Маги Второго Круга - читать онлайн книгу. Автор: Эва Бялоленьская cтр.№ 23

Он пощупал ногу — она уже не так сильно болела, как ночью, хотя плохо гнулась, и он из-за этого довольно заметно хромал. Оценивающий взгляд в зеркало позволил ему убедиться, что глаз слегка припух, но это не очень бросалось в глаза, тем более что черты его лица и так не отличались выразительностью из-за обильной шерсти. В общем, ничего такого, что нельзя было бы списать на падение с лестницы в нетрезвом виде. А уж в его нетрезвое состояние все поверят без малейшего сомнения.

С часовой башни едва-едва сообщили, что наступил первый час, поэтому в трапезной в столь раннее время Ночной Певец застал только несколько сонных товарищей.

— А где Ка-а-амушек?.. — спросил его Повелитель ветров Диамант, широко зевая.

— Болен, — коротко ответил Певец, накладывая себе на тарелку порцию жареной репы и риса с мизерным количеством мяса. Видно, повар в этот день решил позаботиться о нежных юных желудках и не нагружать их слишком тяжелой пищей. Диамант только кивнул, сонно жуя. Он тут же потерял интерес к товарищу, полностью посвятив внимание содержимому своей тарелки. Болезнь Ткача иллюзий не была чем-то неожиданным. В последнее время Камушек постоянно кашлял и часто подхватывал насморк, к собственному раздражению. Он терпеть не мог ничегонеделания, а эти мелкие, но докучные хворобы мешали ему и в учении и в развлечениях.

Ночной Певец посмотрел на сидящих за столиками. Отсутствие Победного Луча Рассвета тоже никого не удивляло. Князь не унижался до того, чтобы есть с «простонародьем». Его личный слуга обычно молчаливый и неприступный — носил ему еду на подносе прямо из замковой кухни или доставлял разные лакомства из города.

«Пока князек не обзаведется новым прислужником, придется ему опуститься до нашего общества. Вот несчастье-то! — весело подумал Певец. — Но сдается мне, он уже всех там выстраивает, чтоб по струночке ходили, и скандалит, потому как с ним обращаются недолжным образом».

И пожал плечами. Какое ему дело до капризного князька? Ведь шкуру ему Певец спас, вот и хватит с него.

* * *

Но когда уже ближе к вечеру Творитель все-таки оказался около комнаты «князька», в ней царила тишина. Певец сначала прижался ухом к дверям. Никаких указаний, возглашаемых громким голосом, никакого шума, который мог бы свидетельствовать о том, что кто-то торопливо укладывает сундуки и разбирает мебель на части, удобные для переноски. Неужели этот паршивый типчик уже собрал свои манатки и вернулся домой? Но нет… внутри слышно было какое-то тихое урчание и шорохи. Ночной Певец бодро забарабанил костяшками пальцев по двери, а в ответ, к его дикому изумлению, изнутри донеслось вполне явственное и скорее враждебное «ррррооооаррр». Певец обалдел.

— Победный?!.

Двери открылись, а пораженный молодой Творитель чуть нос к носу не столкнулся с взъерошенной пантерой, которая предупреждающе махала хвостом. Испускаемый ею непрерывный монотонный рык напоминал грохот перемалываемых в мельнице камней и в переводе с кошачьего на человеческий язык означал, верно, нечто вроде «да я тебя без соли сожру».

— А чтоб мне облысеть… что происходит?.. — пробормотал под нос Певец, на всякий случай застывая неподвижно, точно столб.

— Это Карамелька, — отозвался знакомый голос, а из-за приоткрытой двери высунулась голова наследника рода Брин-та-эна. Не без капли удовольствия Ночной Певец тут же отметил, что невыносимый аристократик тоже явно не выспался (если вообще сумел сомкнуть глаза ночью), невероятно взлохмачен, а в его голосе слышится больше усталости, нежели обычного княжеского высокомерия и резкости. Он глянул на все еще порыкивающую пантеру. Ветер-на-Вершине использовал несколько контрольных слов, на которые реагировали его «киски». Но какое слово он использовал на этот раз? Ночной Певец знал два. Приятно было бы утереть нос заносчивому Искре, и молодой маг рискнул:

— Сливовый караван.

Огромная кошка продолжала испускать многозначительное «ррр», по-прежнему угрожая отгрызть конечности. Губы Победного Луча Рассвета изогнулись в насмешливой улыбке.

— Рыбий гребешок, — не сдавался Певец, в глубине души проклиная хайга и его изобретательность. Насмешливая улыбка князька стала еще более издевательской. Творитель, осененный внезапным проблеском вдохновения, потянулся прямо к разуму Искры, где нужное контрольное слово лежало прямо на самом верху — только возьми.

— Мраморная малина, — с превеликим удовольствием провозгласил Певец, а потом почесал за ушком пантеру, которая тут же успокоилась, будто ее зачаровали.

— Я с самого начала не сомневался, что эта охрана была неудачной выдумкой, — с горечью решил Искра, пытаясь снова закрыть двери. Но Певец надавил плечом и бесцеремонно ввалился в комнату.

— Выдумка? Неудачная? Почему ж ты сразу не скажешь: «В задницу такую охрану»?

— Потому что я не использую таких вульгарных выражений.

Певец пожал плечами:

— А, тогда я понимаю, почему аристократы такие мерзкие. Вместо того чтобы основательно выругаться и прочистить себе разум, вы подавляете в себе злость и не выбрасываете ее наружу. Каждый ночной горшок когда-нибудь надо выливать, господин хороший.

— Я тебе не ночной горшок! Зачем пришел?

Певец не ответил на этот вопрос. Он исподлобья приглядывался к Искре, снова бесцеремонно почесывая за ушами пантеру, которая явно с удовольствием отдавалась ласке, поскольку басовое урчание в ее горле приобрело мягкие нотки мурлыканья довольного кота. Она жмурила янтарные глаза и подставляла круглую голову под ладонь Творителя. Искра прикусил губу.

— Спокойно, — сказал Ночной Певец. — Ни Ветер, ни Бестиары не разглашают пантерьих контрольных слов.

— Но ведь ты же его знал!

— Я вытянул его у тебя из головы. Не думаешь же ты, что среди наемных убийц затесались какие-нибудь Наблюдатели? Ты в безопасности, по крайней мере, пока.

Осунувшееся лицо несостоявшейся жертвы покушения приняло презрительное выражение под названием «а что ты там можешь понимать». Но на Певца это не произвело никакого впечатления. Что поделаешь, уж такой он есть, этот Победный Луч Рассвета из рода Брин-та-эна. То, что он не стал вытаскивать на свет обстоятельства жалкого начала биографии Певца и не начал с ходу его попросту оскорблять, называя дворнягой и нищим попрошайкой, уже следовало признать за исключительную вежливость. А может, это просто результат усталости? Молодой князь выглядел больным: лицо серое и иссохшее, вокруг покрасневших глаз — глубокие тени. Мятая одежда плохо сидела на нем, морщилась, точно была отвратительно сшита, и Певец далеко не сразу сообразил, что свой бархатный кафтан бледный юный князь умудрился натянуть задом наперед, а серебряные пуговички должны находиться на спине, где их застегнул бы слуга. Один взгляд на обувь князя позволил определить, что у аристократа появились определенные сложности и со шнурками. Модные тканые ленты вместо того, чтобы укладываться в приятные для глаз орнаменты, извивались, словно взбесившиеся змеи, и скручивались в узлы. Но хуже всего выглядели все-таки волосы Победного Луча — раньше тщательно намасленные и уложенные благородными локонами, они спадали до лопаток. Теперь волосы развились, щетка не касалась их со вчерашнего дня, растрепанные, сбившиеся колтунами пряди немного напоминали фестоны мха, которые Певец видел на ветках болотных деревьев. С той только разницей, что были не зеленого цвета.