Ящик для письменных принадлежностей - читать онлайн книгу. Автор: Милорад Павич cтр.№ 20

С отчаяния мне пришла в голову пугающая идея, от которой я, несмотря на страх, не имела сил отказаться. Я сказала Селене, что завтра собственноручно приготовлю на ужин зайчатину в соусе из красной смородины. Служанка посмотрела на меня с изумлением и отправилась покупать все необходимое для этого. Перед ужином я шепнула Тимофею, что будет означать для нас в постели появление в этот вечер на столе зайчатины. И выполнила свое обещание. С тех пор он внимательно следил за блюдами, которые я ему готовила, и ждал вечера с блеском в глазах. А как-то утром подарил мне целую лодку цветов. Их аромат заглушал запах соли и моря-Дни шли за днями, прекрасные и солнечные, мы купались, ели рыбу, зажаренную в раскаленном масле, собирали мидий. Как-то раз Тимофей порезал краем ракушки средний палец на левой руке. Я тут же высосала кровь, и все быстро прошло. Я ела инжир из его руки, и плоды пахли теми же самыми странными духами. Вдохнув их, я как бы начинала слышать, что думает Тимофей. Тут-то меня и осенило: он был занят продажей старого дома. И я сказала себе: "Тебе-то что за дело? Ударь вилкой о ложку и пой! Важен не дом, а Тимофей. Если это вообще он". От этой мысли меня обдало холодом.

Когда он уходил куда-нибудь по этому или другому делу, я по-прежнему слонялась по пустым комнатам. На одной из полок с постельным бельем я наткнулась на чудесный предмет из отполированного дерева и желтого металла. Это была старинная шкатулка для письменных принадлежностей, какими когда-то пользовались в долгих плаваниях капитаны. В шкатулке лежал старый судовой журнал, к моему удивлению совсем чистый. Я положила в нее всякие свои мелочи, письма и открытки, а также подарки, которые получила от Тимофея. В те дни я нашла на дне одного сундука янтарные четки и старинный корсет из белых кружев. Он был прошит золотой нитью и застегивался на стеклянные пуговицы. Это был корсет его тетки с монограммой "А". Усиленный рыбьими костями, он относился к тем моделям, которые можно надевать или поверх трусиков, или без них, а чулки пристегивать с помощью резиновых застежек. Я взяла его себе, решив сделать Тимофею сюрприз.

В тот вечер я приготовила Тимофею устрицы St. Jacques с грибами, а после ужина слегка надушилась его духами "Переживу тебя" на запястьях и за ушами. Я слушала, как снаружи дует "юго", как где-то за каменной стеной хохочет женщина. Сквозь ее смех пробивался голос Тимофея. Он пел ту песню, которой научила его я, если, конечно, он не знал ее прежде:

В рубашке тихой завтрашних движений…

Потом он пошел чистить зубы медом. Когда он лег в огромную женскую постель, в постель для трех персон, появилась я, и на мне не было ничего, кроме корсета его тетки Анастасии. Он лежал обнаженный, мы смотрели друг на друга как зачарованные, его член был каким-то четырехгранным и походил на огромный нос с двумя лихо закрученными усами под ним. Я обошла вокруг и легла к нему, и, когда моя страсть уже подбиралась к самому пику, я закинула голову и чуть не потеряла сознание от страха: перед моими глазами в золотой раме предстала одетая в один лишь корсет и с зелеными серьгами в ушах его черноволосая тетка Анастасия, правда, картина слегка подрагивала в любовном ритме. Это было зеркало, укрепленное над кроватью, в котором я не узнала себя.

Но пик наслаждения приходит неумолимо, и движение к нему, однажды начавшееся, не остановишь.

В тот миг, когда он выбросил семя и оплодотворил меня, я полностью поседела, на глазах у него превратившись в другую женщину по имени Катена, в то время как черноволосая красавица Анастасия навсегда исчезла из зеркала, из кровати на три персоны и из действительности…

Это выглядело так, будто меня оплодотворила его мать.

5

Несколько дней я пролежала в шоке, Селена безрезультатно раскатывала тесто для пончиков с крошеной брынзой, от которого растут волосы и грудь. Моя голова по-прежнему оставалась седой. Я избегала зеркал. Как-то раз я вышла на берег и посмотрелась в воду. Я была беременна. И теперь наконец-то решилась спросить его:

– Неужели ты меня забыл? Ты что, правда думаешь, что я учительница музыки? Когда ты прекратишь притворяться?

А он ответил: – Я продал дом. И уезжаю из Котора. Поедешь со мной?

– Сделал мне ребенка, а теперь спрашивает, поеду ли я с ним?

– Поэтому и спрашиваю.

– Не поеду! Не поеду, пока не признаешься, что в Париже ты все это специально подстроил. Ты заплатил за объявление, в котором были точно описаны и мои волосы, и вся моя внешность! Признайся, что потом ты вырезал это объявление из газеты и сам положил его в мой почтовый ящик на улице Filles du Cal-vaire! Когда ты признаешься, что мы вместе с тобой учили математику в моей квартире в Париже? Когда признаешься, что писал мне письма с войны, из Боснии? Когда признаешься, что из Италии наговаривал на мой автоответчик сообщения длиной в несколько часов? Когда признаешься, что постоянно пытаешься усвоить седьмой урок своего курса "Как быстро и легко забыть сербский"? Когда признаешься, что тебе известно, кто я такая?

Он посмотрелся в воду под Западными воротами Котора и бросил:

– Ты и сама не знаешь, кто ты такая…

– Но ты не ответил мне. Посмотри на меня! Неужели ты не узнаешь меня, любовь моя, пусть даже я и поседела? Неужели же ты не любил меня в Греции на спине белого быка?

Вместо ответа он протянул мне маленькую коробочку в форме деревянной колокольни, внутри которой был стеклянный пузырек.

– Что это такое? – спросила я.

– Называется "Роза Кипра" – "Rose de Chypre". Тот, кто умеет читать запахи, прочитает и этот и узнает, что любовь длится столько же, сколько сохраняется запах в этом пузырьке. Это ароматическое масло, которым пользовалась моя мать Катена. Ты заслужила его, как только поседела. А поседела ты оттого, что они, обе эти женщины, боролись за тебя. Мне было интересно узнать, какая из них перетянет тебя на свою сторону. И именно та, что была твоей, потеряла тебя. Потеряла тебя тетка Анастасия, которая, даже еще не зная тебя, так боролась за тебя заранее, в Италии. А завоевала тебя, причем одним махом, женщина из Салоник, моя мать Катена.

– О чем ты говоришь?

– Пытаюсь ответить на твой вопрос, знаю ли я сам, кто я такой.

– Мой вопрос был другой: помнишь ты меня или не помнишь? Я могу напомнить тебе. – Тут я вынула из кармана клубок темно-красной шерсти. – Тебе знакомо вот это?

– Никогда в жизни не видел.

– Да неужели?

Тут я размотала клубок, и в самой глубине его оказалась записка с номером телефона, который он мне послал и которым я не захотела воспользоваться,

– Ты знаешь этот номер телефона? Здесь записка с номером твоего телефона. Такой же, как в объявлении, по которому я тебя нашла. Теперь ты признаешься в том, кто ты такой?

Будто бы переломив что-то внутри себя, он наконец сказал:

– Ну что ж, давай попробуем ответить на твой вопрос… Помнится мне, – продолжил он, – в трудные периоды жизни я забывал имена мужчин, женщин и детей, окружавших меня. Тогда я пользовался одной хитростью. Для того чтобы не потерять их навек, я записывал эти имена на воде. Может быть, вода ответит на твой вопрос.