Вскрытие покажет - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Градова cтр.№ 19

Подполковника Крыласова Денис так и не сумел раскусить. Он представлялся ему головорезом, обожавшим своих контрактников и презиравшим срочников. Язвительный, громогласный и любящий словесно поиграть мускулами, Крыласов не пользовался популярностью у призывников: они считали его показушником. Кроме того, подполковник весьма болезненно относился к собственной персоне, а потому искал подвох в самых невинных высказываниях подчиненных и начальства.

Туман над рекой поднимался, и солнце начинало припекать. Где-то вдалеке зашевелились кусты, шелестя листвой, и Типчик заволновался, навострив уши-локаторы.

– Пошли поглядим? – предложил Денис, поднимаясь с корточек.

– П-пошли, – пробормотал Синица. По его тону и мученическому выражению лица Денис понял, что парень предпочел бы не двигаться с места. Не оглядываясь на спутника, он медленно двинулся в сторону леса.

* * *

Я сидела на широком деревянном крыльце медсанчасти, запрокинув голову и зажмурив глаза, наслаждаясь покоем этих ранних часов и приятным теплом, еще не перешедшим в невыносимую жару. «И как люди здесь умудряются не потерять квалификацию? – думала я. – Тут же совершенно ничего не происходит!» Начальник медсанчасти майор Губанов подтвердил это впечатление.

– Здесь редко что серьезное случается, Агния Кирилловна, – сказал он в первый же день. – Разве что несварение, но это в основном у мальчиков из хороших семей, а большинство лопают местную еду так, что за ушами трещит, да еще и добавки просят. Иногда кто-то схватит воспаление легких или бронхит, но сейчас лето, поэтому – сами понимаете, не сезон. Правда, давеча один прискакал с неприятным высыпанием на… в общем, притащил он его, судя по всему, из поселка.

Да уж, и зачем здесь, спрашивается, анестезиолог? Впрочем, в медсанчасти оказался недокомплект из-за того, что один из врачей и медсестра покинули заставу за два месяца до моего приезда – иначе мне бы ни за что сюда не попасть, а так с руками, можно сказать, оторвали! Сестричка поехала рожать на «большую землю», а врач ложился в больницу на обследование по поводу предстательной железы. Так что мое желание отправиться в Казаково было буквально встречено бурными аплодисментами. Когда Андрей разрешил мне воспользоваться его связями, он не предполагал, что я сама вознамерюсь ехать – речь, по правде сказать, шла о Денисе и Никите. Однако Андрей не знал о моих обстоятельствах, и что мне просто необходимо уехать из Питера, чтобы все обдумать. Кроме того, я боялась отпускать Дениса одного – даже в сопровождении Никиты: почему-то мне казалось, что я сама смогу лучше позаботиться о нем, ведь именно об этом просила меня его покойная мать. Заведующая отделением отпустила меня с неохотой: работы в больнице всегда много, а анестезиологов не хватает. Вот так и получилось, что именно Елена Георгиевна Охлопкова стала вторым, после Лариски, человеком, посвященным в мою «страшную тайну». Пришлось рассказать ей о своей беременности и о том, что в случае положительного разрешения проблемы я все равно вынуждена буду уйти в декретный отпуск. Но я никак не рассчитывала, что начальница закатит мне в кабинете настоящую истерику. Она орала так, как никогда не позволяла себе даже моя мать: странно и удивительно было видеть столько энергии и ярости в обычно хладнокровной, как удав, женщине. Огорошенная таким взрывом эмоций, я не сразу поняла его причину, но потом до меня дошло: Охлопкова требовала, чтобы я обязательно оставила ребенка.

– Вы не представляете, Агния Кирилловна, как я сейчас сожалею о том, что в свое время избавилась от ребенка! Теперь, по крайней мере, я не осталась бы одна… У вас, конечно, ситуация другая: вы замужем, есть сын, и все же ребенок – это такой подарок, такая радость – как же вы можете даже думать о том, чтобы его убить?!

Странно слышать такие слова от врача: она называла тривиальный аборт убийством! Судьба Охлопковой и в самом деле не из простых. Она всю жизнь любила одного человека, на двадцать пять лет старше ее, своего научного руководителя. Он отвечал ей взаимностью, но был обременен семьей. Вот так и получилось, что соединиться в гармоничном союзе эти двое сумели лишь на склоне лет, когда жена избранника Охлопковой умерла, а дети выросли. Учитывая его возраст, семейное счастье оказалось недолгим: они прожили вместе лет пять, не больше, а потом и он отправился в мир иной. У Елены Георгиевны осталась лишь одна отдушина в жизни – ее работа, и эту работу она исполняла исключительно добросовестно. Но то, что она однажды избавилась от ребенка, стало для меня откровением: начальница ни с кем не делилась подробностями своей личной жизни. И вот теперь она ругала меня, как мать ругает дочь, а я чувствовала себя не взрослой сорокалетней женщиной, а двадцатилетней девчонкой, которая может испортить себе жизнь абортом!

– Конечно, я отпущу вас в отпуск, – сказала она напоследок. – Но сделаю это при одном условии: вы как следует обдумаете то, что я сказала. И надеюсь, примете правильное решение.

Вот так я и оказалась в поселке Казаково, что под Хабаровском, в сотнях километров от дома. Олегу я соврала. Он сам говорил о том, что мне следует развеяться, отправившись в путешествие, и я сказала ему, что решилась. Но ни в Турцию, ни в Испанию я, разумеется, не поехала, а выдумала подругу, роль которой сыграла Вика, личный секретарь Лицкявичуса. Она прислала мне по «мылу» письмо с приглашением в гости, и я со спокойной душой продемонстрировала его мужу. «Ну что ж, – сказал он, – Хабаровск так Хабаровск». Окончательное решение мне помогла принять вице-губернатор Кропоткина. Узнав о том, что несколько юных жителей нашего города погибли при странных обстоятельствах, она немедленно дала добро на расследование и обещала всяческую помощь. «Вице-губернатор терпеть не может военных, – говорил Андрей. – Это – одна из причин, почему она не любит и меня. Не знаю, откуда родом ее ненависть, но в Кропоткиной ты наверняка найдешь союзницу, если упомянешь о том, что военная прокуратура пытается замолчать, что происходит на этой заставе под Хабаровском!» Он как в воду глядел. Впрочем, как всегда.

Вспоминая этот разговор, я почувствовала, как заныло под ложечкой, и я бессознательным жестом положила руку на живот. Вопреки анализам, я совершенно не ощущаю себя беременной. Никакой апатии, никакой тяжести – напротив, энергия во мне бьет через край, и, порой крутясь перед зеркалом в поисках лишних килограммов на животе и бедрах, я начинаю сомневаться, действительно ли жду ребенка?

– Загораете, Агния Кирилловна?

Этот голос вывел меня из приятного состояния полудремы, и я, повернув голову, встретилась глазами с полковником Акиньшиным.

– Ну как же здорово, что вы к нам приехали! – продолжал он, присаживаясь на соседний раскладной стул. В мой первый день он лично явился поприветствовать меня. Полковник был невысоким, плотным и лысоватым мужчиной, больше походившим на метрдотеля, нежели на военного. Как я уже успела понять, особым авторитетом на заставе он не пользовался ни у старших офицеров, ни у солдат: его терпели потому, что этого требовали ранг и должность. Сам же Акиньшин предпочитал ни с кем особенно не общаться, тем удивительнее выглядело то, что он пытался навести мосты со мной, человеком сторонним, приехавшим ненадолго – лишь до тех пор, пока не найдется постоянной замены уехавшему врачу. А вот его жена, наоборот, отличалась общительностью. Женщин на заставе немного, поэтому она изо всех сил пыталась со мной подружиться.