Садовник для дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Обухова cтр.№ 33

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Садовник для дьявола | Автор книги - Оксана Обухова

Cтраница 33
читать онлайн книги бесплатно

– Конечно есть, – кивнула. – Катарина, принеси, пожалуйста, свой свадебный альбом. Сима, сбегай в дом за вашими.

Родственницы послушно выполнили просьбу, и после чаепития Надежда Прохоровна (бдительно приглядывая за всей Вериной родней, не отпуская никого из залы) уселась по центру большого дивана и минут двадцать рассматривала фотографии со свадьбы Паши и Катарины. Нахваливала наряды, цокала языком, находя на снимках, как сейчас сказали бы, медийные персоны. Подобное одобрительное внимание растрогало даже ледяную Катю.

– Не говорите ничего, Надежда Прохоровна! – морщила аккуратный носик невестка Веры. – У меня прическа тут совсем дурацкая!

– Не привередничай, Катенька, – с улыбкой пенял муж, – такую красоту ни один парикмахер не испортит.

Серафима удивлялась странной моде конца восьмидесятых: на женихе брюки-бананы, кое-кто из гостей щеголяет джинсовыми варенками.

Елена еле дождалась, когда наступит черед ее альбома. Присела рядом с бабой Надей, уткнула нос в страницы.

– Какое платье у тебя красивое, – поправляя сползающие очки, ворковала бабушка Губкина, – с воланами. А что ж не белое?

– Мне идет сиреневый цвет, – манерничала новоиспеченная вдова. – А белых перчаток вполне было достаточно.

– Ой ли? – лукаво прищурилась Надежда Прохоровна. – Только ли перчатки были белыми?

– Конечно нет! – засмеялась Елена. – Белым было кое-что еще!

– Наверное, пеньюар и сорочка? Такие же «ангельские», как у Симы.

– Что вы! – отмахнулась убийца. – Совсем не так. – Посмотрела на бабу Надю, и улыбка слетела с раскрасневшегося лица, как разношенная туфля с ноги.

Никто, пожалуй, ничего не понял. Две женщины – молодая и старая – смотрели друг другу в глаза и ничего не говорили: взгляд бабы Нади не отпускал, не давал ускользнуть в спасительные оправдания. Приковывал цепью к сказанному, давил, сбивал дыхание убийцы.

– Значит, видела ты, Лена, той ночью Серафиму, – утвердительно и тихо проговорила Надежда Прохоровна. – Запомнила «ангельский» – то наряд.

Елена облизала губы, попробовала улыбнуться:

– О чем вы?

– О той ночи. Когда ты мужа в сад выманила и зарезала.

Лена громко захлопнула альбом:

– Не говорите ерунды!

Надежда Прохоровна, не обращая внимания на гневную реплику, продолжила прерванную речь:

– Ты, Лена, что, за Симой давно следила? Или случайно магазинные коробки с «ангельскими» тряпочками в ее комнате приметила? А?

– Господи. да о чем вы?!

– Да все о том же, – нахмурилась пожилая сыщица.

– Елена! – выкрикнула свекровь.

И это восклицание, не вопрошающее, ОБЛИЧИТЕЛЬНОЕ, вся эта неожиданная сцена заставили убийцу откинуться на спинку дивана и упереть взгляд в белый потолок.

Часть вторая

Свисающие с медных прутьев хрустальные подвески слепили глаза. Сведенные губы немели в презрительной усмешке.

Господи! Как же она их всех ненавидела!

Сидят, манерничают, охают — лицо сохраняют…

Дьявол побери эти семейные ценности, приличия и чинности!

Она ненавидит их всех вместе и по отдельности. Таков ее удел. Давно замечено – все повторяется: никто и никогда не сходит со своего круга, не соскальзывает с вертикали и горизонтали, жизнь циклична и расписывает узаконенные кармой витки и петли. В том же порядке, с той же скоростью. На экзаменах всегда везет с билетами одним и тем же, трамвайные кондукторы проходят мимо одних и тех же безбилетников, зато обязательно хватают тех, кто в кои веки по рассеянности забыл пробить талон. Самые незаурядные девушки почему-то с безжалостной регулярностью теряют кавалеров. Одни и те же болезни хватают одних и тех же людей, один и тот же врач постоянно ставит один и тот же неверный диагноз. Всё циклы и повторы.

Ее повторяющимся циклом была ненависть. Причем чем выше был изначальный градус любви, чем на более жарком градусе начинались отношения, тем больше, несясь по расписанному кармой кругу, любовь остывала до полного, убийственного оледенения.

Иногда хотелось, чтобы лед оборачивался равнодушием.

Но нет. Не ее удел. Чем жарче было обожание, тем злее, яростнее становился холод.

Нет, безусловно, она смогла бы полюбить свекровь! Вначале так и было! Она по-честному хотела!

Если бы в день свадьбы с Геной не услышала, как Вера Анатольевна представляет ее знакомым: «Леночка, конечно, девушка из очень простой семьи. Но.»

Все, что прозвучало после «но», было уже не важно. «Но» тут же встало стеной и привязалось к «конечно». «Конечно» – тоже круг: двух мнений быть не может, естественно и обязательно, все явно и не о чем тут говорить. Это «но» постепенно, день за днем, из кинжальной боли превратилось в жернов. В могучую цепь, привязывающую к кругу. Оно торчало из души крысиным хвостом и мешало жить.

Да что они понимают в семейных ценностях?! Они – рожденные с серебряными ложками во рту! Они – легко порхающие по газетным именам и телевизионным лицам! Они – приблизившие, но не давшие почувствовать родства.

Нет ничего ужасней подчеркнутого равноправия. Самолюбия, ущемленного, как крысиный хвост в мышеловке, – не вырваться, и сыр уже отравлен.

Господи. как же она их всех ненавидела.

Не меньше чем панельную хрущевку с загаженным алкашами и кошками подъездом, с подвалом, вечно затопленным какой-то дрянью. Казалось, все силы юности ушли на то, чтобы избавиться от этого запаха бетонной бедности, не стать такой же серой, унылой, пришибленной. как мама.

Маму она вначале любила. Потом жалела. Потом научилась безмолвно презирать.

Нельзя уважать женщину, шлепающую разношенными, засаленными тапочками по щелястым, давно не крашенным полам квартиры, в застиранном халате, на котором обязательно не хватает пуговицы почему-то на пузе, а под мышкой зияет прореха. Из-под халата свисает ситцевая ночнушка – выходной день. Или, как сейчас принято говорить, уик-энд. Начинающийся в пятницу с бутылки водки, распитой на кухне после работы, и горделивым заявлением отца: «Может рабочий человек расслабиться в конце недели?!»

Каждую неделю круг заканчивался двухдневным, субботне-воскресным питьем пива перед телевизором, над разложенной газеткой с рыбной чешуей.

Каждый выходной день двухкомнатная хрущевка воняла пивом и воблой. Каждое воскресенье отец учил «жизни» маленькую дочь: рабочий человек имеет право расслабиться. Курица не птица, баба не человек.

Хотелось вырваться из этого заколдованного круга уик-эндов. Не видеть отечные рожи, не слышать сальных анекдотов. Отец любил отпустить скабрезную шуточку, любил ткнуть измазанным в рыбе пальцем в мамин бок.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению