Осени не будет никогда - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Липскеров cтр.№ 39

— Кто с собачками, — уточнил капитан. — А кто с другим зверьем.

— Я с лисой хочу! — попросил Мозгин. — Хоть шкурку жене привезу.

Мужики заржали, а Василий Кузьмич сказал, как бы между прочим:

— Главное, чтобы твою шкурку не привезли.

Здесь всем загрустилось, даже Слизкину. Он живо представил, как бабке Нине вручают его рыжую шкуру, как бабка вешает ее на стену в виде охотничьего трофея.

— А чего все-таки делать будем? — смело поинтересовался Андрюшка.

Капитан стянул с носа очки, протер их платком, но более не надевал.

— Все знают, — начал он, — что гонка вооружений как бы закончена…

— Знаем, знаем, — подтвердили мужики.

— США и НАТО нам теперь не враги. Скорее даже товарищи. Россия участвует в международных миссиях, санкционированных ООН, и, как вы знаете, наши ограниченные военные контингенты присутствуют в различных горячих точках мира…

— В Чечне! — уточнил Зыков.

— В Чечне тоже, — мирно согласился Василий Кузьмич. — На территории бывшей Югославии, в странах с повышенной степенью угрозы террористических актов…

— В Ираке! — опять влез Зыков.

— Нас там нет! И попрошу более не перебивать! Особенно старших по званию!

— Я из армии увольнялся капитаном, — неожиданно признался Мозгин.

— А в военном билете говорится, что вы демобилизованы рядовым, после срочной службы? — В первый раз на лице Василия Кузьмича проявилась растерянность. — Как понимать?

— Билет потерял. А в Ростове такая неразбериха. Просто пришел и сказал, что потерял военный билет. Назвал часть товарища, сказал, что рядовой. С моих слов и записали. Я ж не в генералы полез.

— Ясно… — Капитан помолчал с минуту, а потом продолжил: — В каждой точке у каждой большой страны свои интересы. И эти негласные интересы мы защищаем.

«Точно диверсантом пошлют, — уверился Андрюшка. — Шахидом».

— Наше дело маленькое. Вы все находитесь здесь, как выдающиеся специалисты по дрессуре животных.

— И этот пацан тоже? — поинтересовался кто-то про Слизкина.

— И он… Еще раз прошу не перебивать!.. Мы будем работать с различными видами взрывчатки. Первая половина дня — теория, вторая — практика. Все ясно?

— А после курсов куда? — спросил мужик, похожий на жбан с пивом.

— Чего, дурак! — покрутил у виска Зыков. — В точку, в которой у нас интересы!

— Я не подписывался на войну!

— А два косаря зелеными тебе за что положили? За мирный труд в Сочинском зверохозяйстве?

— А я думал, две рублями, — залыбился Жбан. — За две зеленых я хоть в эпицентр ядерного взрыва.

Опять все заржали.

Василий Кузьмич выждал укрепление положительных эмоций в команде и произнес высокопарно:

— Вы должны стать элитой!.. Сейчас всем все понятно?

Мужики закивали головами.

— Тогда можете идти к клеткам и выбирать себе питомцев!

Первым делом Андрюшка бросился к гиене, трусливо поджимающей зад, но ощеривающей пасть, пугая набором великолепных резцов, которым даже кавказец похвастаться не может. Ну, где еще такую животину вблизи увидишь!

— Ну-ну, милая! — вполз Слизкин в самую клетку. — Чего ты боишься!..

Его взгляд встретился с взглядом гиены, она сразу же успокоилась и улеглась на пол, усыпанный опилками, высунув несоразмерно длинный фиолетовый язык.

Андрюшкины флюиды проникали в мозг зверя, делая того ручным. Слизкин подползал все ближе к пятнистой шкуре, пока не услышал дыхание хищника. Положил руку сначала на длинную шею с гривой, будто у пони, поворошил пальцами, а затем медленно опустил руку к животу, нащупав твердые сосочки и ощутив биение сердца — почти бешенное. Но тепло его руки заставило сердце гиены стучать медленнее. Парень приговаривал: «Все хорошо, милая», — и звериный ритм замедлился, словно человечий.

Слизкин совершенно не чувствовал, как пристально наблюдает за ним Василий Кузьмич, как глаза капитана щурятся от наслаждения открывшейся картиной. Андрюшка занимался любимым делом, а потому был погружен в него без обмана.

Неожиданно взвыл Зыков. Его боднула коза, с которой он пытался найти что-нибудь общее.

— Э-э-э! — прокричал Василий Кузьмич. — У коз нюх хуже, чем у человека. Мы ее для молока держим!

— Табличку бы повесили! — обиженно откликнулся Зыков. — Я-то, под козла косил, чтобы она меня за своего приняла!

В клетках вновь заржали, а вслед за людьми залаяли собаки, затявкала лисица, даже черепахи удивленно созерцали этот мир.

— А с рысью так можешь? — услышал Андрюшка вопрос Василия Кузьмича.

— Чего ж, и с рысью могу!

Слизкин встал в клетке, а к его ногам жалась гиена, сердце которой опять стучало о грудину, как клюв дятла по древесному стволу.

— Пробовал?

— Не-а.

— Откуда тогда уверенность?

— Не знаю.

— Тогда иди.

— Пойду.

Андрюшка почапал к клетке с рысью, думая — до чего хороша гиена, какое чудесное создание природы. Красавица!

Рысь с глазами рассерженной цыганки по-прежнему металась в клетке, выделывая немыслимые пируэты. Она то и дело рыкала, так что обычному человеку даже на пять метров к клетке было страшно подходить.

А этот парень, с его больными костями, доковылял до дверки, буднично щелкнул шпингалетом и полез в клетку, неуклюже отклячив зад, с трудом пролезший в дверь.

Он еще не успел обернуться, а кошка, прижав уши с кисточками к черепу, уже летела к человеческой спине, выпустив серповидные когти, чтобы разорвать плоть до души.

Василий Кузьмич уже дергал застежку кобуры, но Слизкин в самый последний момент успел повернуться грудью и поглядеть в наполненные ненавистью очи рыси…

Она приземлилась к нему на грудь, как домашняя кошка, спланировав мягко и нежно.

Слизкин краем глаза увидел в руках капитана пистолет и успел выкрикнуть:

— Не стреляйте!

Затем обнял кошку за шею, словно та девушкой была, и сам мурлыкал от удовольствия, когда непокорная вдруг стала лизать его в самые губы, щекоча длинными усами.

— Ишь, баловница! — шептал счастливый Андрюшка. — Славная девочка…

Василий Кузьмич утер пот со лба и вложил пистолет в кобуру.

— Давай, парень, вылезай! — приказал капитан.

— Еще немножечко, — попросил Слизкин, словно ребенок.

— Он сейчас ее трахнет! — прокомментировал Зыков.

— Он хоть кошку, — ответил Мозгин, нашедший какой-то спокойный молчаливый контакт с немецкой овчаркой. — А ты козу!