– Интересная штука жизнь. Вчера тебя вышибают из дома, а
сегодня ты сам делаешься в нем хозяином. Ведь мой покойный, никем не
оплакиваемый дядюшка вышиб меня отсюда три года назад. Хотя вы об этом,
наверное, знаете, мсье Пуаро?
– Да, мне это известно, – сдержанно ответил Пуаро.
– Естественно. Такого рода события не проходят
незамеченными. Настоящие сыщики всегда о них узнают.
Он ухмыльнулся и распахнул дверь в столовую.
– Давайте выпьем по одной.
Пуаро отказался. Я тоже. Рональд налил себе, продолжая
говорить.
– За убийство! – бодро провозгласил он. – В течение одной
короткой ночи я из безнадежного должника превратился в богатого покупателя.
Вчера я был разорен, сегодня же на меня свалилось состояние. Да здравствует
тетя Сильвия!
Он осушил свой стакан и обратился к Пуаро уже иным тоном:
– Но если говорить серьезно, мсье Пуаро, что вы здесь
делаете? Четыре дня тому назад тетя Сильвия трагически вопрошала: «Кто избавит
меня от подлого тирана?» – и – о небо! – она от него избавлена! Надеюсь, это не
ваших рук дело? Бывший великий сыщик, а ныне идеальный преступник Эркюль Пуаро!
Пуаро улыбнулся.
– Я здесь потому, что меня просила прийти мисс Марш.
– Типичный уклончивый ответ. Нет, мсье Пуаро, чем вы здесь
на самом деле занимаетесь? Насколько я понимаю, вас почему-то интересует смерть
моего дяди.
– Меня всегда интересует убийство, лорд Эджвер.
– Но вы его не совершали. Похвальная осторожность. Вам
следует поучить осторожности тетю Сильвию. Осторожности и элементарной
маскировке. Не удивляйтесь, что я называю ее тетя Сильвия. По-моему, это
остроумно. Помните, как она опешила, когда я ее так назвал в тот вечер?
Бедняжка, она понятия не имела, кто я.
– En verite?
[29]
– Ну да! Я был изгнан за три месяца до того, как она сюда
въехала.
Его лицо слегка омрачилось, но он быстро взял себя в руки и
продолжал:
– Красивая женщина. Но никакой утонченности! Действует,
мягко выражаясь, прямолинейно.
Пуаро пожал плечами.
– Может быть.
Рональд взглянул на него с любопытством.
– Вы, кажется, не думаете, что это сделала она. Значит, она
и вас окрутила?
– Я большой поклонник красоты, – ровным голосом ответил
Пуаро. – И фактов.
Последнее слово он произнес без всякого нажима.
– Фактов? – резко переспросил его собеседник.
– Вы, вероятно, не знаете, лорд Эджвер, что прошлым вечером,
в то время когда ее здесь якобы видели, леди Эджвер была в гостях в Чизвике.
Рональд выругался.
– Значит, она все-таки поехала! До чего же по-женски! В
шесть часов она клянется, что ни в коем случае туда не поедет, а минут этак
через десять – не больше, я полагаю, – передумывает! Вот и надейся на женские
клятвы, когда планируешь убийство! Они погубили не один хитроумный бандитский
план. Нет, мсье Пуаро, я не изобличаю себя. Вы думаете, я не понимаю, что у вас
на уме? Кто Главный Подозреваемый? Естественно, всем известная Паршивая Овца –
Плохой Племянник.
Он хихикнул.
– Поберегите свои серые клеточки, мсье Пуаро, не бегайте и
не расспрашивайте, был ли я поблизости от тети Сильвии, когда она божилась, что
никакие в мире силы не заставят ее выйти вечером из номера. Я вам сам скажу:
был! Поэтому сразу задайте себе вопрос: уж не гадкий ли племянник побывал здесь
вчера вечером в златокудром парике и парижской шляпке?
И он удовлетворенно оглядел нас обоих. Пуаро слушал его
очень внимательно, склонив, по обыкновению, голову набок. Я чувствовал себя не
в своей тарелке.
– У меня был повод – спорить не стану. Более того, я
собираюсь сделать вам подарок в виде сообщения громадной важности. Я приходил к
дяде вчера утром. Зачем? Просить денег. Да, ешьте на здоровье, просить денег! И
ушел ни с чем. А сегодня утром все газеты сообщили о смерти лорда Эджвера. Кстати,
хорошее название для книги – Смерть лорда Эджвера.
Он выжидательно посмотрел на моего друга, но тот по-прежнему
молчал.
– Ей-богу, мсье Пуаро, ваше внимание мне льстит. Капитан
Гастингс сидит с таким видом, будто перед ним призрак. Расслабьтесь, мой
дорогой. Сейчас я разряжу обстановку. Итак, на чем мы остановились? На Плохом
Племяннике, который пытается очернить Тетю, Жену Дяди. Племянник,
прославившийся в свое время исполнением женских ролей, достигает вершины
сценического перевоплощения. Сообщив дворецкому нежным, девическим голоском,
что он леди Эджвер, племянник мелкими шажками семенит в библиотеку. Все
довольны, никаких подозрений «Сильвия», – восклицает любящий дядя. «Джордж», –
пищу я, бросаюсь ему на шею и аккуратно протыкаю ее перочинным ножом. Остальные
детали – чисто медицинского свойства, их можно опустить. Псевдодама удаляется
домой и крепко засыпает после хлопотливого, полного трудов дня.
Он встал, смеясь налил себе еще виски с содовой и медленно
вернулся на свое место.
– Убедительно, да? Но тут-то мы и подходим к сути. Какое
разочарование! Как неприятно сознавать, что вам морочили голову! Потому что
теперь, мсье Пуаро, пора поговорить об алиби.
И он осушил стакан.
– Я питаю слабость к алиби, – признался он. – Всякий раз,
когда читаю детективный роман, я жду, когда герои начнут выкладывать свои
алиби. У меня оно – лучше не бывает. Тройной еврейской пробы. Проще говоря,
мистер, миссис и мисс Дортхаймер. Очень богаты и очень любят музыку. В
Ковент-Гардене у них своя ложа. И в эту ложу они приглашают потенциальных
женихов. Я, мсье Пуаро, – потенциальный жених, и не худший из тех, кто
согласился бы их осчастливить. Нравится ли мне опера? Честно говоря, нет. Но
мне очень нравится обед, которым кормят до театра на Гроувнер-сквер, и ужин,
который следует после. Оба бывают превосходны. И пусть мне приходится танцевать
с Рахилью Дортхаймер, пусть у меня потом два дня ноет рука! Так-то вот, мсье
Пуаро. Когда дядюшка истекал кровью, я, сидя в ложе, нашептывал любезности в
отягощенное бриллиантами ушко черноволосой Рахили, и ее длинный еврейский нос
сентиментально вздрагивал. Благодаря чему я сейчас могу быть с вами совершенно
откровенным.
Он откинулся на спинку стула.
– Надеюсь, вам не было скучно. Есть ли у вас какие-нибудь
вопросы?
– Поверьте, лорд Эджвер, мне скучно не было, – ответил
Пуаро. – И раз вы так добры, то ответьте, пожалуйста, на один маленький вопрос.