Глава 1
Я отправляюсь в Стайлз
Повышенный интерес публики к нашумевшему судебному процессу,
известному в свое время как «преступление в Стайлзе», теперь несколько
поубавился. Однако этот процесс приобрел широкую известность, и мой друг Пуаро,
а также обитатели Стайлза попросили меня подробно изложить эту историю, надеясь
таким образом заставить умолкнуть сенсационные слухи, которые все еще
продолжают распространяться.
Вначале кратко об обстоятельствах, из-за которых я оказался
связанным с этим трагическим происшествием.
В связи с ранением меня отправили с фронта в тыл, и после
нескольких месяцев, проведенных в довольно унылых, мрачных госпиталях и
наводящих тоску санаториях для послебольничного долечивания, я получил месячный
отпуск по болезни. А поскольку у меня не было ни родных, ни близких друзей, я
как раз пытался решить, что предпринять, когда случайно встретил Джона
Кавендиша. Последние десять лет я встречался с ним крайне редко. Собственно
говоря, я никогда особенно хорошо его не знал. Начать с того, что он старше
меня лет на пятнадцать, хотя и не выглядел на свои сорок пять. В детстве я
часто бывал в Стайлзе, имении в Эссексе, которое принадлежало его матери.
Но теперь, встретившись через столько лет, мы с
удовольствием предались воспоминаниям о старых временах, и в результате Джон
пригласил меня провести мой отпуск в Стайлзе.
– Mater
[1]
будет очень рада снова вас
увидеть, – добавил он.
– Как она себя чувствует? – осведомился я. –
Надеюсь, хорошо?
– О да! Полагаю, вы знаете, что она снова вышла замуж.
Боюсь, я слишком явно выразил удивление. Миссис Кавендиш,
какой я ее помнил, вышла замуж за отца Джона – в то время вдовца с двумя сыновьями.
Тогда она была красивой женщиной средних лет. Теперь ей никак не могло быть
меньше семидесяти. Я запомнил ее энергичной, доминирующей личностью, несколько
чрезмерно увлеченной благотворительностью и подобного рода общественной
деятельностью. Миссис Кавендиш обожала открывать благотворительные базары и
вообще изображать Lady Bountiful.
[2]
Она действительно была
щедрой женщиной, да и сама обладала значительным состоянием.
Загородное имение Стайлз-Корт мистер Кавендиш приобрел в
первые годы их супружества. Он полностью находился под влиянием жены и, умирая,
оставил ей в пожизненное пользование не только имение, но и большую часть
доходов, что было явно несправедливо по отношению к двум его сыновьям. Однако
мачеха всегда была добра и щедра к ним, да и мальчики в момент женитьбы их отца
были еще так малы, что считали ее своей матерью.
Лоуренс, младший, с детства отличался болезненностью. Он
получил диплом врача, но довольно быстро оставил медицину и жил дома, в
Стайлзе, лелея честолюбивые литературные амбиции, хотя его стихи никогда не
имели заметного успеха.
Джон, старший из сыновей, какое-то время занимался
адвокатской практикой, но в конце концов тоже обосновался в Стайлзе и стал
вести более приятную для него жизнь сельского сквайра. Два года назад он
женился и привез жену в Стайлз, хотя я подозреваю, что, если бы мать увеличила
ему денежное содержание, он предпочел бы обзавестись собственным домом. Однако
миссис Кавендиш относилась к тому типу женщин, которые любят поступать
по-своему и ожидают, чтобы это всех устраивало. В данном случае она,
разумеется, являлась хозяйкой положения – деньги были в ее руках.
Джон не мог не заметить моего удивления, когда я услышал о
новом замужестве его матери, и довольно мрачно ухмыльнулся.
– К тому же он отвратительный прохвост и
пройдоха! – в ярости крикнул Джон. – Должен сказать, Гастингс, что
это очень осложнило нашу жизнь. А уж Эви… Вы помните Эви?
– Нет.
– О! Наверное, она появилась уже после вашего отъезда.
Это помощница моей матери, компаньонка и вообще мастер на все руки! Эви –
просто молодчина! Нельзя сказать, чтобы она была особенно молода и красива, но
энергии ей не занимать!
– Вы собирались что-то сказать…
– О, про этого типа?… Он появился из ниоткуда, под
предлогом, будто является троюродным братом Эви или что-то в этом роде, хотя сама
Эви не особенно охотно признает это родство. Этот тип абсолютный чужак, что
сразу видно. У него большая черная борода, и он носит лакированные туфли в
любую погоду! Однако мать сразу почувствовала к нему симпатию и взяла его в
качестве секретаря… Вы ведь знаете, она постоянно ведает сотнями всяких
благотворительных обществ.
Я кивнул.
– Ну и, разумеется, за время войны сотни таких обществ
превратились в тысячи! Этот тип, конечно, оказался ей очень полезен. Но вы
можете себе представить, как мы были ошеломлены, когда три месяца назад она
вдруг объявила, что они с Алфредом помолвлены! Он по крайней мере лет на
двадцать моложе ее! Просто-напросто бесстыдная, неприкрытая погоня за
наследством!.. Но что поделаешь – она сама себе хозяйка… и вышла замуж за этого
типа!
– Должно быть, для вас всех ситуация сложилась
нелегкая?
– Мало сказать – нелегкая! Ужасная!
Вот так и получилось, что три дня спустя я сошел с поезда в
Стайлз-Мэри на маленькой нелепой станции, не имевшей никакой видимой причины на
существование, но все-таки примостившейся посреди зеленых полей и сельских
проезжих дорог. Джон Кавендиш ждал меня на платформе и проводил к машине.
– У меня еще осталась капля-другая бензина. Он почти
весь расходуется благодаря повышенной активности матери.
Деревня Стайлз-Сент-Мэри находилась милях в двух от станции,
а Стайлз-Корт располагался приблизительно на расстоянии мили по другую сторону.
Стоял теплый тихий день раннего июля. Глядя на спокойную равнину Эссекса, такую
зеленую и мирную в лучах послеполуденного солнца, я не верил своим глазам, мне
казалось почти невероятным, что где-то недалеко отсюда идет война. Я вдруг
оказался совсем в ином мире.
– Боюсь, Гастингс, вам покажется здесь слишком
тихо, – сказал Джон, когда мы повернули к въездным воротам.
– Как раз то, чего я хочу, дружище!
– О, вообще-то здесь довольно приятно, если вы хотите
вести бездеятельную жизнь. Два раза в неделю я провожу занятия с добровольцами
и помогаю на фермах. Моя жена регулярно работает «на земле». Каждое утро она
поднимается в пять часов доить коров и работает до ленча. В общем, это очень
хорошая жизнь, если бы не Алфред Инглторп! – Джон вдруг резко затормозил и
посмотрел на часы. – Интересно, есть ли у нас время захватить Цинтию?
Пожалуй, нет! К этому времени она уже вышла из госпиталя.