Внучка, Жук и Марианна - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Батенева cтр.№ 7

Единственный ее малыш, серый пушистый комочек Тиша, которого незадолго до визита Того Человека так быстро отняла у нее приехавшая из столицы противная Полина Ивановна, остался тоскливым воспоминанием. И даже фото вальяжного котяры, которое Полина Ивановна привезла через пару лет и долго невежливо тыкала им в Марианнину мордочку со словами: «Ну, посмотри на сыночка, полюбуйся, какой красавец»! — не произвело на нее никакого впечатления.

Тиша был маленький, уютный, мягко урчал, когда давил лапками на ее живот, сосал молоко… В дородном котище на фото не было ничего от ее родного малыша. Марианна на всякий случай длинно царапнула толстую руку Полины Ивановны и, пока та верещала и требовала йоду, выскользнула за дверь и долго отсиживалась в сарае…

— Марусь, ты что, не слышишь, что ли? — гавкнул Жук. — Я кого спрашиваю?

— Не гавкай, — сверкнула глазом Марианна, — все я слышу. Не знаю я, что с нами будет. Узнаю — тогда скажу. — И, мотнув пушистым хвостом, ушла в дом.

Катя проснулась часов в шесть утра, как будто что-то толкнуло ее под сердце. Она поднялась с узенькой кушетки, которую притащила в бабушкину комнату с вечера, подошла к кровати.

Бабушка лежала на спине, ровно положив руки поверх одеяла. Лицо спокойное, морщинки разгладились, на губах полуулыбка. Но Катя сразу горько поняла: неживая.

Она тихонько позвала, дотронулась до руки — холодная.

Катя села у ног бабушки, слезы текли из глаз сами, капали на одеяло.

— Что же ты, бабуля, не позвала меня? — горько спросила Катя.

Бабушка молчала, легко улыбаясь.

Катя покружила по дому, пытаясь собрать мысли. Надо же что-то делать… Вспомнила про наказ бабушки обращаться к соседу. Упрямо наклонила голову — угрюмый дядька был бы последним, к кому она хотела обратиться за помощью.

Так, надо вызвать доктора, сама себе поручила Катя. Позвонить в амбулаторию, обязательно в школу — бабушкины коллеги как раз и захотят, и смогут помочь. Еще рано, в школе наверняка никого нет… Она еще раз потерянно подошла к бабушке в глупой надежде, что ей только показалось, что бабуля сейчас откроет глаза и скажет обычную присказку: «Куда ночь — туда сон, пора вставать!» На кровати сидела кошка, напряженно смотрела на Катю.

— Уходи отсюда! — Катя досадливо махнула на нее рукой. — Видишь, что случилось? Тебе тут не место, иди на улицу.

Кошка странно посмотрела на нее, тяжело спрыгнула на пол, пошла к двери. Как смотрит, подумала Катя, будто все понимает. Она выпустила Марианну на двор, потом открыла верхний ящик комода. Там и правда в идеальном порядке лежали тщательно сложенные вещи: белая сорочка, бумазейные чулки в резиночку, вишневое шелковое платье, кружевной шарф… Под ними обнаружился большой запечатанный конверт. Завещание, поняла Катя, но тут же запихнула его поглубже — тяжко было бы сейчас доставать, читать…

Она оделась, расчесала волосы, завязала их черной лентой. Промаявшись до полвосьмого, позвонила в амбулаторию, потом в школу…

Машина погребения завертелась. Пришел пожилой благообразный доктор Геннадий Трофимович, выписал справку о смерти. Потом прибежала заплаканная медсестра Тоня, заохала у постели, сказала, что «обмоет и обрядит». Потом пришла группа взволнованных учительниц, наперебой советовавших Кате, куда поехать за гробом, венками и еще чем-то, где заказать отпевание, к кому обратиться на кладбище и в церкви.

— Бабушка же вроде неверующая была? — робко сказала Катя.

— Что вы такое говорите, Катя? — скорбно поджала накрашенные губы самая активная, историчка Виктория Никифоровна. — Она же крещеная, православная. Как можно в наше-то время? Непременно надо панихиду и сорокоуст!

— Да-да, — заторопилась Катя. — Я закажу, только я-то сама некрещеная, это ничего?

— Ну мы сами все закажем, чего уж, — осуждающе покачала головой Виктория Никифоровна. — И вам бы надо покреститься, как же так?

Катя, уже давно не вступавшая в дискуссии на околорелигиозные темы, промолчала — знала, что бесполезно сообщать о своих атеистических взглядах, теперь повсеместно и напоказ осуждаемых.

Люди приходили и уходили, протопала к постели бабушки соседка тетя Галя, громко плакала и сморкалась в огромный носовой платок. Причитала с украинским акцентом: «Да шо ж ты, горемычная наша, серденько свое не сбэрэгла!» Тетя Галя, смолоду и всю жизнь прожившая в России, так и не освоила подмосковный говор, «гэкала» и «шокала», за что и прозывалась на улице Хохлушкою. Удивительным было то, что ее мужа Николая, коренного захаровского, привезшего себе жену «с армии», тоже звали Хохлом, и он даже откликался.

Приходили какие-то женщины, приносили цветы, что-то рассказывали о бабушке и собственном детстве Кате, которая бродила по дому, не находя себе места. Казалось, весь поселок когда-то учился у бабушки, и теперь люди считали своим долгом прийти и посочувствовать то ли Кате, то ли себе.

Пришел даже Леха Черт, деревенский алкаш, в грязной, разорванной на пузе майке, растирал заскорузлой лапищей слезы и сопли по опухшей физии. Из его несвязных воплей вперемешку с матом выяснилось, что он тоже когда-то учился у бабушки…

Ближе к вечеру пришел, точнее, ворвался в дом и сосед Николай Петрович, в строительном комбинезоне, с грязными руками. «Прораб, — неприязненно подумала Катя, — мог бы хоть руки помыть…»

— Где? — хрипло выдохнул он, вбежав в темный коридор. — Почему мне не позвонили?

Катя пожала плечами: почему, собственно, она должна была звонить?

— У меня нет вашего номера, — тихо сказала она.

Он посмотрел сначала на бумажку, пришпиленную к обоям рядом с телефоном — на ней только сейчас Катя разглядела номер сотового и крупно написанное «Николай», — потом с укором на нее. Стараясь не топать, вошел в комнату. Бабушку уже переодели, положили в гроб, поставили вокруг вазы с цветами. Кто-то принес икону, зажег перед ней лампадку. Кате все это казалось каким-то странным спектаклем, бабушка лежала среди белых кружев какая-то чужая, другая.

Николай постоял в дверях, потом растерянно посмотрел на свои руки, потоптался.

— Я приду еще, переоденусь только, — глухо сказал он Кате. — Что помочь?

— Да ничего вроде, все уже делается. На кладбище поехали, договориться на послезавтра, на утро…

— Поминки здесь, в доме? — спросил он неожиданно.

— Учителя сказали, закажут в кафе, — упавшим голосом отвечала Катя. — Я ведь не знаю, как надо…

— Ну, в кафе, так в кафе, — согласился он. — Вы как, не испугаетесь ночью?

— Н-не знаю. — Катя слегка опешила. Она как-то не думала о том, что ночь ей придется провести здесь, с неживой бабушкой.

— Ну ладно, я приду через час, — примирительно сказал Николай, — обсудим.

Катя кивнула. Было странно, что он разговаривает с ней, как близкий, как родственник, а она так же просто, не задумываясь, отвечает. «Бабушка умерла, все изменилось», — подумала она, и это объяснение показалось совершенно ясным и правильным.