Последний билет в рай - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 3

– Очень хочу. Но не буду.

Настала моя очередь удивляться. Я уставилась на Ярцева. Я давно не видела его таким.

– Антон, ты что? Человек выполнял свою работу…

Мои слабые попытки высказаться в защиту справедливости только подлили масла в огонь. Ярцев вскипел:

– Полина, ну хоть ты не делай вид, что все нормально! Этот урод убил мальчика, предварительно хорошенько поиздевавшись над ним. Ведь ясно же, что Суруляк – законченная мразь! А он, – Ярцев кивнул на Павла, – его защищал! Защищал этого подонка! Да я бы… я бы… своими руками его задушил! Честное слово…

– Меня или подонка? – Павел вообще отодвинул от себя тарелку и снова прямо и спокойно посмотрел в глаза Ярцеву. – Да, Антон, я его защищал. Защищал, потому что это – мой долг. Как ты знаешь, у нас каждый имеет конституционное право на защиту. Даже такая мразь, как этот Суруляк. Он – мой клиент, и я всего лишь выполнил свою работу. Выполнил честно, так же, как ты сам сейчас пойдешь в редакцию и будешь там выполнять свою. И другой адвокат на моем месте сделал бы то же самое, уверяю тебя! Суруляка оправдали, потому что улик действительно было недостаточно, коллега не даст мне соврать, – при этих словах Павел кивнул на меня. – А все сомнения в доказательствах трактуются в пользу обвиняемого, таков закон.

Он замолчал и посмотрел на меня, как бы ища поддержки. Я промолчала, так как опыта адвокатской практики у меня не было и на звание коллеги Павла я уж точно не тянула. Но мое молчание каждый из них расценил по-своему.

– До твоего прихода мы с Полиной как раз говорили о том, что Суруляк виновен, это и козе понятно. Бегающий взгляд выдавал преступника с головой, мы за ним весь процесс наблюдали!

Адвокат печально усмехнулся:

– Взгляд! Ну, Антон, ты даешь! Взгляд, как говорится, к делу не пришьешь… Я скажу вам больше, ребята. Суруляк сам признался мне, что это он изнасиловал и убил мальчика!

Мы с Ярцевым застыли, разинув рты. Мы смотрели на Павла, не зная, как реагировать на такое сообщение. Несколько секунд длилась эта немая сцена, пока Антон, очнувшись первым, не вскрикнул:

– Так какого черта!..

За соседними столиками обернулись и посмотрели на нас. Я тронула моего друга за руку. Тот немного притух. Адвокат между тем продолжал:

– Я же сказал: мой долг – защищать, а не обвинять. Обвинитель на суде, если ты заметил, был. А когда во время следствия я приходил на беседы к Суруляку, то просил его рассказать мне всю правду без утайки, чтобы знать, как выстраивать линию защиты. Чтобы, говорю, сюрпризов на суде у нас с вами не было. А его вдруг как прорвало! Я даже сам не ожидал и вначале растерялся. Он начал мне все рассказывать, Антон. Причем с таким наслаждением! Как он случайно увидел мальчика во дворе какого-то дома, какой тот был хорошенький – чистенький и симпатичный, как девочка… Как у него возникло его скотское желание и он обманом увел мальчика со двора. Как заманил его в сарай, в котором предварительно сломал запор, и как надругался там над ребенком… Поверьте, ребята, когда Суруляк с подробностями мне рассказывал, как он насиловал и душил ребенка, я сам чуть не задушил этого ублюдка. Клянусь, еле сдержался! Руки так и чесались! Я же сам отец, ты знаешь: у меня сын четырех лет. Вот и представьте теперь, каково мне было это слушать?! Мне казалось, что этот изверг издевается над моим Тёмкой, и у меня все поплыло перед глазами… А он нагло так ухмылялся и даже радовался: ну, что, мол, адвокат, деньги тебе заплачены, давай, старайся, оправдывай меня! Убить-то я убил, но улик и доказательств против меня у них нет!

– Неужели действительно ничего нельзя было сделать? – спросила я.

Павел перевел на меня взгляд своих выразительных темных глаз, вздохнул и опустил голову:

– Вы же были на суде и все слышали. Нет, поверьте мне: ничего!.. Суруляк намекнул, что его братец, владелец ночного клуба, подкупил кого надо… В общем, анализы, похоже, подменили. Да и свидетельница, вначале указавшая на этого урода, потом «вдруг» засомневалась…

– Ты, Паш, на грубость нарываешься!.. Ты что, не мог сказать следаку, что подозреваемый сам признался тебе в преступлении? – спросил Антон.

– Какой ты умный, Тоша! Не мог. Мои слова – это не доказательство. Это всего лишь слова. Что бы я сказал следователю? Как в том фильме – «Место встречи изменить нельзя»? «…Что, со слов Маньки-Облигации, вор Копченый подарил ей браслет? Да кто мне поверит?!..» Слова, как известно, к делу не пришьешь. А доказательств у меня не было. Суруляку действительно помог его братец, и хорошо помог. Анализ крови подменили, как пить дать. Соседка вот тоже… Тварь! Думаю, и ее купили. То ли он, говорит, то ли не он… Похож, говорит, но точно, мол, сказать не берусь. Сомневается она, видите ли! А сначала дала другие показания… Да что я вам рассказываю, вы же сами были в суде и все слышали. И что я мог при таком раскладе? Или вы думаете, мне доставляло удовольствие защищать этого ублюдка?! А если бы я его, как ты говоришь, задушил своими руками, то сейчас сам сидел бы на скамье подсудимых. Чем бы я оказался лучше этого Суруляка?.. Тьфу, черт! Су-ру-ляк… Фамилия-то какая противная! На слизняка похоже, даже произносить мерзко…

Павел поморщился и потянулся к кофе.

– Значит, вот так, да? На свободу – с чистой совестью? – Ярцев нервно постукивал ложечкой по столу. – И что теперь? Спустить все этому уроду с рук? Забыть? А может, и простить? Сейчас эта мразь гуляет, небось, в ресторане с друзьями, водку пьет, шашлык жрет и жизни радуется! И тому, как он всех «сделал» там, в суде… А вы подумали, каково сейчас родным убитого мальчика? Его матери, отцу, бабушке?! Они… да они сейчас, наверное, второй раз его похоронили! Потому что убийцу их ребенка оправдали. Еще и признали за ним право на реабилитацию! Перед этим гадом теперь что, еще и извинятся? Денежную компенсацию ему дадут за моральный вред? Сколько он там провел в КПЗ? Полгода, кажется? Или больше?

– Таков закон, – вздохнул адвокат.

– Нет, каково родным мальчика, я вас спрашиваю?! – продолжал кипятиться Ярцев.

– Риторический вопрос. – Я допила свой кофе и отодвинула пустую чашку.

– Ах, риторический?!..

– Антон, тише. Успокойся, наконец. Что мы можем сделать?

– Нет, Полин, мне это нравится! Что мы можем сделать?! Лично я сейчас поеду в редакцию и напишу в своей статье всю правду.

– О чем? – спросил Павел. – О том, что Суруляк признался мне в преступлении? Брось, Антон: тебя обвинят в клевете, и меня заодно. Доказательств у нас нет…

– Да плевал я на доказательства! Вот пусть следствие и ищет эти самые доказательства! Это их работа. Нет, Павел, ты как хочешь, а я молчать не буду. Надо общественность поднимать, надо потребовать провести повторную экспертизу… Несправедливо, что все так закончилось.

– Закон и справедливость часто не совпадают, а справедливость – понятие относительное…

Я не договорила, Антон перебил меня: