Прямо по замкнутому кругу - читать онлайн книгу. Автор: Арина Холина cтр.№ 59

Отец не без тревоги смотрел на Андрея. Наверное, ему хотелось узнать, что же сын будет делать, но он не хотел давить, боялся, что вопросы прозвучат как требования.

– Я не знаю пока, чем займусь, – сказал Андрей. – Надо подумать.

Думать, правда, не было никакого желания. Хотелось отдыхать в комнате для гостей, смотреть телевизор, курить в окно… а, может, и вовсе бросить курить… слушать шорохи в саду и воровать по ночам из холодильника сосиски.

Первый раз в жизни у него не было плана действий.

В пять утра Андрей проснулся от тревоги, которая ныла где-то между желудком и сердцем, сбегал за сигаретами, нарочно оставленными им в машине – чтобы курить поменьше, и выкурил две, на улице, завернувшись в одеяло. Голые ноги в тапках, правда, все равно мерзли и отвлекали от рассуждений о том, что же ему предстоит и как с этим справиться.

Когда Андрей был маленький, он очень любил отца. Потом он им восхищался. Чуть позже – немного ненавидел, но это было сразу после развода мамы с папой.

А потом стал ему завидовать.

И, наконец, почти не мог выносить его присутствия, так как сам себе казался глупым и ничтожным человечком.

Он помнил отца Богом. Теперь он будет Богом своему ребенку – это единственная возможность обрести истинное величие.

Богатство, слава, власть – все это ввергает человечество в трепет и искушение, но это не защита. Люди возненавидят тебя за то же, за что любили, и нет гарантии, что ты справишься с массовым разочарованием и гневом. Толпа непостоянна.

Любовь одного человека – такого, что готов принять не только твою видимую сторону, но и то, что ты тайно скрываешь, твоего темного спутника, – стоит всего мира.

Жизнь Андрея сузилась до одного дня, одного часа, до теплой руки мачехи, которая треплет его волосы, до полуулыбки отца, чей взгляд полон умиротворения, до воспоминаний о горячих поцелуях Кати, которые заводили его даже в качестве фантомов, до мысли о том, что в животе Маши у его ребенка растут ручки и ножки, до запаха желтого листа на яблоне, до тоненького, пыльного луча солнца.

Это была жизнь. Настоящая.

Возможно, ему захочется получить много денег. Он будет переживать, горевать… когда-нибудь он потеряет близких. Его ребенок принесет ему множество волнений и разочарований. Он может расстаться с любимой. Но воспоминания, запахи, ощущение под ногами теплой земли, на которой выросла сочная зеленая трава, всегда будут с ним.

Уговорить совет директоров было не очень сложно. Он знал, что делать. И если в той жизни его козырем можно было назвать авторитет генерального директора, то сейчас его тузом были полтора миллиона собственных денег, которые он готовился потерять. Он был так спокоен и убедителен, что ему почти сразу поверили. Андрей сказал, что хочет обеспечить семью.

Сергей, конечно, сконфузился и даже попробовал избежать сделки, но Андрей клялся, что это не подвох, не ловушка – и тот поверил. Может, Сереже было стыдно. Может, он держал его за дурака. Может, просто очень хотел заработать. Неважно.

Откровенно говоря, Андрей рассчитывал на чудо. Вдруг все сложится так, что его не обманут. Но чуда не произошло.

Он обнищал, и его возненавидели с такой силой, что даже пришлось уехать. Отец одолжил денег на скромную поездку в крымскую деревню. Без моря. В горах.

Каждый день Андрей выходил на выжженные солнцем холмы, брал с собой воду в бутылке, узбекскую лепешку и часами смотрел на долину, на небо, на маленькие сиреневые цветочки.

Он торчал там до середины ноября. Ездил в поселок, на почту – звонил близким. Мобильный он оставил в Москве.

Хотелось так жить вечно.

Но как-то раз прохладным осенним утром он проснулся и понял, что эта жизнь стала ему тесна. Он соскучился по шуму больших городов. По суете больших дорог. По тем, кого оставил в мире, которого словно и не существовало.

И еще очень хотелось калифорнийских роллов.

Андрей попрощался с хозяйкой, помыл мотоцикл и отправился в путь.

Самое странное, что первым же человеком, которого он встретил в городе, была Алина.

Он покупал сигареты, а она шла по улице с пакетами магазина «Джеймс».

Андрей смотрел на нее с искренним недоумением – он уже разучился понимать, как это люди ходят по дорогим бутикам, тратят тысячи долларов на отрезки материи. Это все вернется, но позже. Сейчас он был чист и светел.

– Андрей? – насторожилась Алина.

– Привет! – улыбнулся он.

У него не получалось на нее злиться. Хотел бы, но не получалось. Алина, с ее вульгарными фантазиями, с пошлой одержимостью всем материальным, с ее ущербной системой координат, казалась ему до крайности уродливым представителем Альфа-Центавры, который, несмотря на длинный слизистый хвост и три головы с рогами, тщился произвести благоприятное впечатление на перепуганных жителей планеты Земля. Все бы ничего, но у представителя Альфа-Центавры под мышкой застряла ядерная боеголовка.

– Хорошо выглядишь, – сообщила Алина. – Похудел, загорел.

– Да ладно тебе! От меня, наверное, разит, как от бомжа!

Алина скорчила мину, словно попыталась улыбнуться.

– Как дела? – поинтересовалась она.

– Все отлично.

– Я слышала… Сережа рассказывал…

– Алина… – с упреком произнес Андрей.

– Где ты живешь? – она разумно сменила тему.

– Пока нигде. Только что приехал в город. Можно у тебя перекантоваться?

На ботоксном лице Алины отразился такой ужас, что Панов поспешил ее уверить в том, что пошутил.

– Ну, а ты как? Встречаешься с Серегой? – спросил он.

– Ой… – отмахнулась Алина. – Этот твой Сережа, скажу я тебе!.. Ты не представляешь! У меня такой мужик! Ну, он немножко женат, но кто сейчас не женат? Зато он с лету купил мне дом на Новой Риге, мы с ним ездили в Вегас… Он проиграл триста пятьдесят тысяч, – прошептала она. – Нормально?

– Нет, – покачал головой Андрей. – Это совершенно ненормально. Ладно, я поеду.

Не попрощавшись, он повернулся к ней спиной и направился к мотоциклу, возле которого уже собрались нахальные подростки.

Маша заморочила ему голову беременными новостями: анализами, их стоимостью (грабеж!), советами врача, цветной фотографией ребенка, на которой Андрей с трудом разглядел нечто, похожее на голову, радостным известием, что эта штука на семьдесят процентов девочка…

Андрей не понял своих чувств, но радостное безумие Маши оказалось скорее симпатичным, хоть и малость утомительным.

– Мама закатила такую сцену! – Маша скорчила рожицу. – Сопли, слезы, вся фигня. Она, мол, мне всю жизнь отдала и так далее.

– А ты?

– Она еще говорила, что не для того меня воспитала, чтобы я рожала без мужа, и что я никому-то теперь не нужна, кроме нее, а я ответила, что это гребаный шантаж, что она сводит меня с ума, и я не могу так, потому что это издевательство. Что мне нужен воздух.