Самый лучший вечер - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 49

–Нет, этого не может быть! – сердито сказала баронесса. – Честное слово, он опять стоит на мосту. На том же самом. Кучер, поворачивай!

И в самом деле, когда карета обогнула статую короля Генриха, оказалось, что нарядный господин, стоящий возле парапета, не кто иной, как Веничка Корзухин. Видя, как юноша мечтательно смотрит на реку, Осетров сразу же заподозрил самое худшее. У ног Венички важно расхаживал маленький парижский голубь, настоящий боевой голубь с ободранным вчистую хвостом.

–Веничка! – позвала Амалия, выходя из кареты. – Что с вами? Где Лиза? Вы же собирались поехать с ней на ипподром в Шантийи и заодно поговорить с ее бабушкой о… О вашем предложении. Так что случилось? Или вас опять опередил какой-нибудь инженер? – уже сердито добавила баронесса.

–Он не инженер, а мошенник и плут, – печально ответствовал Веничка. – Лизонька сказала, что Андрей Иванович ей никогда не нравился, она всегда чувствовала, что с ним что-то не так. Но он нравился бабушке, а Лизонька боялась ей перечить.

–Вот и прекрасно, что все так сложилось и вам никто больше не мешает, – по-отечески одобрил Осетров. – Вы и Лиза – прелестная пара. Уверен, что вы поженитесь и будете совершенно счастливы… пусть даже сегодня и разошлись во мнениях о том, на какую лошадь надо ставить.

Веничка озадаченно заморгал глазами.

–Кто вам сказал, что мы поженимся? – наконец спросил он.

–А вы разве не хотите? – удивился Осетров.

–Да, конечно, Лизонька очень милая девушка, – промямлил Веничка, избегая его взглядом. – Но, если уж на то пошло… куда ей до… до некоторых… Да вот хотя бы до Амалии Константиновны, вот!

И, вымолвив последнюю фразу, молодой человек густо покраснел.

–Веничка, – баронесса подалась вперед, – друг мой, уж не хотите ли вы сказать, что вы и Лиза больше не…

–Ну конечно! – обрадованно вскричал Веничка. – Еще моя тетушка про нее говорила: вертихвостка… А я не верил… А моя тетушка – добрейшей души человек! Уверен, вы ей понравитесь, Амалия Константиновна… А если нет… ну я как-нибудь переживу.

Амалия и Осетров обменялись взглядами.

–Да… – вздохнул резидент, не скрывая улыбки. – Этого вы никак не могли предусмотреть!

Маленький голубь взлетел на парапет и согласно курлыкнул. Над Парижем плыли облака, отражаясь в зеленой Сене. Бронзовый король Генрих, летевший над рекой в бессмертие и воздушную синеву, приосанился в седле и послал обескураженной баронессе Корф воздушный поцелуй.

Граф Вермандуа покачал головой.

–Боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу, госпожа баронесса, – сказал он. – Конечно, ваши доводы чрезвычайно убедительны, но…

–Я могу представить вам еще более веские доводы, – перебила его собеседница.

Это была хрупкая, изящная, совсем еще молодая женщина с белокурыми волосами и карими глазами, в которых вспыхивали золотые искорки. Любой портретист, каким бы пресыщенным он ни был, дорого бы дал, чтобы запечатлеть столь прелестную особу в голубом платье на фоне обитого бледно-зеленым шелком кресла, среди старинной обстановки замковой гостиной, где причудливо соседствовали резная мебель, инкрустированные перламутром столики, расписные ширмы, тяжелые канделябры и картины в потемневших от времени рамах. Однако граф Вермандуа не был портретистом. Он лишь поглядел на свою собеседницу и спросил, пряча в усах снисходительную улыбку:

–И насколько же более веские доводы вы готовы мне представить?

Баронесса пожала плечами.

–Десять тысяч франков сверх установленной цены, – сказала она. – Впрочем, как я уже вам говорила, данный вопрос мы еще можем с вами обсудить.

Граф Вермандуа, сорокалетний брюнет, тонкий и гибкий, как английский хлыст, вздохнул. Он с детства не любил разговоров о деньгах. Тогда за этими разговорами невидимой тенью маячили крах, разорение и утрата семейного гнезда – мрачноватого замка к северу от Парижа, который принадлежал роду Вермандуа со времен короля Франциска, то есть с XV века. Однако странная антипатия ко всему, что связано с деньгами, вовсе не помешала графу десять лет назад жениться на единственной наследнице владельца сталелитейных заводов, после чего он заново отстроил полуразрушенный замок и стал задавать вечера, на которые съезжалась едва ли не вся парижская знать. Между делом граф изобрел новый рецепт приготовления филе косули, так что можно считать, что ему удалось обессмертить собственное имя. И все же любое упоминание о меркантильной стороне бытия по-прежнему претило ему, аристократу, возводившему свой род к одному из сыновей Генриха I и Анны Киевской. На лице графа появилась скучающая гримаса.

–Вынужден разочаровать вас, госпожа баронесса, – промолвил он, – но розовый бриллиант королевы Клод не продается, и я не стану делать исключения даже для русского императора. Я купил камень у ван Марвийка, чтобы подарить его жене на десятилетие нашей свадьбы, и решения не изменю. Так что не вижу, чем бы я мог помочь вам, госпожа баронесса.

Госпожа баронесса Амалия Корф подавила в себе сильнейшее желание швырнуть в голову этому учтивому господину с водянистыми глазами и бесцветным голосом что-нибудь тяжелое и вновь принялась повторять свои доводы. А они были весьма серьезные. Ван Марвийк не имел права продавать камень, что месье графу должно быть отлично известно. Бриллиант был отдан голландцу в залог, и ван Марвийк продал его, поправ все договоренности. По сути дела, продавец поступил незаконно. Так неужели граф Вермандуа будет потворствовать его действиям?

А граф, поправляя запонку на манжете, все тем же тихим, невыразительным, невыносимым голосом ответил, что ван Марвийк, насколько ему известно, никаких законов не нарушал, что сам он приобрел у него камень совершенно легальным путем и продавать его никому не собирается. Его жене Элен прекрасно известно, какой именно подарок он собирается ей преподнести, и граф не станет разочаровывать столь превосходную женщину, которая, вне всяких сомнений, достойна не только сокровища короны, каковую украшал когда-то розовый бриллиант, но и самой короны вообще.

Видя, что тут ей ничего добиться не удастся, Амалия поднялась с кресла и пожелала графу всего наилучшего. Ее собеседник, впрочем, успел взять с нее слово, что она окажет ему честь побывать на праздновании десятилетия его свадьбы, где ожидается никак не менее сотни гостей.

–Непременно, сударь, – сказала Амалия, – даже не сомневайтесь.

И она покинула залитую солнцем гостиную, причем даже трен ее платья шуршал с каким-то особенным возмущением, когда она спускалась по лестнице.

Выйдя из замка, Амалия почти сразу же увидела юношу, который стоял возле пруда, щурясь на солнце. Юноша был одет, как парижский денди, и то и дело бросал любовные взгляды на золотую цепочку жилетных часов, отбрасывающую сверкающие блики. Светловолосую его голову венчал цилиндр, а во рту у незнакомца была сигара толщиной с его талию. Несколько портил впечатление только оттопыривающийся внутренний карман, содержимое которого немало озадачило бы любого постороннего человека, если бы ему взбрела в голову неожиданная фантазия туда заглянуть. В кармане покоился превосходный американский револьвер.