Дьявол за правым плечом - читать онлайн книгу. Автор: Арина Холина cтр.№ 47

В четыре Маша не выдержала. Промямлила что-то насчет внезапной болезни, похватала вещи и рванула домой. Сегодня у нее не было занятий, и она решила хоть немного поспать. С трудом разбирая дорогу, Маша добралась до дома, сорвала джинсы и рухнула в кровать. Она спала, пока из телефона не посыпались вопли и крики — Вера орала, как потерпевшая:

— Где ты шляешься, мать твою?! Мать твою мать! Ма-ша!

Маша схватила трубку и постаралась придать голосу бодрость, но Вера ее тут же раскусила и велела до ее, Вериного, приезда умыться, выпить кофе и заговорить человеческим голосом — а не хриплым, гундосым басом.

Настроение у Маши было непраздничное — она была сонная, злая — потому что разбудили, и какая-то ватная. Кофе и душ, а потом еще раз кофе несколько примирили ее с жизнью, но, если честно, ехать уже никуда не хотелось. Хотелось валяться и смотреть что-нибудь жизнеутверждающее — например, «Питер FM».

Но Вера живо настроила ее на нужную волну: она влетела, разоралась, вытряхнула из гардероба вещи, собрала наряд — плотная, полупрозрачная черная рубашка с коротким рукавом, джинсы с низкими карманами спереди и стильные серебристые босоножки. Вера сама же ее и накрасила: черные тени для век, бледно-розовый блеск, легкие румяна… Маша нацепила любимые напульсники с шипами, все свои серебряные браслеты, массивные кольца с гранатами и кулон в виде скорпиона, усыпанный турмалинами, который ей подарила Вера.

— Главное — не расстегивай блузку так, чтобы было видно лифчик! — предупредила Вера. — Так все проститутки, насмотревшиеся «Секса в большом городе», ходят!

— Проститутки?.. — протянула Маша. — А сколько они берут?

— От пятисот баксов до штуки. Это, типа, интеллигентные проститутки — в носу не ковыряются, — пояснила Вера.

— О-о! Мне сейчас лишний косарь не помешает! — восхитилась Маша. — Я моей грымзе за Гринбаум должна еще полторы тысячи.

Наконец они отправились в клуб, где полным ходом шел день рождения какого-то радио. Все ходили красивые — некоторые отчаянные дамы понадевали вечерние платья, чего Маша не любила — вечерние платья, считала она, имеет смысл носить, если ты едешь на какой-нибудь значительный фестиваль, или тебя приглашают на официозное мероприятие, а на Дне радио, где все упьются в стельку и будут орать в микрофон «Белые розы», смешно обвешиваться драгоценностями и мехами. Машу вообще страшно веселили московские домохозяйки, у которых мужья зарабатывали бешеные деньги: они были готовы пойти на презентацию гвоздей — лишь бы надеть новое платье от «Кензо». Причем Машу, как журналиста, страшно веселило, как вся эта светская хроника влияет на неокрепшие умы. Ведь если присмотреться, то большинство событий в журналах — презентация новой модели такого-то автомобиля, презентация новой бритвы с шестьюдесятью лезвиями, презентация такого-то шампанского или же день рождения радиостанции, день рождения такого-то телеканала, день рождения интернет-сайта… Первая категория, с презентациями, относилась к рекламодателям — их всегда надо было подмазать восхищенным отзывом о вечеринке, а вторые были информационными партнерами — то есть теми, кто каждый месяц пускал в эфир рекламный ролик издания на бартерной основе. А домохозяйки, которые по совместительству были любимыми клиентками всяких там парфюмерных, ювелирных и прочих домов, с превеликим удовольствием демонстрировали наряды и украшения от этих же домов — с тайной надеждой, что их заметят не только другие домохозяйки, но и светские хроникеры.

Но тут, к счастью, подобных дамочек было немного — а может, они просто растворились в толпе. Маша протиснулась внутрь, взяла у официанта бокал вина, посмотрела по сторонам, дернулась и пожелала провалиться под землю. Он, видимо, желал того же — как-то незаметно кивнул и отвел глаза, но Маша, которая отличалась умением поступать наперекор обстоятельствам и доводам разума, зачем-то широко улыбнулась и направилась прямо к Андрею.

Она шла по облакам, и тело было невесомым — «Это любовь!», — повторяла она про себя, еще не успев как следует над всем поразмыслить, и ей казалось, что сейчас все сбудется — они встретятся глазами, и все будет хорошо! Навсегда!

Наплевать на Сашу — он не в счет, плевать на все — ее влекло, ее манил этот человек, без которого, как Маша сейчас поняла, она чувствовала себя несчастной и одинокой. Судьба?

— При… кхе-кхе… вет! — от волнения она закашлялась.

— Привет, — доброжелательно отозвался он. — Как дела? Н-да… Гм… Это Таня, это Маша.

И тут Маша вдруг заметила девушку, которая стояла рядом, — Маша не сразу поняла, что они вместе, так как девушка держалась неподалеку, но на расстоянии. Но тут Таня робко улыбнулась и прижалась к нему, а Маша, как дура, открыла рот и в ужасе уставилась на них. Может, со стороны это выглядело вполне прилично — никакой отвисшей челюсти, но несколько секунд, пока Маша находилась в глубоком шоке, показались ей долгими минутами, и было такое впечатление, что все всё поняли — особенно Таня…

— Привет! — слишком дружелюбно воскликнула Маша.

Если бы рядом с Андреем была крепкая, яркая, интересная женщина, она бы, возможно, смирилась. Но это была не женщина. Это был зверек. Маленькая блондиночка с эдакими хабалистым замашками, которые она тщательно пыталась скрыть, но они лезли — как и раннее взросление, как детство на городских окраинах, где с утра до ночи лаются вздорные бабки, под кустами валяются алкоголики, а мечта любого мальчика, начиная с первого класса, — угнать автомобиль. Девочка была одета просто: в джинсы и майку с открытыми рукавами — типа, она пацанка, на ногах кроссовки — дорогие, Стелла Маккартни для «Адидас», волосы затянуты в жидкий хвост… И все это было таким имиджем — «я без претензий», хотя претензий, судя по цепкому, внимательному взгляду, было хоть отбавляй. И она была некрасивая. Бывают некрасивые люди, от которых не можешь отвести глаз, — что-то в них есть, что-то одухотворяет и освещает даже самые непривлекательные черты, есть некрасивые с идеальными чертами лица — потому что мертвые, безжизненные, равнодушные. Но Таня была некрасивой потому, что на ее простеньком личике отражалась ненависть ко всему человечеству, страх бездомной собаки, что ее ударят, бросят в нее камнем, и это был страх пополам с ненавистью, отчего действительно хотелось чем-нибудь кинуть, потому что когда тебя ненавидят от зависти — это даже лестно, но когда тебя ненавидят просто так…

А еще у Тани во взгляде замечалось торжество. Она словно обращалась ко всем женщинам — красивым, знаменитым, успешным, богатым, сексуальным, избалованным, уверенным в себе, хорошо воспитанным: «Это мой мужчина!» И было понятно, что такая своего не упустит — он в ее руках, и она готова терпеть, что угодно — пусть изменяет, пусть сравнивает, пусть придирается, она все проглотит, потому что знает — для нее в город одна дорога, и она в свой шанс вцепилась ногтями и зубами.

«Что он в ней нашел?» — в панике размышляла Маша. Андрей тем временем что-то говорил — о Бразилии, где он успел побывать с этой дворняжкой, а дворняжка молчала, время от времени поглаживая его по спине.