Незримые Академики - читать онлайн книгу. Автор: Терри Пратчетт cтр.№ 21

Мистер Оттоми, вполне сознавая это, злобно усмехнулся и коснулся форменной фуражки.

– Вечер добрый, господа, – сказал он. – Ни о чем не извольте беспокоиться. Мы с Альфом все уладим. Пора выдвигаться, потому как веселье начнется через полчаса.

Главный философ не был бы Главным философом, если бы любил тишину. Когда они все вышли через заднюю дверь, морщась от непривычного соприкосновения коленей с тканью, он повернулся к мистеру Шноббсу и сказал:

– Шноббс… это не самая распространенная фамилия. Скажи, Альф, ты случайно не родственник знаменитому капралу Шнобби Шноббсу, который служит в Страже?

Мистер Шноббс выдержал удар достойно, заметил Чудакулли, хоть разговор и шел неофициально.

– Никак нет, сэр.

– Может быть, отдаленная ветвь…

– Нет, сэр. Совершенно другое дерево.

Стоя в сумрачной прихожей, Гленда посмотрела на свой саквояж и совсем отчаялась. Она неделю за неделей прибегала к помощи коричневого сапожного крема, но саквояж был куплен в сомнительной лавчонке, и из-под якобы кожаного верхнего слоя начал проглядывать картон. Клиенты не обращали на это никакого внимания, зато сама Гленда все подмечала, даже если саквояж стоял не на виду.

В течение одного-двух часов во время выходного вечера, который выпадал ей раз в неделю, она вела тайную жизнь. Иногда даже дольше, если удавалось заскочить к кому-то без предварительной договоренности.

Гленда посмотрела на свое лицо в зеркале и произнесла голосом, исполненным бодрости:

– Все мы знаем, как нелегко вывести листву под мышками. Так трудно поддерживать лишайник в здоровом состоянии. Но… – она помахала сине-зеленым пузырьком с золотистой пробкой, – несколько капель «Вечной весны» решат эту проблему! Все трещины будут оставаться влажными и свежими двадцать четыре часа!

Гленда запнулась, потому что вообще-то ей не был свойственен этот тон. У нее не получалось говорить бодро и весело. «Вечная весна» стоила по доллару за пузырек! Кто способен позволить себе такую роскошь? Ну… многие троллихи, например. И мистер Рукисила объяснил, что все нормально, потому что у троллей водятся деньги, и потом, мох от этой штуковины действительно растет лучше. Гленда сказала: ладно, но доллар за блестящий пузырек с удобрением все же дороговато. А он заявил: не забывай, ты продаешь Мечту.

А троллихи ее покупали. Это-то и тревожило Гленду. Они покупали «Вечную весну» и рекомендовали подругам. Город узнал, что такое Бремя Денег. Так писали в газетах. В Анк-Морпорке всегда жили тролли – они таскали тяжести и, в общем, держались на заднем плане (а чаще всего и были этим самим задним планом). Но теперь они растили семьи и открывали собственный бизнес, двигались вперед и вверх, продавали и покупали, а значит, стали наконец людьми. И были в городе такие, как господин Рукисила – гном, продававший косметику каменным дамам и девицам, с помощью дам и девиц вполне человеческих, вроде Гленды. Хотя гномы и тролли были теперь официально друзьями благодаря какой-то штуке под названием Кумское Соглашение, такие вещи что-то значат лишь для тех, кто упомянутые соглашения подписывает. Даже самые благонамеренные гномы не рискнули бы заглянуть в кое-какие переулки, куда Гленда каждую неделю отправлялась со своим сомнительным, наполовину картонным саквояжем, в котором лежала Мечта. Она имела возможность немного развеяться и побаловать себя, а вдобавок и отложить денежки на черный день. А еще мистер Рукисила ловко умел придумывать новенькое. Кто бы догадался, что троллихам понравится тональный лосьон? Но они покупали! Покупали что угодно. Покупали дорогие глупости, и Гленда чувствовала себя премерзко.

Ее уши, которые всегда были настороже, услышали, как в соседнем доме медленно приоткрылась дверь. Ха! Джульетта так и подпрыгнула, когда рядом с ней внезапно возникла Гленда.

– Куда-то собралась?

– Просто, типа, хотела посмотреть игру.

Гленда окинула взглядом улицу. За углом стремительно скрылась какая-то фигура. Гленда расплылась в широкой улыбке.

– О. Отличная идея. А я как раз ничем не занята. Подожди, я захвачу шарф, ладно?

Мысленно она добавила: «Не надейся, парень!»

С глухим стуком, который заставил голубей вспорхнуть и разлететься, как лепестки взорвавшейся маргаритки, библиотекарь приземлился на любимую крышу.

Он любил футбол. Крики и драки каким-то образом пробуждали в нем память предков. Что было весьма странно, поскольку, строго говоря, его предки на протяжении веков торговали зерном и фуражом и ходили на двух ногах, а главное, страшно боялись высоты.

Библиотекарь сел на парапет, свесив задние руки через край, и раздул ноздри, принюхиваясь к поднимавшимся снизу запахам.

Говорят, что со стороны всегда виднее. Но библиотекарь не только видел, но и чуял. Он наблюдал со стороны за игрой, которая называлась «люди». Не проходило и дня, чтобы он не возблагодарил магический инцидент, который внес небольшие поправки в его набор генов. У приматов все просто. Ни один примат не станет рассуждать: «Гора и существует и не существует одновременно». Он рассуждает так: «Банан существует. Я съем банан. Теперь банана не существует. Значит, нужен следующий банан».

Библиотекарь задумчиво очистил банан, наблюдая за разворачивающимися внизу событиями. Со стороны видно не только лучше, но и больше.

Люди прибывали с обоих концов улицы, выходили из переулков. В основном зрители были мужчины, причем ярко выраженные. Женщины принадлежали к двум категориям. Одних влекли сюда узы родства либо матримониальные планы (после чего они переставали притворяться, что эта дурацкая беготня их хоть в какой-то степени увлекает), другие были пожилыми матронами, этакими милыми старушками, окруженными облаком лаванды и мяты, которые во всю глотку орали, вне зависимости от того, кто побеждал: «А ну, врежь ему по шарам!» и прочие наставления в том же духе.

Библиотекарь ощутил еще один запах, который уже научился распознавать, хоть и не успел исследовать. Запах Натта. С ним смешивались запахи свечного сала, дешевого мыла и поношенной одежды, которые обезьянья часть натуры библиотекаря пометила ярлычком «тот парень с жестянкой». «Тот парень с жестянкой» был всего лишь еще одним слугой в огромном университетском лабиринте – но он дружил с Наттом, а Натт был важной персоной. Впрочем, важная персона ошиблась. Мир не желал видеть Натта – но все-таки он пришел, и мир уже начинал сознавать его присутствие.

Библиотекарь хорошо знал, что это такое. В мировом порядке вещей не существовало ниши для библиотекаря-орангутана, пока он не создал ее сам. Мироздание всколыхнулось, и его жизнь превратилась в нечто очень странное.

Легкий ветерок донес еще один запах. Ну, это было легко угадать. Громкая «девушка с банановым пирогом». Библиотекарю она нравилась. Да, она завопила и убежала, когда увидела его в первый раз. Они все пугались и убегали. Но она вернулась, и от нее пахло стыдом. Вдобавок она признавала примат слова над бытием, и сам он, будучи приматом, – тоже. Иногда она пекла ему банановый пирог, что было очень приятно. Библиотекарь ценил знаки внимания. Вряд ли он знал, что такое любовь – она всегда казалась ему чем-то эфемерным и чересчур сентиментальным, – зато ценил доброту как вещь весьма практичную. Если человек к тебе добр, ты это сразу понимаешь, особенно если держишь в руке пирог, которым тебя только что угостили.