячной толпы через секунду после его прибытия на место встречи. Он никуда не торопился, никого не встречал и ни с кем не общался, кроме потенциальных клиентов.

Это был не просто человек, которого обманула любимая или кинул хороший друг. Это был своего рода бизнесмен, который делал деньги на любви народа к искусству.

Молодому человеку было на вид двадцать пять лет, одет он был в спортивные брюки фирмы «Reebok» и черную майку с надписью «Регби». На лбу выпендривалась курчавая челка, а под ней черные глаза, как у Рикки Мартина. Три дня назад молодому человеку уже следовало побриться, но у него совершенно не было времени на то, чтобы сделать себя красивым и обаятельным.

Я поднялась на высокое бетонное крыльцо и приблизилась вплотную к маклеру.

— Сколько? — спросила я.

— Семьдесят, — не моргнув глазом ответил парень, хотя по его отвисшей челюсти было заметно, что мой вопрос застал его врасплох.

— Поторгуемся? — слащавая улыбка растеклась по моему лицу.

Голова с курчавым чубчиком совершила пару полувращательных движений.

— Не могу, билеты не мои.

— А чьи?

— Хозяина.

— Кто же хозяин?

— Лучше тебе этого не знать, — был ответ.

— Неужели? — моя улыбка стала шире и более похожей на оскал пумы. — Брось прикидываться, я же знаю, что ты работаешь сам на себя. Короче, скинь десятку, и мы подружимся.

— Не могу, — жалостливо поджал губы молодой человек. — Я не могу работать себе в убыток.