Дама, которой не было - читать онлайн книгу. Автор: Мария Жукова-Гладкова cтр.№ 22

Заметив, что я пришла в себя и соображаю, мужик, который сидел рядом со мной, заговорил спокойным и бесстрастным тоном:

– Не дергайтесь, если хотите сохранить красоту и здоровье. Из машины вы все равно не выпрыгните, так как двери заблокированы. И глупо прыгать на полном ходу, правда? Ноги можно сломать, руки, а то и вообще убиться. Вы же этого не хотите?

– Если вы за компроматом, то у меня его нет, – сказала я.

Мужчина молча посмотрел на меня, я посмотрела на него.

– Я не знаю, где компромат. Органы ничего не нашли.

– Вы о чем? – наконец спросил мой сосед на заднем сиденье. Мужик с переднего сиденья повернулся и удивленно смотрел на меня.

– Вы меня ни с кем не перепутали? – ответила вопросом на вопрос я.

– Самсонова Наталья Борисовна?

– Да.

– Значит, мы ничего не перепутали.

– Зачем я вам понадобилась?

– Это вам позже объяснят. Мы скоро приедем.

– А вообще, вы кто такие?

– Люди подневольные, – усмехнулся мужик с переднего сиденья. – Что приказали – выполняем.

Я присмотрелась к мужчинам в машине. Всем было слегка за тридцать. Выглядели прилично, то есть это были не напоминающие неандертальцев охранники с бычьими шеями, а мужчины с нормальными лицами. Но кто их прислал?! И мне ведь ни разу не врезали! Со мной, можно сказать, обращались аккуратно!

В субботу вечером не было пробок, и мы вскоре оказались в центре города, шофер немного покружил по тихим узким улочкам, потом въехал во двор особняка, предварительно открыв ворота пультом. После они быстро закрылись сами. Так, я в ловушке.

Машина остановилась у входа в дом. Еще во дворе стояли два больших темных автомобиля, которые я рассмотреть не смогла из-за отсутствия должного освещения. Мне предложили выйти из машины и даже придержали дверцу.

Я вышла, продолжая сжимать в руках джинсовую сетку для продуктов.

Водитель остался в машине и после того, как ее покинула я и двое сопровождающих, отъехал в сторону, где и заглушил мотор. Мужик с переднего сиденья что-то буркнул в переговорное устройство, послышался металлический писк, и передо мной открыли теперь уже дверь в особняк. За ней оказалась вторая, потом небольшой холл, из которого мы завернули на лестницу и поднялись по ней на второй этаж.

Роскошная приемная была восстановлена по образцу то ли восемнадцатого, то ли девятнадцатого века. Лепнина, роспись на потолке, огромная тяжелая люстра… На стенах, выкрашенных в светло-бежевый цвет, висели картины с изображением охотников и охотничьих сцен. Мебель была то ли старинной, то ли сделанной под старину, если не считать современной офисной техники на секретарском столе, в эти минуты – пустующем. Хотя – вечер субботы. Какая секретарша?

– Присядьте, – предложили мне.

Со мной остался мужик с переднего пассажирского сиденья, а второй отправился за высокую резную дверь, за которой стояла тишина. И во время его пребывания за ней тоже не доносилось никаких звуков. Он появился снова минут через пять и сказал:

– Проходите, пожалуйста, Наталья Борисовна. Курточку можно снять. У нас тепло.

Но я вначале прошла, не снимая курточки, которую, правда, расстегнула.

Кабинет был огромным, угловым – окна выходили на две стороны. Мебель здесь тоже была старинной, и опять же лепнина, потолочная роспись… На стене висел огромный портрет крупного мужика с бородой, сидевшего в кресле. За его спиной стояла женщина в старинном длинном платье, положив руку ему на плечо.

За столом в кабинете сидел не менее крупный тип с такой же окладистой бородой. Я узнала банкира Бояринова, отца Ани.

– Как-то вы не по-человечески людей приглашаете, Игорь Леонидович, – заметила я совершенно спокойно.

– Не был уверен, что вы согласитесь меня навестить, Наталья Борисовна, – ответил банкир и кивнул на кресло напротив себя. – Присаживайтесь. Иди, Андрей, – Бояринов взглянул на подчиненного. – Мы с Натальей Борисовной тет-а-тет побеседуем.

Я сняла куртку, ее забрал Андрей. Потом я устроилась в кресле напротив Бояринова и вопросительно посмотрела на него. Судя по тому, что я видела в фильмах, на картинах и старинных фотографиях, именно так в конце девятнадцатого века выглядели русские предприниматели.

– Кто это? – кивнула я на картину на стене.

– Мои предки. Картина сделана по фотографии, сохранившейся в моей семье. Прадед занимался банковской и страховой деятельностью. Я продолжаю семейные традиции, – с самым серьезным видом проговорил Бояринов, внимательно меня разглядывая. – А теперь скажите мне, Наталья Борисовна, что вы знаете о моей дочери.

– Не так уж и много, – хмыкнула я.

– Вы лично с ней знакомы?

– Да. Хотя предпочла бы с ней никогда не пересекаться.

– Почему?

– А то вы не знаете!

– Вы испытываете негативные эмоции к людям нетрадиционной сексуальной ориентации?

«Ишь как он вопросы формулирует!»

– Я испытываю? Это вы испытываете, Игорь Леонидович! Признаться, мне абсолютно все равно, какая у человека ориентация – был бы человек хороший.

Не знаю, почему я завелась. Наверное, потому, что меня схватили на улице и насильно привезли в этот особняк. В общем, я выдала Бояринову все, что о нем думаю, и назвала его самодуром и деспотом. Бояринов внимательно слушал, ни разу не перебив. Когда я наконец выдохлась, он спокойно спросил:

– Я не совсем понял, в чем вы меня обвиняете, Наталья Борисовна?

– Куда исчезли все любовницы вашей дочери? Что вы с ними со всеми сделали? Убили? Понимаю, что не своими руками. И, конечно, вы не признаетесь в совершенных преступлениях. Аня – ваша родная дочь. Ваша единственная дочь! Почему вы не принимаете ее такой, какая она есть? Почему вы заставили ее сделать искусственное оплодотворение и…

– Это было желание самой Ани, – спокойно сказал Бояринов. – Она не может вступать в отношения с мужчинами, даже ради рождения ребенка. А она очень хотела ребенка. Я полностью одобрил ее решение. Но я не понял, что вы тут говорили насчет Аниных… подруг.

Я выдала все, что в свое время слышала от Анжелики Львовны и прочитала на сайтах.

– Откуда у вас эта бредовая информация?

Я ответила. Анжелика Львовна же все равно мертва.

– А теперь, пожалуйста, повторите все, что вы говорили, еще раз, спокойно и последовательно, – попросил Бояринов.

– Зачем?

– Чтобы я мог во всем разобраться.

– В чем вы хотите разбираться?!

– Вы выдвинули обвинения, в которых нет ни доли правды. Я, конечно, не испытал бурной радости, узнав, что моя единственная дочь предпочитает женщин. И да, признаю, что особой любви к людям нетрадиционной ориентации я не испытываю и никогда не испытывал. Но я не убивал и не приказывал убить подруг своей дочери. Никогда.