Провокатор - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Валяев cтр.№ 76

В зале находились люди, они тихо сидели, как на поминках, в черных фраках и вечерних платьях. Поминальные встречи с интересными людьми? Интересный человек — это я?

Не успел толком рассмотреть публику, в частности, пышнотелые перси общереспубликанских дам (на что, на что, а на оперативно-тактические женские прелести я слаб), как погас свет.

В кромешной темноте плюхнулся в кресло, проклиная порядки на этом режимно-конвейерном предприятии по обслуге новоявленных снобов. Привычно засветился экран первыми кадрами, поплыли титры. Я привычно заелозил в кресле для удобства тела, как случилось… И такое случилось! Что ввергло всю боевую охрану в шок. Что же случилось? А случился, как выяснилось после, конфуз. Однако это было после. А сначала раздался отчетливый револьверный треск. И всем в зале показалось, что их обстреливает недовольный, неугомонный народ, вернее, яркие его представители. Дамы завизжали нецензурно, мол, спасайся кто может. Их кавалеры попадали под кресла и решили, вероятно, сдаться на милость победившего низшего сословия. Я тоже валялся на полу, но по другой причине — оказывается, подо мной обломилось кресло. Блядь! Кто же мог предположить, что гнилую мебель поставляют в цитадель народовластия. Безобразие! А может быть, это была продуманная акция по дискредитированию полноправной власти? Если представить, что в это кресло не я плюхнулся, а возжелала сесть большегрузная бонвиванка барахольного сановника? Или сел бы сам властный бабуин? Моей Родине повезло, что в это злосчастное кресло попал я, а то бы моей несчастной отчизне еще бы досталось.

По правде говоря, я — скромный герой своего ватерклозетного народца. Мне бы золотую звезду Героя России на пострадавший за правое дело зад. Ан нет! Я слишком часто снимаю штаны. И потом: у нас много других широкообхватных жоп, которые вовсю претендуют на высокое звание хер-героя и новую звезду. (Без чего, без чего, а без звезд народные страдальцы жить никак не могут.)

Короче говоря, после того как меня попинали телохранители, все зрители успокоились; разумеется, они успокоились не потому, что меня попинали, а потому, что они, зрители, поняли, что власть их надежно защищена; так вот, снова праздничным мерцающим светом засветился экран и поплыли титры. Началось кино — мое… А что же я? Я стоял в темном углу зала и перещупывал поврежденные ребра. Они были целы, что само по себе уже радовало и обнадеживало на благополучный исход неблагополучного дела. Если жизнь считать делом всей своей жизни.

Огромный танковый монстр, стоящий на яме в жестком свете прожектора, был облеплен бригадой мастеров ТЗ — те, дурачась, стучали молотками по броне и вопили:

— Деды! Выходите! Чего, не навоевались? Сейчас раскромсаем эту консервную банку вместе с вами!.. Будете точно кильки в собственном соку!.. Ха-ха!..

Илья Муромец уже проверял боеготовность резака, выпуская из горелки огненно-плазменную струю.

Неожиданно Т-34 крупно вздрогнул — ожил; лязгнули гусеницы, и боевая машина поползла с высокого почетного пьедестала. Матерясь, мастера прыгали с брони.

К ним с ором набегал Минин, сжимающий у разъяренного лица пистолет. Надсаживался в неистовом крике. Мастеровые шарахнулись и от него — к грузовичку. Илья Муромец непроизвольно и глупо выставил горелку резака впереди себя.

Тяжелый, похожий на огромного и слепого зверя, Т-34 нервными рывками двигался вперед. Остановился за спиной своего создателя; и сквозь гул напряженно работающего двигателя раздался исступленный вопль водителя Ухова:

— Командир, войну объявили!..

Из серебристого «мерседеса» неторопливо выбирались два высокопоставленных военных чина: один, в форме РА, был упитан, с генеральским брюшком, другой, в форме НАТО, был поджар и подтянут. Натовец со снисходительной ухмылкой оглядывался вокруг себя. Рядом с ним появились рыжеволосый веснушчатый молодой человек с загадочным лицом представителя тайной службы безопасности и ртутный переводчик.

Репортеры вели себя как дети: смеялись, цокали языками, делали фотокиносъемку металлических холмов хлама, влезали на мертвые танки и запечатлевались на долгую память.

Со стороны дирекции ТЗ спешила странная делегация: голоногие девицы в псевдорусских кокошниках и сарафанах несли хлеб-соль и букеты цветов, за ними торопились директор с заводским руководством. Одутловатое лицо Никиты Никитовича Лаптева было искажено мучительно-радостной миной.

Затеялась праздничная суматоха — Натовцу от чувств-с вручили весь хлеб-соль, и он не знал, что с этим делать. Потом оплошность исправили — и генерал РА Мрачев показывал представителю НАТО, как нужно откушать по обычаю. Натовец и Рыжий человек смеялись и, жуя, показывали всем видом свое удовольствие к жизни.

Потом сотрудник службы безопасности, улучив момент, открыто улыбнулся директору ТЗ:

— Никита Никитович, для показательной демонстрации готово все?

— Вы про резку, товарищ Костомаров? — переспросил директор, покрывающийся липким потом.

— Господин Костомаров, — ощерился Рыжий.

— У нас готово, но видите ли, господин…

И на этих словах миротворческая идиллия встречи была нарушена. Из ворот основного заводского корпуса, скрипя тормозами, вылетел грузовичок, в кузове которого блажили люди. За грузовичком легко и молодо мчалась красивая и современная танковая махина с бортовым номером «Т-34».

Праздничные люди обмерли, не улавливая сути происходящего. Грузовичок, не вписавшись в поворот, влепился в танковый ржавеющий хлам. Прыгая с борта, мастера бежали прочь. Взревев двигателем, Т-34 неотвратимо надвинулся на грузовичок, плюща его и баллоны с кислородом, лопающиеся с оглушительным звуком, как авиабомбы.

Праздничная встреча окончательно была испорчена — началась паника: девушки в кокошниках и сарафанах, визжа, бежали, мужчины вжимали головы в плечи и тоже трусцой драпали, высокопоставленные чины, отступая, сдержанно ярились, Натовец недоумевал, держа в руках цветы, как веник, при нем нервничал ртутный переводчик, лишь один господин Костомаров с веселой злостью улыбался, глядя, как Т-34 гордо и независимо уходит прочь с ТЗ.

Репортеры, как стервятники, кинулись фотографировать и уходящую боевую машину, и последствия ее решительных действий. Потом, скоро загрузившись в «Икарус», погнались за грандиозной сенсацией.

Фильм — шедевр, повторюсь, мирового искусства — заканчивался. Помимо будущей бурной и любвеобильной славы, я испытывал во рту горечь. Горечь поражения? Нет, мучила жажда. Жизнь за фужер шампанского? Пожалуйста, вот вам моя сольная сальная жизнь. Только дайте глотнуть вволю влажно-воздушных шариков. И о чудо! Откуда-то из мрака появился человечек во фраке, нес поднос с фужером, наполненным льдистым, игристым, серебристым.

— Милейший! — крикнул я ему.

— Да-с? — остановился он, подсвечивая фужер фонариком.

И мир для меня конкретизировался до неземной ртутно-кварцевой кипучей энергии мечты.

— Милейший, — щелкнул я пальцами, — обслужи-ка, дружок, страждущего!