Черная тропа - читать онлайн книгу. Автор: Оса Ларссон cтр.№ 78

После этого мать умирает. Не сразу после разговора, но неделю спустя наступает конец. Папа и Антте забирают ее из больницы. Мертвая, она принадлежит им. Мать Антте, жена отца. Эстер не приглашают, когда открывают завещание. И тетушку тоже.

После поминок отец и Марит ссорятся. Эстер слышит их голоса через дверь кухни.

— Дом слишком велик для нас с сыном, — говорит отец. — И зачем мне ателье?

Он заявляет, что собирается все продать. И оленей тоже. У него есть друг, который владеет несколькими туристическими коттеджами возле Нарвика. Отец и Антте могут войти в дело как совладельцы и к тому же работать на полную ставку.

— А что будет с Эстер? — шипит тетушка. — Куда она денется?

— У нее своя жизнь, — возражает отец. — Она будет учиться дальше в этой своей художественной школе. А что я, по-твоему, должен сделать? Не могу же я ради нее перебраться в Стокгольм. И сохранить все это хозяйство ради Эстер я тоже не могу. Я был не старше ее, когда мне пришлось самому встать на ноги.

Вечером, когда они сидят перед телевизором — тетушка, отец, Антте и Эстер, — он достает свой бумажник, снимает резинку, надетую поверх него, вынимает двадцать пятисоток и отдает их Эстер.

— Посмотри в ателье, что ты хочешь забрать с собой, — говорит он. Отец сворачивает купюры Эстер и надевает на них резинку.

— Проклятье! — восклицает тетушка и поднимается так резко, что чашки на столе бренчат о блюдца. — Половина всего этого принадлежит ей. Десять тысяч! Ты считаешь, что это и есть ее доля — по справедливости?

В ответ отец молчит.

Марит выбегает на кухню и включает все краны. Эстер, отец и Антте слышат сквозь шум воды и звон посуды ее громкие рыдания.

Эстер смотрит на Антте, лицо у него белое, оно кажется голубым в отсвете экрана телевизора. Она пытается сдерживаться. Она не хочет знать. Но ее уносит вверх к потолку в голубом свете экрана как в потоке воды. Сверху она видит Антте и отца. Телевизор тот же самый. Но комната не та. Другая мебель.

Квартира малюсенькая. Они полулежат на диване и вяло смотрят телевизор. Антте на несколько лет старше, он заметно растолстел. У отца вокруг губ пролегли морщины, от чего с его лица не исчезает горькое выражение. Эстер видит, что папа надеялся встретить другую женщину. Думал, что шансы больше, если работать в коттеджном комплексе в Нарвике.

«Никакой женщины, — думает Эстер. — И никакого коттеджного комплекса».

Когда Эстер приземляется, то оказывается на кухне. Тетушка перестала рыдать и теперь курит, стоя под вытяжкой. Она говорит о том, что теперь будет с Эстер и как она сердится на отца. А потом Марит говорит о своем новом мужчине.

— Ян-Оке пригласил меня поехать с ним в Испанию. Зимой он ездит туда играть в гольф. Я могу спросить, можно ли тебе приехать к нам сейчас, до конца каникул. Квартирка небольшая, но мы что-нибудь придумаем.

— Не нужно, — отвечает Эстер.

Тетушка воспринимает ее ответ с явным облегчением. Вероятно, ее любовь с Яном-Оке не столь прочна, чтобы выдержать присутствие ребенка-подростка.

— Ты уверена? Я могу спросить.

Эстер заверяет ее, что все в порядке. Но тетушка еще некоторое время уговаривает, так что Эстер приходится солгать — у нее якобы есть друзья в Стокгольме, однокурсники, к которым она может поехать в гости.

В конце концов, тетушка остается довольна.

— Я позвоню тебе, — произносит она, выдыхает дым и смотрит через окно в зимнюю темноту. — В последний раз в этом доме, — говорит она. — Просто трудно себе представить. Ты посмотрела в ателье, что хочешь забрать с собой?

Эстер отрицательно качает головой. На следующий день Марит набивает ей в чемодан тюбики с красками, кисточки и бумагу для рисования. Даже глину, которая весит немыслимо много.

Эстер прощается с тетушкой на центральном вокзале в Стокгольме. У Марит уже взят билет, она хочет отпраздновать Новый год с этим своим дяденькой, как бишь его там. Эстер уже успела забыть имя.

Эстер тащит тяжелый, словно набитый свинцом, чемодан, в комнатку на Юнгфрюгатан. В квартире пусто и тихо. В праздники строители не работают. До начала занятий более трех недель. В этом городе у нее нет знакомых. До того времени она никого не увидит.

Эстер садится на стул. Думает, что по-прежнему ни разу не плакала после смерти матери. Но теперь она не решается это делать. Сейчас, когда она совсем одна. И Эстер молча сидит в темноте. Как долго — она сама не знает. «Только не сейчас, — говорит она себе. — Когда-нибудь в другой раз. Может быть, завтра. Завтра канун Нового года».

Проходит неделя. Иногда Эстер просыпается — и за окном светло. А иногда она просыпается — а на улице темно. Иногда она встает и ставит кипятиться воду для чая. Стоит и смотрит в кастрюлю, пока в ней булькают пузыри. Временами даже забывает о том, что надо снять кастрюлю с огня — просто стоит и смотрит, как выкипает вода. И потом приходится наливать все заново.

Однажды утром Эстер просыпается и чувствует, что у нее кружится голова. Тут она вспоминает, что очень давно ничего не ела.

Эстер выходит на улицу и бредет к «Севен-Элевен». [36] На улице ее не покидает странное ощущение. Ей кажется, что все глазеют на нее. Но идти приходится. Погода серая. Стволы деревьев влажные и черные. Тротуары мокрые. Размытые водой собачьи какашки и мусор. Небо нависает над самой головой. Невозможно представить себе, что где-то там, наверху, есть солнце, что сверху облака напоминают снежный пейзаж в начале весны.

Внутри магазина в нос Эстер ударяет сладкий запах свежеиспеченных булочек и жареных сосисок. Все в животе сжимается так резко, что даже становится больно. У нее снова кружится голова, она хватается за край полки, но это всего лишь полоса пластика, в которую вставляют ценники, — и она падает на пол с этой полосой в руках.

Другой посетитель, мужчина, стоявший возле холодильника, быстро ставит на пол свою корзину и спешит к ней.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он.

Он старше отца с матерью, но не старый. У него озабоченные глаза и синяя вязаная шапка. На краткий миг она почти оказывается в его объятиях, когда он помогает ей встать на ноги.

— Садись вот сюда. Тебе чего-нибудь принести?

Эстер кивает, и он приносит ей кофе со свежеиспеченной булочкой.

— Ой-ой! — смеется он, глядя, как она жадно все это заглатывает и большими глотками пьет огненно-горячий кофе.

Эстер понимает, что нужно заплатить, но не уверена, что у нее есть с собой деньги. Как она могла выйти из дома, не подумав об этом? Эстер роется в карманах куртки и находит то, что дал ей отец. Свернутые в рулон двадцать пятисоток, схваченные резинкой. Она вытаскивает их.

— О боже! — восклицает незнакомец. — Кофе и булочкой я тебя угостил, но вот эти бумажки лучше используй по одной. — Мужчина вынимает из пачки одну купюру и вкладывает в руку Эстер. Оставшийся рулон он кладет ей в карман куртки и заботливо застегивает молнию, словно она ребенок. Затем он смотрит на часы. — Дальше ты справишься сама?