Лесовичка - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Чарская cтр.№ 25

— Оленька Линсарова, неправду вы говорите, девонька! — с трудом подавляя в себе порыв злобы, запела Уленька, — неправду вы говорите, де…

— Лжешь! Ольга всегда одну правду говорит… Она честная! Неподкупная! — вырвалось из груди Играновой, и в ту же минуту «мальчишка» с каким-то лихим задором подскочила к Уленьке и встала подле бледной Ольги в боевую позу.

Уленька растерялась.

— Господь Иисус Христос прежде всего не велел клеветать и сплетничать…

Едва она это сказала, как высокая, темноглазая Лариса, не спеша, плавным и красивым движением поднялась с колен.

За ней поднялись и все остальные.

Белокуренькая, голубоглазая, хрупкая Раечка Соболева, прелестный болезненный и робкий двенадцатилетний ребенок, самая маленькая и слабенькая из всех пансионерок, жалась к Ларисе.

— Довольно, Уленька! Довольно! — произнесла повелительным голосом Лариса.

— Довольно! Да, довольно! — повторили за ней все остальные девочки.

Сдержанный ропот злобы и негодования пронесся по классной. Ненавистная Уленька своим притворством переполнила, казалось, чашу общего терпения.

Красавица Лариса, чуть усмехаясь своими алыми губками, малиновый цвет которых не смела стереть даже скудная постная пансионская пища, вперила глазки в Уленьку. Остальные, не моргая, тоже впились в нее. Уленька поежилась. Ее раскосые глазки забегали теперь быстро-быстро.

— Ларенька… что вы? За что на меня этак-то, царевна моя распрекрасная?.. И вы все на меня… на смиренную рабу матушкину! — затянула она было плаксивым голосом. — За что такая немилость, за что?

— Ты спрашиваешь за что?! — так и вскинулась на нее Игранова, подскакивая чуть ли не к самому носу послушницы, — а за то, гадкая сплетница, что ты нас твоими мерзкими доносами с ума свела! Убирайся ты вон отсюда. Фальшивая! Доносчица! Лгунья! Вон! Вон отсюда!

— Доносчица! Лгунья! Вон! Вон отсюда! — подхватили остальные ненавистью звенящие голоса. — Сию же минуту вон!

Девочки глухо шумели. Растерянная и бледная стояла Уленька посреди классной.

Ее рысьи глазки метались из стороны в сторону. Губы дрожали.

Но вот она словно очнулась, выпрямилась, как стрела. Алой краской залило изжелта-бледные, веснушчатые щеки. Глаза засверкали.

— Ага!.. Так-то вы!.. — разом сбросив с себя всю свою приторную слащавость, зашипела она, отчеканивая каждое слово, — так-то вы, смиренницы, каяльщицы, сестрички Христовы! За все мои заботы, за мою любовь к вам, за то, что забочусь о ваших грешных душонках — вы бунтовать вздумали, шуметь!.. Обуял вас, видно, дьявол силою своей нечистой, смутитель ваш, господин ваш… Рабыни вы его послушные!.. Служанки верные!.. Сатаны служанки! Так-то, негодницы!.. Кому служите? Кого к себе подпускаете?.. Близок он, нечистый господин ваш, окаянный повелитель, сатана ваш… Идет, приближается к вам… Чую его приближение, смрадное, страшное и греховное… Чую! Чую!

Голос Уленьки становился все громче и громче. Раскосые глаза горели, как факелы. Лицо мертвенно-бледное подергивалось судорогой. При последних словах она грозно подняла худой бледный палец кверху и застыла в этой позе.

В ней было что-то жуткое в эту минуту. Какой-то сверхъестественный ужас окружал ее. Этот ужас мигом передался пансионеркам. Казалось, эта бледная, безобразная, косая девушка овладела робкой, взволнованной и насмерть испуганной детской толпой.

В углу раздались истерические всхлипывания. Маленькая Соболева, вне себя от страха, рыдая, кинулась к Уленьке, простирая руки вперед:

— Не надо! Перестань! Не надо! Молчи! Молчи! — залепетала она испуганно.

Даже Лариса побледнела. В насмешливых до этого глазах «королевы» отразился не то страх, не то ужас.

— Молчи! Молчи! — неслось по классной.

И только две девочки из одиннадцати, схватившись за руки, стояли неуверенные, сбитые с толку, но смелые и бесстрашные, как всегда.

Ольга Линсарова и «маркиза», Инна Кесарева, не поддались влиянию Уленьки. Но и их смелые сердца дрогнули невольно, когда последняя, в каком-то порыве безумия, оттолкнув маленькую Соболеву, с широко распростертыми руками двинулась, закрыв глаза, вперед по направлению к двери, выкрикивая глухим, одичалым голосом:

— Чую его! Здесь он! Близится сатана! Ко стаду своему близится! К окаянным рабыням своим!.. Иисус милосердный, смилуйся надо мною! Не попусти узреть зрелище отвратное!.. Близится сатана! Вот он, вот!.. Ликует он! Смеется окаянный, страшный, радуется! Вот он, вот! — прибавила она, широко раскрывая глаза и упорно глядя на дверь, — вижу его! Вижу!.. Он близко!.. Он уже здесь!.. Прочь! Прочь! Прочь! — неистовым воплем вырвалось, наконец, с хрипом из помертвевших уст Уленьки, и она со страшным криком отпрянула назад от открывшейся внезапно двери.

Ответный вопль одиннадцати девочек пронесся по комнате…

На пороге классной стоял… сатана.

Большие черные глаза, блестящие черные крупные кольца кудрей, запушенные снегом, сросшиеся брови, угрюмо-дикое выражение в резких чертах молодого лица со сверкающим взором, почти темный широкий плащ, закрывающий до самых пят плотную, низенького роста, фигуру, — вот и весь внешний облик явившегося на пороге классной сатаны.

— Уйди, нечистый! — взвизгнула не своим голосом Уленька. — Да воскреснет Бог и расточатся врази Его! — зашептала она, задыхаясь в приступе отчаянного страха.

И, сломя голову, Уленька бросилась бежать из класса, диким визгом оглашая комнату, грубо отталкивая всех, кто попадался навстречу, и не обращая внимания на Раю Соболеву, которая с тяжелым стоном грохнулась без чувств на пол.

Остальные девочки сбились в кучу. Бледные, насмерть испуганные личики и ужасом расширенные глаза впились в неожиданно появившееся в дверях существо. Последнее шагнуло при гробовом молчании к бесчувственной Раечке, нагнулось и… своими сильными руками подняло ее с пола.

— Девочке дурно, — произнес сатана густым, низким, но чрезвычайно приятным голосом, в котором не было ничего сатанинского, — куда ее отнести?

Вопрос был сделан по адресу пансионерок. Черные блестящие глаза сатаны устремились на них.

Но никто ему не отвечал.

Прошло несколько томительных минут полного молчания.

Ольга Линсарова и за ней «маркиза» опомнились первые. Инна Кесарева бесстрашно приблизилась к странному существу и спросила своим нежным, точно надтреснутым голоском:

— Кто вы?

— Я — Марко, — произнес сатана, быстрым движением сбрасывая темный плащ.

— А-а, Марко! — вырвалось из груди всех десяти девочек вместе с облегченным вздохом.