Шаткое равновесие - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Март cтр.№ 24

— Наконец-то до вас дошло. Я выезжаю».

Раздались гудки.

Механический голос сообщил: «Пятница. 21 час 2 минуты».

Рядом с аппаратом лежал городской телефонный справочник, Блохин пролистал его. Наташа звонила из своей больницы. Все правильно, в девять вечера кончается ее смена.

Он вынул пленку из автоответчика, показал девушке и сунул в карман.

— Конфискую. Разговор слышала?

Горничная кивнула.

— Голоса узнала?

— Да. Голос хозяйки. Другой голос мне не знаком.

— Протокол составим в понедельник, — сказал Блохин и направился к выходу.

Теперь понятно, кому предназначались полмиллиона. Это был не первый их разговор, а последний. Возможно, они не раз говорили по сотовому, и неудивительно, что он исчез из сумочки Таисии. Хотя и тут есть нестыковочка. Наташа догадалась прихватить телефон, но при этом оставила орудие убийства — бейсбольную биту. Сам черт не разберет этих баб. Надо обсудить ситуацию с Любкой, та лучше разберется в темной женской кухне.

Шел шестой час. Алексей замотался по личным делам и ничего толком не сделал. Он оставил машину у обочины и зашел в гараж. Начальничек хлестал пиво из горлышка, сидя на ящике, самосвал Артюхова стоял на месте, вокруг него суетились ребята из техпомощи. Поймав мрачный взгляд Баженова, Алексей проворчал:

— Ты чего насупился как сыч? Могут быть у меня срочные дела или они есть у всех, кроме меня?

— Мент поганый Наташку увез! — промычал Баженов.

— Какой мент, куда увез?

— В гости пригласил. Ты что, тупой? Блохин был. Стекло на ее тачке разбил, биту искал, беспредельщик хренов. А потом посадил Наташку в машину и увез.

— Когда?

— Утром еще. Часов в одиннадцать или раньше. Сначала ко мне приехал, допрос учинил, куда я тебя вчера посылал, в какое время, сколько туда ехать, где живет Юрка, сколько до него ехать. Чушь какая-то, а потом арестовал Наташку. У девчонки вся шея расцарапана. И еще про ее туфли спрашивал, ходит ли она на шпильках и почему они в машине. Черт. Я-то тут при чем, она же не моя невеста. Машина Наташкина вся покорябана, а он, гад, еще стекло выбил.

— Ладно, Петя, не бери в голову. Езжай домой, разберемся.

— Что хоть случилось-то?

— Почитай дневной выпуск курортной газеты, там тебе все по полочкам разложили.

Алексей поднялся к себе, сел в кресло, закурил и задумался. Очнулся он в полной темноте от звонка в дверь. На пороге стояла Люба в милицейской форме.

— С Юркой что случилось?

— С тобой. С ханыгами ничего не случается, сейчас нянька нужна тебе.

— Заходи.

Угрюмов посторонился.

— Водка есть? — спросила гостья.

— Найдется.

— Давай остаканимся.

— Не возражаю.

Сели, разлили, выпили.

— Наташку не отпустят. Родька составил обвинительное заключение. Судья подпишет. Все сходится. Девчонка пошла в отказ, но это не спасет ее. Чистая сто пятая, часть первая, и к гадалке не ходи, как говорит Блохин.

— Без свидетелей? И чистая?

— Есть свидетель. Курьер из ресторана. Ездит по часам от филиала до «Тавриды». Проверили. Видел машину и ее. Едва увернулся, «Пежо» его велосипед раздавил.

— Врет, на горе в десять вечера глаз выколи. Машину он видеть мог, но водителя нет, фары бы его ослепили. Адвокат свидетеля забракует.

— Тут столько, Леша, что не отмотаешься. На-ка, глянь.

Люба достала листок бумаги и протянула ему.

— Прочти.

— Что это?

— Разговор с автоответчика. Пленку взять нельзя, так я переписала. Родион меня усадил писать отчет, сам за следователем на вокзал поехал — из Краснодара «важняка» прислали. Губернатор вмешался. Наташку не вытащить, полный облом.

Алексей прочитал текст.

— А ты как к делу примазалась?

— Блохин приказал. С бабой должна говорить баба. Мое дело — признание выбить, тогда дело сразу будет закрыто.

— Почему он меня не подозревает?

— Карта не ложится. А по логике у тебя мотив есть, ты прямой наследник Таички. Все тебе завещано, а Наташке, выходит, полмиллиона отступного.

— Дурак! Если это преступление было кем-то задумано, то девчонку просто подставили. Иначе зачем оставлять столько следов. Окурки нашли?

— Привезли парочку. Мундштук с сигаретами в кармане платья нашли.

— А деньги где?

— В понедельник выяснят, когда сейф Таисии откроют. Ну о чем ты говоришь, Алеша. Шея у Наташки раскорябана, у трупа ногти сломаны, чертова бита, следы от колес, ободранная машина плюс дерево. И по времени все совпадает. Что еще? Алиби нет.

— У нее его нет и на другие дни. В девять уезжала с работы, и больше ее никто не видел. Гостей мы не принимаем. Я бы удивился, появись у Наташи алиби.

— Ты не веришь в ее вину?

— Я знаю, что она не убивала, но Блохин убийцу искать не станет, для себя он все решил. Я сам найду убийцу. Он был свидетелем ссоры и, как только Наташа уехала, воспользовался моментом и скинул Таисию с обрыва.

— Но даже если ты его найдешь, Леша, он пошлет тебя к черту. На него ничего нет. Чистосердечное признание? Сто пятую статью может взять на грудь только сумасшедший. Убили не бомжа, а гражданку Франции. Погоди, скандал разразится позже, когда Европа узнает о русском беспределе. Президента начнут за фалды пиджака дергать. Ну какой козел возьмет на себя такой груз? Двадцать лет строгача для острастки влепят, не меньше. Показуху устроят для мировой общественности. Наш город станет знаменит на весь мир, через неделю репортеры со всего света слетятся сюда как мотыльки на огонь. Жареным запахло! А ты какого-то убийцу искать собираешься. Наивная душа.

— Убийца будет найден, Люба, и ты должна мне помочь.

— Сыскарь из меня хреновый, Леша.

— Я напишу письмо Наташе, но ты его читать не будешь. Пусть она прочтет его при тебе и тут же сожгите.

— Ты что, умнее адвоката?

— Адвокатам я не доверяю, тем более Стрешневу, но защиту придется доверить ему, ведь он вместе со всем добром переходит ко мне по наследству. Десять лет занимается делами Таисии, зачем же менять коней на переправе. Теперь будет мне служить верой и правдой. Кому он еще нужен с такими-то запросами.

— Ладно, пиши письмо. Завтра утром я вызываю Наташку на допрос. Но повторяю, парень, в чудеса я не верю. Смирись.

— Обязательно. На кладбище.

С поезда Краснодар-Адлер сошло много народу. Блохин искал глазами человека, внушающего доверие, но только не этого. Он подошел и представился: