Дар богов - читать онлайн книгу. Автор: Алина Егорова cтр.№ 11

Лене с Зиночкой тоже подышать морем не помешает, подумал Соболев. Всегда так – как только он вспоминал любовницу, на ум приходили жена с дочкой. Сергей Арсентьевич бросать семью не собирался, семья – это святое. Он и не думал, что когда-нибудь у него появится женщина на стороне. Если разобраться, в адюльтер он не вступал. Почти. Во всем виновата она – волнующая весна, праздник Восьмого марта на кафедре, бокал шампанского, высокие каблучки, круглые колени лаборантки, дерзко выглядывающие в разрезах юбки, ее тугие локоны и рюши на рукавах, которыми она невзначай касалась его руки, застенчиво опуская глаза. От этих ее прикосновений Соболева пробирала дрожь. Он сам себе удивлялся – давно с ним такого не случалось. Это чувство было необычным и радостным, словно привет из далекой юности, когда у него точно так же бежали по спине мурашки и делалось непослушным тело от приближения нравившейся ему девушки. Как-то само собой получилось, что они с Люсей за столом оказались рядом. Он по-джентльменски за ней ухаживал – наполнял бокалы, подавал закуску. А она кокетливо улыбалась и хлопала ресницами. Потом мужчины кафедры пошли провожать дам, и он опять почему-то оказался рядом с Люсей. Зашел к ней «на минуточку» – да так, что после этого визита делать вид, что ничего между ними нет, стало просто неприлично. Чем дальше, тем больше. Все как-то само собой закрутилось, он и не заметил, как его затянуло в мутную воду любовного треугольника. Поначалу двойная жизнь будоражила его новизной и свежестью впечатлений, но очень скоро острота ощущений притупилась, страсть стала гаснуть, как гаснет рождественская свеча.

В какой-то момент ему показалось, что Лена о чем-то догадывается. Когда он вернулся домой позже обычного, она, встречая мужа в прихожей, не поцеловала его, как всегда. Лена не учинила допрос и уж тем более скандал. Его жена и скандал – несовместимы. Лена – спокойная, милая, интеллигентная, хорошая и правильная. Слишком хорошая и слишком правильная. До оскомины и зубовного скрежета. Ей надо соответствовать: держать спину прямо, принимать пищу по этикету, не шаркать ногами, не выражаться… Да, он с детства приучен к этикету, но от него устаешь, и ведь иногда хочется и в скатерть высморкаться! Ловишь себя на подобной низменной мыслишке и чувствуешь свое несовершенство. А Люся… Люся – сама простота, фонтан эмоций и страстей. Горячая девочка. Лена – идеальная жена, а Люся – любовница. К сожалению, не идеальная. Потому что, увы, она рассчитывает на нечто большее. Это он чует спинным мозгом, по вибрациям атмосферы, когда они остаются наедине в ее махонькой квартирке, когда она подает ему сыпучий, как песок, индийский растворимый кофе со сливочным рулетом из гастронома, что напротив ее дома. «Я тебя так люблю, хороший мой», – томно произносит Люся и делает паузу, ожидая услышать: «И я тебя». Но Соболев делает вид, что ничего в ответ говорить не нужно. То есть он бы сказал «благодарю», имея в виду кофе, но получилось бы, что он ее благодарит за признание в любви, а это ни в какие ворота не лезет. Поэтому, чтобы ничего не отвечать, он сосредоточенно откусывает рулет, запихивает кусок в рот и долго его пережевывает, запивая кофе.

– Очень вкусно! Где ты такие рулеты берешь? – фальшиво интересуется Сергей, чтобы сменить тему.

– В гастрономе, – произносит Люся, с трудом сдерживая раздражение – подловить любовника на слове ей вновь не удалось.

На минуту от обиды она оставляет свою роль услужливой милашки и становится самой собой – эгоистичной и требовательной особой. Нетерпеливо кромсает рулет, наливает себе кофе в огромную кружку и, не обращая внимания на только что бывшего для нее центром Вселенной любовника, с наслаждением набрасывается на сладкое. Люся по-деревенски дует на горячий кофе, обжигается, причмокивает, спохватывается, что нужно вытащить из кружки ложку, а пальцы у нее в рулете.

Сама простота, думает Сергей, глядя, как девушка вытирает жирные руки о вафельное полотенце, вместо того чтобы их вымыть. Если раньше простота Люси ему нравилась – он влюбленно приравнивал ее к непосредственности, – то теперь он раздражался. Все-таки нет в ней породы, сравнивал Соболев Люсю со своей матерью. Он всех женщин сравнивал с матерью – своим идеалом: строгой, сдержанной и гордой, великолепно воспитанной. Его мать, Алевтина Наумовна, наливает кофе в миниатюрную кофейную чашку из прозрачного на свету фарфора, аккуратно размешивает маленькой серебряной ложечкой рафинад, который берет специальными щипцами из сахарницы. Пьет она кофе медленно и красиво. Она все делает красиво и по этикету. Люсе с ее тяжеловесной кружкой (это же надо – так извратить кофейную церемонию!) до его матери – как до китайской границы. Алевтина Наумовна с детства ему прививала манеры. В подростковом возрасте они его выводили из себя, и в знак протеста он иногда позволял себе нецензурно выражаться – громко и самыми ядреными фразами, но происходило все это дома и когда никто не слышал. Или мог с наслаждением чавкать за столом, хватая еду руками вместо положенных ножа и вилки. Но опять же когда его за этим занятием никто не видел. Сергей давно вырос и теперь вспоминал мать с ее наставлениями с теплотой и возводил на пьедестал. Только иногда, наблюдая, как его жена точно так же, как и его мать, сервирует стол по этикету, кладет в кофе щипчиками сахар, держит ровно спину, но не воспитывает его, нет, а всего лишь смотрит на него строгим взглядом, если он в чем-либо нарушает этикет, в Соболеве просыпается протестующий подросток. Ему вдруг срочно не терпится принять вальяжную позу, положить локти на стол или выкинуть что-нибудь еще, только чтобы перестать себя чувствовать рядом со своей женой ребенком, которого учат манерам. Как же Лена похожа на его мать! Он ее уважает, слушается, бережет ее, любит, как любят мать. А хочется любить ее иначе, как любовницу. Но он сам выбрал жену, именно такую, чтобы она походила на его мать.

Лена, как и Люся, тоже имеет простое происхождение, она выросла в сельской местности, но держится как горожанка, и никто не разглядит в ней бывшую сельчанку. А если все-таки каким-либо образом обнаруживаются ее корни, то это выглядит как достоинство. Тихая, как луговая трава, спокойная, как текущая вдоль пасеки речка, милая и неброская, как деревенский пейзаж, – это все его Лена. Она росла без гувернанток, не посещала театры и музеи, училась в школе, где все было по-домашнему: учителя приходили на уроки в чунях и телогрейках, чтобы на большой перемене успеть управиться по хозяйству. В детстве она много читала, особенно любила произведения про элегантный девятнадцатый век, в которых рассказывается о благородных офицерах и изящных барышнях с веерами. Лена представляла себя с веером и в шляпе с большими полями, как она сидит на террасе и пьет «кофий» из миниатюрной чашечки, или же в длинном белом платье кружится в вальсе. А рядом с ней ее муж – статный красавец-офицер или ученый, но никак не колхозник или грубый работяга. Быть может, простой парень ничуть не хуже офицера, он способен горячо любить и заботиться о жене, но это ведь совсем не романтично! Как в своем поселке она встретит рыцаря благородных кровей, Лена не представляла, но упрямо верила в свою мечту, которая, как ни странно, осуществилась. Однажды в их колхоз прислали на картошку сотрудников института. От ученых помощи было мало. Они, городские жители, были не приспособлены к жизни в полевых условиях, работать толком не умели, только грязь месили и урожай топтали. Председатель колхоза очень быстро отправил ученых в город, такие работнички ему были не нужны. Лучше бы с завода людей прислали, ворчал он, рабочие хоть лопаты в руках держать умеют. Но судьбоносная встреча произошла. В предпоследний день своего пребывания на полях доцент Соболев зашел в сельпо, где и повстречал ее – кроткую красавицу, лицом и фигурой напоминавшую его мать. Алевтина Наумовна, как и Лена, тоже была деревенской, и отец-академик тоже познакомился с ней совершенно случайно, решив провести отпуск вместо Черноморского побережья в близлежащей деревне.