Посох царя Московии - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 55

После ухода Левшина, захмелевший Граевский прилег на постель и задремал. Теперь ему было плевать на клопов. Впрочем, похоже, насекомые уже достаточно попили его кровушки и теперь переваривали сытный ужин, потому что они перестали беспокоить шляхтича. А может, им пришелся не по вкусу хмель, бродивший по жилам Граевского.

Проснулся шляхтич внезапно, словно его кто-то пнул. Он открыл глаза — и резко вскочил на ноги. Возле крохотного столика, на котором стоял кувшин с водой и лежали остатки недавнего пиршества, сидел человек. Он смотрел на Граевского с каким-то странным выражением — словно приценивался к залежалому товару.

— Вы… вы кто такой?! — запинаясь, воскликнул шляхтич.

— Ваш компаньон, пан Граевский, — ответил по-немецки незнакомец, тщательно выговаривая слова, и приятно улыбнулся.

— Извините, не понял… — ответил Граевский тоже на немецком языке.

— Меня зовут Ян Гануш.

Граевский перевел дух и расслабился.

— Дзень добры, — сказал он и тоже попытался улыбнуться, но его улыбка вышла немного кривоватой. — Как вы меня нашли?

— О, в Московии это несложно. Не так уж много сюда приезжает иноземных купцов. Целовальники, торгующие в кабаках, что возле шляха, отменные информаторы. У них наметанный зоркий глаз и великолепная память.

— Понятно… — Граевский сокрушенно вздохнул. — Должен вас огорчить, пан Гануш — наш обоз конфисковали.

— Ну, это не беда. Надеюсь, все обойдется и товар нам вернут. В противном случае иноземные купцы перестанут торговать с Московией. А царь Иоанн Васильевич, насколько мне известно, старается нашего брата не обижать и ратует за расширение торговли с другими странами.

— Дай Бог…

— Кстати, вот моя часть денег, потраченных вами на охрану… — Гануш небрежно бросил на стол небольшой кожаный мешочек, в котором зазвенели монеты.

Малиновый звон золотых прозвучал в ушах шляхтича божественной музыкой.

— Дзенькуе, — сказал Граевский с невольной дрожью в голосе.

Теперь он мог быть спокоен за свое ближайшее будущее. Гануш спас его от полуголодного существования, потому что мясо, присланное московитами, было несвежим и пованивало, и брезгливый шляхтич весь кусок отдал своим слугам. Сегодня же он пошлет в кабак кого-нибудь из московитов, которые были в услужении у хозяина постоялого двора, и ему принесут большую корзину — да, да, самую большую, которая только найдется! — сытной еды и штоф доброго вина.

— А теперь, пан Граевский, позвольте откланяться, — сказал Ян Гануш, поднимаясь. — Мне пора.

— Куда же вы?! — всполошился шляхтич.

Он думал, что немец составит ему компанию на постоялом дворе. Все веселее будет дожидаться, пока решится вопрос с аудиенцией у царя Московии.

— В Москву. Попытаюсь договориться с оптовыми торговцами. И за вас замолвлю словечко. Надеюсь, вы не хотите остаток зимы проторчать на морозе в московской лавке, торгуя сукном?

— Что вы, пан Гануш! — ужаснулся Граевский. — Упаси Господь! Ни в коем случае!

— Вот-вот. Так что ауфвидерзэен, ждите, мы скоро опять свидимся.

С этими словами Гануш изобразил легкий поклон и удалился, оставив шляхтича в полном недоумении. Какой-то странный немец… Граевский, который свободно владел немецким, мог бы поклясться, что Ян Гануш плохо знает свой родной язык. Может, он литвин?

Тем временем немецкий купец, под личиной которого скрывался глава тайной королевской службы Френсис Уолсингем, в легком возке мчался по направлению к Москве. Его лицо было хмурым и сосредоточенным. Но глаза смотрели по сторонам пытливо и остро, а когда ему на пути попадались стрельцы, он подбирался, словно перед прыжком, и поднимал меховой воротник.

Слуга Уолсингема, исполняющий обязанности кучера, — рыжий коренастый малый в армяке [127] , с лицом, сильно изуродованным оспой, — наверное, спиной чувствуя опасения своего господина, больно стегал кнутом норовистую гнедую лошадку, понукая ее бежать побыстрее.

Это был личный секретарь Френсиса Уолсингема и звали его Томас Фелиппес. Он знал множество иностранных языков и считался непревзойденным специалистом в чтении зашифрованных текстов, а также в подделке чужих почерков и вскрытии писем без ломки печатей.

* * *

Елисей Бомелий (так теперь звали царского лекаря Элизиуса Бомелиуса) трудился в своей лаборатории над составлением какого-то сложного снадобья, когда тихо скрипнула дверь и в помещение вошел Ворон. Впрочем, со своим разбойничьим прошлым он уже дано покончил и теперь его величали Ивашкой Рыковым.

Бомелиус не мог нахвалиться своим новым слугой, а с некоторых пор и верным помощником. Ивашка был весьма способен к разным наукам и все схватывал на лету. Особенно большие успехи он делал в гадании и составлении гороскопов. Лекарь даже начал испытывать ревнивые чувства, когда гороскопы Ивашки Рыкова оказались гораздо точнее гороскопов самого Элизиуса Бомелиуса.

Но Ивашка был скромен и прилежен, а своего учителя едва не боготворил. По крайней мере, на людях. Однако Бомелиус никогда не забывал, кто такой Ворон. Временами лекаря пугал лихой блеск в глазах помощника, и тогда ему хотелось сдать его в Разбойный приказ. Конечно, не лично, а с помощью подметного письма.

И каждый раз Бомелиуса останавливали слова бывшего разбойника, сказанные им, когда они сбежали от Кудеяра: «Ежели сдашь меня властям, я под пыткой сделаю признание, што ты связан с Кудеяром. А государь наш, Иоанн Васильевич, долго разбираться не будет. Он быстр на расправу…»

Что да, то да, великий князь московский и впрямь долго не разбирался с изменниками и прочими лиходеями. Это Элизиус уже точно знал. Не помогут ему и личные заслуги перед царем, коих уже накопилось немало.

Однажды в доверительной беседе с глазу на глаз Иоанн Васильевич почти слово в слово повторил то, что молвил в Кирилло-Белозерском монастыре: «Изменишь мне, Елисейка, или худо сделаешь по своей лекарской части, сдеру с тебя кожу и поджарю, аки свинью. Как Бог свят, поджарю…».

— Что там? — недовольно спросил Бомелиус и чертыхнулся, потому что отсыпал на аптекарские весы порошка больше, чем следовало.

Старинные весы, сработанные безвестным мастером, были очень точны и красивы. Сработанный из латуни корпус опирался на стол литыми львиными лапами, а гравированное серебряное коромысло и позолоченные чашки с фигурными ободками вообще были произведением ювелирного искусства. Этим подарком Иоанна Васильевича Бомелиус очень дорожил и гордился.

— К вам какой-то господин, — доложил Ворон. — Иностранец. Кажись, немец. По-русски разумеет плохо. Сурьезный мужчина.