Провидение зла - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Малицкий cтр.№ 13

– И кто победил в той битве? – спрашивал Игнис.

– Никто, – отвечал дед. – Хотя, наверное, победил император, поскольку, если бы победил правитель войска с востока, он сожрал бы эту землю, как лепешку с медом. Намазал бы ее кровью и сожрал. А так-то, сожрал лишь кусок земли вокруг Бараггала, который теперь называется Светлой Пустошью. Но император тоже погиб в битве. И он был последним императором с этой стороны гор.

– Но почему же правитель восточного войска не победил, если у него была такая сила? – спрашивал Игнис. – Ведь у него были и эти мурсу, и аксы, и даже сэнмурвы! Мама рассказывала мне, что некоторые сэнмурвы могут плеваться ядом и изрыгать пламя!

– Могут, – согласился дед. – Твоя мама родом из Даккиты, там они водятся до сих пор, она знает, что говорит. Но не все решают сэнмурвы. Битва была долгой. Войско с востока внушало ужас, но войско императора сражалось за свою землю и держалось стойко. И силы почти уравнялись. Может быть, битва продолжалась бы до тех пор, пока в живых не осталось бы ни одного человека. Но восточным войском командовал не человек.

– Бог? – прошептал Игнис.

– Не могу сказать, – поморщился дед. – Может быть, и бог, а может, и нет, но равный силой богам. Это очень длинная история. Когда-нибудь я расскажу тебе ее всю, начиная со времен падения Семи Звезд или даже еще раньше. Но что нам туманное прошлое того, кто уже вырос и стал угрозой целому миру? Лигурры своего противника звали Лучезарным. Наши предки – Лусидусом. Или Экзимиусом. Сам себя он называл Одиумом. Но, наверное, все эти имена были для него, как шелуха. Когда битва застыла в равновесии, он вышел вперед сам. Оказалось, что он выше самого высокого великана. И ни одна стрела, ни одно копье, ни один клинок не могли нанести ему урон. В одной руке у него был огненный меч. В другой – черный щит. И отсветом семи упавших звезд – семь пылающих камней слепили взгляд противника с его груди.

Король Синум замолчал.

– И… – заерзал Игнис.

– На стороне императора тоже были боги, – словно очнулся рассказчик. – Хотя никто не знал об этом до последнего момента. Они выглядели как бродяги, но сражались вместе с обычными воинами. Их называли угодниками. Они и сейчас есть, но теперь это и в самом деле бродяги. Жалкие подделки под былое величие. Богов после той битвы на земле не осталось. И вот один из этих угодников, Энки, встал перед Лучезарным. Как мальчишка перед зловещим воином.

– И у него тоже был огненный меч? – вытаращил глаза Игнис.

– Нет, обычный, – ответил дед. – Висел на поясе. Он даже не вынул его из ножен.

– И Лучезарный убил его? – прошептал Игнис.

– Опять нет, – покачал головой дед. – Не все маленькое, что попадается на пути, можно убить. Есть камешки, о которые тупится даже лучшая сталь. Между ними состоялся разговор. Смысл его сложен для детского ума, скажу только, что угодник сравнил нашу землю с плотом. И сказал, что если плот становится слабым, то бревна раскатываются, и тяжкий груз камнем идет на дно.

– А Лучезарный? – прошептал Игнис.

– Он засмеялся, – пожал плечами дед. – Но не убил собеседника. Потому что как бы ни был этот угодник мал, но там, где меряются подлинной силой, он был равен Лучезарному.

– Энки! – выпалил Игнис. – Но почему же Лучезарный засмеялся?

– Потому что слабый плот точно так же должен был раскатиться и под ногами Энки, – объяснил король. – Лучезарный не мог поверить в способность кого-то совершить то, чего он никогда не совершил бы сам.

– А Энки… – почти перестал дышать Игнис.

– А Энки совершил, – кивнул дед. – Обхватил собственные плечи и покрылся пламенем. Настоящим пламенем, потому что боль скрутила его. И он даже почти кричал от боли. Стонал, стиснув зубы. И прочие угодники, что стояли рядом и в отдалении, тоже занялись пламенем. И земля стала слабой для Лучезарного, и он начал погружаться в нее, как в трясину. И утонул. В том месте посередине Светлой Пустоши, которое теперь некоторые называют Пир. Так на древнем поганом языке обозначалось место святости. На самом деле это грязное и вонючее болото, хотя слуги Лучезарного до сих пор бродят вокруг него в поисках своего хозяина. Но вряд ли найдут его. Почти полторы тысячи лет прошли с того дня.

– А Энки? – налил глаза слезами внук.

– Энки и другие угодники, исконные боги этой земли, растаяли, ушли, исчезли, – объяснил король. – Оставили ее нам. Может быть, они теперь живут где-то в небе и смотрят оттуда, как постигает науки и умения юный принц Лаписа – Игнис.

После этих слов короля малыш обычно получал медовый пряник и обещал деду, а заодно и всесильному (но почему-то сгоревшему) Энки усердие и послушание, но в то утро начала весны он продолжил расспросы. Впрочем, недолго.

– И ничего не осталось от Лучезарного? – спросил он тогда.

– Ну почему же? – скривил губы король. – Перед тем как он утонул в тверди, Лучезарный рванул ожерелье на шее, и семь пылающих камней, подобно каплям яда, разлетелись по всей земле. Поэтому и войны не прекращаются. Поэтому и Светлая Пустошь плодит нечисть. Да и проклятая Сухота за нашими горами тоже исходит ядом из-за этих камней.

– А что стало с теми, кто уцелел в битве? – спросил внук деда.

– Ничего, – ответил тот. – Всех или почти всех аксов Лучезарный забрал с собой, а остальные… Кто-то бросился помогать раненым, кто-то словно очнулся от морока и отправился, куда глаза глядят. Битва закончилась сама собой. Зло рассеялось или почти рассеялось и потеряло силу. Иногда оно подобно хмелю, а хмель рано или поздно рассеивается…

– А на какой стороне были наши предки? – сдвинул брови Игнис.

– На стороне зла, – ответил король и вручил внуку медовый пряник.

Он так и не рассказал Игнису больше ничего о Лучезарном. Вскоре его хватил удар, и до самой смерти король уже не приходил в себя. Дед умер, когда его внуку было двенадцать лет…

…Воспоминания схлынули, но сон так и не пришел. Принц открыл глаза, прислушался к отдаленному крику в коридоре – опять Пустула изводила бесконечными придирками несчастных служанок, затем осторожно снял с груди руку красотки Катты и сел. С ним явно происходило что-то необычное, впервые перед испытанием Игнису не удавалось уснуть, и даже недавние любовные упражнения вместо сладкой истомы только разожгли желание. Он коснулся кончиками пальцев бедра Катты. Или сейчас ему была нужна другая женщина?

Всякий раз, когда принцу Лаписа предстояли серьезные испытания, будь то проверка или навыков боя, или магических умений, или каких-то знаний, что устраивал своим чадам время от времени король, или же случался какой-нибудь турнир, вроде того, что уже завтра потребует от принца сосредоточения всех сил, Игнис предпочитал подольше поспать. Утренние разминки, долгие растирания и умащения маслами он не признавал. Все, что ему требовалось, это хорошенько выспаться, поваляться в постели до и после сна, затем оправиться, облиться холодной водой, расчесать волосы и затянуть их узлом на затылке, надеть чистую одежду и легко перекусить – съесть, к примеру, тушенного в глиняном горшке цыпленка с кореньями да запить его кубком легкого араманского красного вина. К привычному набору не помешало бы добавить еще вечерней и утренней тишины в коридоре, но добиться этого можно было, только оставив Пустулу в Лаписе, а на подобный подвиг не был способен даже отец Игниса. Да и стоило ли превращать жизнь дяди Латуса почти на месяц в муку или, что точнее, лишать его ежегодного отдыха? К тому же визгливые причитания Пустулы не могли заглушить шума, который доносился через окно; ардуусская ярмарка не думала заканчиваться даже ночью. На Торговой площади стучали молотки плотников, сколачивающих помосты для финальных схваток в борьбе и фехтовании, стрельбе из лука и магии, звенело железо в кузнечных рядах, а в прочих ржали лошади, дудели трубы, били барабаны, щелкали и трещали колдовские шутихи, давил на уши гул тысяч голосов. И все это диковинное действо, наполняющее строгий, но веселый в эти дни Ардуус шумом и беспорядком, оборачивалось в груди Игниса, которому завтра предстояло биться в финальных схватках, странной, нежданной бодростью. Какой уж тут сон?