Ведьмак - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 30

Его гораздо больше интересуют продуктовые посылки, куда я, тщательно маскируя, чтобы Каролина не выбросила, подкладывал бутылки с виски, к которому за время нашей дружбы он сильно приохотился, и голландский табак.

– Кстати, насчет открыток… – Я закопался в своем рюкзаке едва не с головой. – Держи… – всучил я Зосиме красивую металлическую коробку с иностранными надписями. – Травись на здоровье.

– Иво… – Зосима был сильно растроган.

Похоже, он уже не надеялся получить столь желанный подарок.

– Спасибо тебе, Каролине… Как она там?

Вспомнил! Как ни странно, но ни вчера, ни позавчера мы так и не поговорили о причинах моего внезапного приезда, и ни разу в разговоре не затронули сиятельную персону моей… м-м… бывшей. Наверное, Зосима решил, что я просто хочу какое-то время отдохнуть от городской суеты, а в семье у меня царит тишь да гладь и Божья благодать.

– Хорошо она там. Мы с ней разводимся. – Я решил не напускать туману, а сказать все, как есть.

– Ты с ума сошел! – воскликнул ошарашенный Зосима. – Как можно!?

– Чья бы мычала… – Я снисходительно ухмыльнулся.

Зосима был женат трижды. И каждый раз жены, несмотря на деревенскую закалку и исконную русскую терпеливость, от него сбегали.

Первый раз он женился, по деревенским меркам, поздно, когда ему перевалило за тридцать, поэтому все свои холостяцкие привычки и замашки благополучно перетащил в семейный быт.

Он мог часами валяться на постели в фуфайке и валенках, вымазанных в навозе, обдумывая очередной философский постулат (Зосима был не только лентяем, но еще и доморощенным философом), а скотина в хлеву тем временем настоятельно требовала воды и сена.

Но что такое потребности примитивного жвачного животного по сравнению с мировыми проблемами? А когда жены доставали его до самих печенок, Зосима молча собирался и уходил в лес, где мог пропадать неделями.

Таким макаром его семейная жизнь благополучно опускалась на дно. Даже стойкая и сильная деревенская женщина, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…», как писал один великий поэт, не могла выдержать флегматичный и неуступчивый норов Зосимы.

Ему все было по барабану. В том числе и советская власть, которая имела к нему немало претензий, но так ни разу и не отправила в лагеря. Больно хитер оказался гусь, не по зубам.

– Дык, она такая хорошая девочка…

– Когда спит зубами к стенке и за тридевять земель – в какой-нибудь гостинице за бугром во время служебной командировки.

– Что ты так на нее окрысился!?

– Хочу заметить, чтобы ты все правильно понял, это не я бросил ее, а она сама меня вытурила. Просекаешь момент?

– Просекаю, – серьезно и даже с некоторой грустинкой ответил Зосима.

Еще бы! Он сразу же сложил в уме два плюс два и мгновенно сообразил, что теперь не видать ему передачек, как собственных ушей. Во-первых, я снова осяду здесь на постоянное место жительства, а во-вторых, Зосима сразу определил, еще два года назад, что денежная мошна находится в руках Каролины.

– Только не рыдай, – сказал я снисходительно. – Она добрая, тебя не забудет.

– Ты так считаешь? – оживился Зосима.

– Уверен. От нее нелегко отцепиться. Вот увидишь, она еще приедет сюда, чтобы затеять со мной очередной скандал. Каролина просто не может без скандалов. Это у нее такое хобби.

– Чего?

– Бзик. Шизоидное состояние увлеченности чем-нибудь. Это когда в башке время от времени дерьмо закипает.

– А-а, ну да… Дело знакомое.

– Вот и я об этом. Все, я уже собрался. Вперед…

Мы вышли за порог. Я набрал полную грудь свежего утреннего воздуха и вместе с сильным выдохом постарался выбросить из головы всякую пакость, которая уже до краев заполнила черепную коробку.

Меня ждал ЛЕС, главный мой целитель и врачеватель.

Я уже сноровисто потрошил гуся, которого мы подстрелили по дороге к ДЕРЕВУ, когда раздались крики Зосимы. Мы остановились на привал примерно в сотне метров от этого живого языческого идола, и Зосима долго колебался, прежде чем отправился свершать свои жертвоприношения.

Похоже, он боялся, что застанет дерево совсем усохшим, мертвым, и тогда ему ничего другого не останется, как завернуться в белую простыню и своим ходом отправиться на деревенский погост. Уж не знаю, почему, но Зосима связывал свою жизнь именно с этим столетним (а может, и двухсотлетним) дубом, единственным на всю округу.

Зосима насобирал дров, разжег костер, пока я обрабатывал гуся, и, взяв холщовый мешочек с дарами лесным божествам, медленной походкой, в которой угадывалось большие сомнения и даже отчаяние, направился к заветной поляне.

– Иво! – звал Зосима. – Иди сюда! Быстрее!

Бросив гуся, я схватил ружье и помчался к дубу. Зосима бросился мне навстречу с улыбкой до ушей и слезами радости на глазах.

– Иво, он ожил! Смотри – вон новый росток, вон…

– Фу ты! Напугал меня… Я думал, что тебя тут режут.

– Ожил… – Зосима благоговейно прикоснулся к шершавой коре дерева.

– Ну вот и чудненько. Значит, тебе уготована вечная жизнь. Как Конану Маклауду… кажется, так его зовут, точно не помню.

– Кто это? – поинтересовался Зосима, не отводя счастливых глаз от новой поросли на ветках дуба, похожих на узловатые ручищи мифических богатырей.

– Это киношный персонаж. Крутой мужик. Живет уже пятьсот лет и все рубит мечом бошки своим врагам. Отсек одну голову – еще несколько лет жизни себе прибавил. И так до бесконечности. Пока на Земле из долгожителей останется только он один.

– Зачем это ему? Один, как перст…

– Спроси у американцев. По-моему, у них новая идея появилась – так как ресурсы на Земле постепенно истощаются, пустить все население нашего шарика под нож, чтобы на планете остались только США. Америка превыше всего. Пуп вселенной.

– Не понимаю…

– Если бы только ты не понимал… Как на меня, то приближается конец света. Я тут недавно вычитал (может это и очередная утка, брехня), что из космоса идет на нас какая-то черная туча, которая сожрет не только все живое, но и саму Землю. Вот люди и бесятся, предчувствуя близкую кончину.

– Осподи! – неожиданно вспомнил Зосима и христианского бога; только не перекрестился. – Да как же это!? Когда?

– Не дрейфь. Полный трандец ученые обещают в аккурат к две тысячи четырнадцатому году. Цифра «14», как я теперь понял, у нас просто роковая. Самый близкий пример – в четырнадцатом году прошлого столетия началась Первая мировая война. Но мы еще, надеюсь, успеем всласть поохотиться и водочки попить. Живем-то раз. Хотя мне в это и не хочется верить.