Лекарство от верности - читать онлайн книгу. Автор: Галия Мавлютова cтр.№ 25

Мне можно было избавиться от внезапной любви хирургическим методом – хрясь, всего один удар ножа, и нет чувствительного органа, заставляющего страдать не только меня, но и моих близких. Но хирургов, специализирующихся на этой сложной комбинации, пока нигде нет. Тибетские монахи пытаются вылечить весь мир от всевозможных недугов, а сами лечатся исконно русскими средствами – аскорбиновой кислотой и активированным углем. Пакистанские хилеры тайком посещают западных докторов. Российские колдуньи состоят на учете в районных поликлиниках. И никто из них не смог бы излечить мою душу от любви.

Я взглянула на часы. Время замерло. Оно застыло в ожидании перемен. Перемены потянут за собой беду, непременно потянут, если бы вслед за любовью медленно тащилась повозка с грядущим счастьем, все человечество не отказалось бы с такой легкостью от атавистического отростка. Люди по-прежнему бы писали версты любовных баллад, пели серенады под окнами, вили уютные гнезда. Мука и уныние сопровождают каждую любовную лодку. Отталкиваясь от берега, влюбленные обязаны знать, что их ждет впереди, на другом берегу.

«А на том берегу незабудки цветут, а на том берегу звезд весенний салют, а на том берегу мой костер не погас, а на том берегу было все в первый раз, в первый раз я любил, и от счастья был глуп, в первый раз пригубил дикий мед твоих губ». Слова из песни звучали в такт моей душе, будто кто-то нечаянно подслушал мои греховные мысли. И другой берег медленно показался вдали, как подплывающий теплоход, сверкающий иллюминацией и пронзительно звенящий оглушительной музыкой. Так же медленно я возвращалась в юность. Многолетняя кожа слезала с меня клочьями, как змеиная шкура. Зубы вдруг забелели. Волосы покрылись налетом природной свежести. Кости налились упругим маслом, ногти заблестели. Я молодела на глазах, сбрасывая с себя груз прожитых лет, тяжкое бремя многолетних страданий и монотонного уныния. Еще немного, и я превращусь в подростка. Мне стало страшно. Я не хотела растворяться во времени. Нужно было немедленно остановить процесс возвращения в никуда. Застопорить ход, нажать стоп-сигнал, чтобы остановить мгновение. Пусть жизнь и время продолжают свой стремительный бег по кругу. Я хочу навсегда остаться в юности. Вместе с Димой. Вдвоем. На одном берегу. Не хочу отправляться в опасное плавание. Мы останемся на берегу юности вместе с незабудками. И на наших губах навечно застынет дикий мед.

* * *

Муж навалился на меня всем телом, закрыв собой доступ воздуха, отняв способность к борьбе. Мое тело онемело. Я ничего не могла сделать, даже ногой пошевелить. Он пришел неожиданно. Я только что задремала, чтобы немного забыться и отдохнуть от навязчивых мыслей. И муж решил взять свое, принадлежащее ему по праву. Мы напряженно молчали. Я лежала под ним бездыханная и бесчувственная. Когда все закончилось, он отвалился от меня и закурил. Я тихо плакала.

– Если бы мы жили в цивилизованной стране, ты могла бы подать на меня в суд за изнасилование, – сказал муж.

Но мы жили в другой стране. Я не могла обратиться с иском в суд. Меня бы не поняли в судейской канцелярии. Мне оставалось обливаться слезами, тихо и бестолково. С романтических высот муж силой обрушил меня вниз, вернул на землю, напомнив о моих обязанностях. О долге. О незадавшемся супружестве.

– Прости меня, – сказал он, попыхивая сигаретой, – прости, если сможешь.

В ответ я лишь прикусила губу. И он ушел. Нежно тронул за плечо, придержал руку и испуганно отдернул, почувствовав жар моего тела. Я вся горела. После этой ночи Володя окончательно замкнулся в себе. Больше муж никогда не заходил в мою спальню. Избегал встреч, сторонился. До злополучной ночи мне еще хотелось поговорить, объясниться, чтобы успокоить его и себя. Теперь же сама мысль о разговоре вызывала нестерпимую тошноту. Я не хотела выяснять отношения с мужем, пусть сам разберется в себе, поймет, в конце концов, в чем его ошибка. Он не хотел быть виноватым. И стал, не желая того. Наша совместная жизнь напоминала существование в преисподней. Мы сгорали в костре взаимной ненависти. Нас поджигали фитили собственнических амбиций. В общем, мы сжигали за собой мосты благополучия. Уже невозможно было вернуться к прежним отношениям. Ненависть захлестнула нас с головой. Она заставила подчиняться темным инстинктам, уютно дремавшим в нас до поры до времени.

Единственным оазисом благоденствия для меня оставался спортивный клуб. Мне казалось, в этом месте до меня не дотянутся злые силы, а жгучая ненависть не доберется до ярко освещенного зала. Я носилась по корту с ракеткой, юная и задорная, на миг забывая о своем горе, о своей несчастливой любви, а перекошенное лицо мужа медленно стиралось.

Во время тренировки я думала только о Диме, видимо, мои мысли пробрались в него, он уже ждал меня в холле. Лицо возлюбленного сияло любовью, светилось небесным огнем, внутренним чувством, неодолимым желанием.

– Ты спешишь домой? – спросил он.

– Нет, не спешу, мы можем погулять, ты уже освободился? – сказала я.

Мне хотелось выйти из клуба вместе с ним, нарочно, на глазах у всех любопытных и любопытствующих. Настал тот благословенный миг, когда влюбленная женщина готова предъявить своего возлюбленного всему миру. Дима не противился моему желанию. Он взял меня под руку, но я выдернула ее. Мы должны находиться рядом, но не под руку и не за руку, а просто вместе, будто мы прикованы друг к другу невидимыми кандалами. Пусть увидит тот, наверху, кто приковал нас навечно, что из этого вышло. Наверное, Всевышний еще сам не знает, что из этого выйдет.

– Куда мы пойдем? – спросил он.

– Не знаю, пойдем куда-нибудь, на все четыре стороны, – сказала я.

И мы медленно побрели по городу. Мы раздвигали толпу, врезались в нее, как вонзается острый нож в рыхлый торт. Толпа растекалась вокруг нас, а когда мы проходили, она вновь смыкалась. Если тот, наверху, видел нас, он наверняка остался доволен. Вдвоем мы образовали единый стержень. Острый, как клинок.

– Ты есть хочешь? – спросил Дима.

– Нет, а ты? – смешно было думать о еде. Аппетит исчез. Любой ресторан, самый роскошный, попадавшийся нам по пути, напоминал прожорливую и грязную харчевню.

– Не хочу, – он рассеянно дернул головой, дескать, какая тут еда, не до еды сейчас.

– Дима, а что нам делать? – произнесла я. Я спрашивала мужчину, мне хотелось знать, о чем он думает, что у него в голове.

– Не знаю, – беспечным тоном отозвался Дима, – не знаю.

– И я не знаю, – подтвердила я.

Мои щеки запылали от унижения. Меня сопровождал юный мужчина, растерявшийся от нечаянной любви. А дома меня ждал муж, сопровождавший меня в течение всей жизни своими решительными действиями. Он ни за что не растерялся бы, нашелся бы, что сказать. Муж всегда знал, что делать, что говорить. Мы кружили по городу, как две птицы. Медленно и незаметно круги сужались, сужались. Мы очутились возле моего дома. В окне я заметила профиль мужа. Он стоял боком, будто ненароком выглянул и увидел нас. Я остановилась. Посмотрела на Диму. Он весь нахохлился, сник.