Неподвижно летящая стрела - читать онлайн книгу. Автор: Диана Бош cтр.№ 23

Дина замолчала, переживая снова давние события.

— И что было дальше?

— Я поднялась на пятый этаж, позвонила. Дверь мне открыла пожилая женщина. Протянула ко мне старческую трясущуюся руку. Я готова была разрыдаться. Она сказала, что дочка уехала в США в начале девяностых, а они с мужем остались одни. В общем, отдала я ей этот чертов конверт и почувствовала себя преступницей. Как она меня благодарила! А мне хотелось крикнуть: «Не читайте! Вам станет совсем плохо…» Мелькнула мысль, что неплохо бы остаться рядом, пока она будет читать. Вдруг ей понадобится помощь. Я потопталась на пороге, но так и не решилась предложить. Понимаешь, испугалась, что она поймет: я читала ее письмо. Скажи, я правильно тогда сделала, что отнесла то письмо по указанному адресу?

— Разумеется.

— Но ведь тем самым я нарушила замысел бога, не правда ли? Ведь неспроста же он закинул это кошмарное письмо мне, заставив перепутать почтальона улицы с совсем непохожими названиями.

— Но раз этот конверт попал именно к тебе, значит, замысел всевышнего и касался тебя самой.

— Почему это?

— Но ты же сама сказала, что мечтала об эмиграции. Вот тебе и послали предупреждение: не твой это путь.

— Это да… На меня эта история тогда такое сильное впечатление произвела, что я сразу усомнилась в своих желаниях. Бояться эмиграции стала, что ли… Но вернемся к героям нашей истории — надо ли мне все-таки было относить то письмо или нет?

— Дина, я считаю, ты все правильно сделала, и не надо себя винить.

— Да? А я вот все сомневаюсь. Столько лет уже прошло, но мне все не по себе.

— Знаешь, мне кажется, ты надумываешь эту проблему. Возможно, мать сумела найти такие слова для своей дочери, что уговорила ее вернуться. Думаю, все в этой истории давно счастливы, и ты зря себя упрекаешь.

— Вот видишь, выходит, лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Не отнесла бы — все равно мучилась бы сомнениями, только еще большими.

— Ага. Я тебя понял: разговор опять вернулся к моему несостоявшемуся клиенту Макару Зеленскому. Так?

Дина слегка смутилась:

— Да.

— Это все?

— В основном.

— Ну и слава богу.

Марк демонстративно отвернулся от Дины, делая вид, что собирается заснуть. Но на самом же деле ему было вовсе не до сна. Отсутствующим взглядом он уставился в пространство, перебирая мысленно события последних дней. Конечно, Дина права: в деле слишком много неясного и непонятного. Отказываясь участвовать в нем, он, безусловно, избегает проблем, но обрекает себя на долгие сомнения в своей правоте.

ПРОТОКОЛ

допроса свидетеля

Я, Салов Олег Леонидович, по существу дела могу показать следующее:

Я являюсь студентом третьего курса юридического колледжа, где учусь вместе с Михаилом Старченко. Второго октября этого года Михаил подошел ко мне и сказал, что ему нужна моя помощь. Я сразу согласился. Со Старченко у меня всегда были хорошие отношения…

— Ты хорошо знаешь Старченко. Скажи, какой он? Охарактеризуй его как человека и как друга, — попросил Артур.

Олег наморщил лоб и медленно, словно подбирая слова, проговорил:

— Спокойный, не конфликтный. Читать любит.

— Не густо. А тебе знакомо такое прозвище — Пэйн?

— Конечно.

— И кому оно принадлежит?

— Так Михаилу же.

— А откуда оно взялось и что означает? — медлительность подростка начала раздражать Артура. Речь неторопливая, слова тягучие. Так и хочется подпихнуть, чтоб зашевелился. Глаза его зло заблестели, но он сразу же спрятал этот взгляд. Пока беседа течет нормально, пугать Салова не стоит.

— Он в компьютерах шарит хорошо. И геймер заядлый.

— А Пэйн — что это означает? При чем тут это слово?

Салов долго смотрел на него непонимающими глазами, потом сморгнул и пожал плечами.

— Как бы это его любимый персонаж. Из игры. «Наруто».

— Это Старченко сам себе придумал, или его кто-то прозвал так?

— Та я не знаю… когда мы познакомились, его уже все так звали.

Глаза у парня снова стали сонными, и Артур почувствовал нарастающее раздражение.

— Чем еще увлекался Старченко, кроме компьютерных игр? — отрывисто спросил он.

Салов захлопал рыжими ресницами, до белизны выгоревшими на солнце, и, пугливо оглянувшись, будто ожидая увидеть рядом с собой Старченко, тихо произнес:

— В карты он играл. На деньги.

— Часто?

— Не знаю. Он мне об этом не рассказывал.

— Так ты что, мне здесь сплетни передаешь? — прошипел Артур. — Быстро мозги напряг и вспомнил все, что знаешь!

Он наклонился, и Олег встретился с его взглядом. Это были очень странные глаза. Огромные зрачки, поглотившие всю радужку, казались бездонными колодцами. Впрочем, Олег не уверен был, что это именно зрачки. Это были, скорее, черные дыры, и свет в них пропадал безвозвратно.

Олег завороженно смотрел Артуру в глаза, боясь пошевелиться. Он не мог отвести взгляд и чувствовал, что силы покидают его. Руки безвольно повисли и резко заболел затылок.

— Я слышал… — запинаясь, прошептал он. — Один раз… Михаил хвастался выигрышем. В карты.

Говорил Олег отрывисто, с паузами, и это жутко раздражало Александрова.

— Сколько он выиграл тогда?! — заорал Артур.

Салов сжался, втянул голову в плечи и пробормотал, почти теряя сознание от страха:

— П-пятьдесят тысяч…

Артур удовлетворенно кивнул и встал. Такой эффект от собственного взгляда очень нравился ему — он буквально чувствовал, как от жертвы идут потоки энергии и вливаются в его жилы. Жаль, что не на всех этот взгляд действует, есть и отвратительные упрямцы.

— Где вы встретились второго октября?

— Недалеко от колледжа. Я шел на занятия. И Михаил окликнул меня. Я свернул к нему. Он стоял в кустах… сигарету мне дал. Мы выкурили… по сигарете. И еще выпили… лимонада. У Михи с собой было.

— Что случилось потом?

— Он сказал: есть тема. Надо поговорить… Я подошел… Миха сказал, что на занятия мы не пойдем. Все равно сегодня ничего важного. Сказал еще, что надо к форелевому… съездить.

Олег замялся, рассеянно шаря руками по коленям. Артур подумал, что парень явно под каким-то препаратом. Речь заторможена, глаза блуждают. Укурок, не иначе.

— Дальше! — гаркнул Артур, подавляя желание ударить парня.

— Он сказал, что ему нужно поговорить с одним чуваком. А я чтобы рядом стоял.