Воспоминания Элизабет Франкенштейн - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Рошак cтр.№ 16

После той ночи я перестала просить показать мне маленьких друзей еще раз.

— Для меня ты принцесса и всегда останешься ею. Это ничего общего не имеет с прозаической наследственной знатностью. Твое благородство заключается в благородстве души, а не в титулах и гербах.

Так леди Каролина отвечала мне, когда я в первый раз заговорила с ней о моих родителях. Естественно, становясь старше, я все настойчивей интересовалась тем, что Розина рассказала ей о моем королевском происхождении. Была в ее рассказе какая-то правда? Кто был мой безымянный отец, о котором я знала только, что он «король Юга»? И кто была моя несчастная мать, которая, как мне помнилось, принадлежала к английскому королевскому дому? Поскольку о своем рождении я знала только по историям, слышанным от безграмотной матери-цыганки, все это могло быть вымыслом. Или все же в моих жилах текла королевская кровь?

Меня удивляло то, с каким пренебрежением моя новая мать отмахивалась от этих вопросов — словно ей были безразличны истории о моем знатном происхождении.

— Возможно, при ее нищенской жизни в таборе, предыдущая твоя мать нуждалась в подобных полетах фантазии, я же в них не нуждаюсь. Видишь ли, милая, я родилась в бедности и знаю, что это такое, — а я жила среди всей этой титулованной знати; видела, как они пьянствуют на обедах, слышала их ядовитые сплетни в салонах, видела, как они всю ночь занимаются такими дурными делами, каких ты при своей молодости даже представить не можешь. Я знаю им истинную цену. Если купить любого из этих принцев за его действительную цену и продать за столько, сколько, как он полагает, он стоит, в результате одной такой сделки можно было бы стать богаче Креза. Поверь, будь ты даже дочерью императора, это ничего не прибавило бы к тому, что говорит о тебе доброта твоего сердца. Всегда помни, что люди, несмотря на то, что повсюду они в цепях, рождены свободными. Перед Небесами все мы равны. Это великий урок нашего века, хотя многим из самых прославленных наших умов еще предстоит его усвоить. Но это произойдет, произойдет! Хоть бы для них пришлось начертать эти слова кровью!

Даже когда я нарисовала по памяти фигуры, украшавшие верхушку герба моего отца, леди Каролина не выразила особого удивления. Небрежно водя пальцем по двуглавому орлу и крылатым львам, неумело изображенным мною, она заметила:

— В жизни тебе, дорогая, придется часто иметь дело с мифическими животными, и они будут намного важней, чем простые геральдические символы.

Как ни странно, мой новый отец проявил большее стремление узнать правду о моем происхождении. Он услышал рассказ Розины, и любопытство его разгорелось.

— Возможно, мы обедали за этим самым столом с твоими тетками и дядьями, сестрами и братьями, — заявил он однажды вечером за обедом.

Такое вполне могло статься. В замке Бельрив не иссякал поток титулованных гостей: для путешествующих знатных особ он служил неким подобием гостиницы на пересечении дорог из Италии, Франции и германских государств. Я не представляла себе, какие дела могли привести их в наш дом; я знала, что часто они на целые часы уединялись с бароном, чтобы обсудить вещи, о которых можно было упоминать лишь за закрытыми дверьми. За обедом я видела рядом принцев, графов и герцогинь, а еще послов, государственных министров и посланников, сновавших между королевскими дворами Европы. Любой из них мог оказаться моим родственником. Многие держали путь из Италии — из самого Милана. Может быть, кто-то из этих гостей был знаком с моим настоящим отцом или матерью или их семействами?

Позже я узнала, что леди Каролина потому не желала выяснять историю моей семьи, что опасалась того, на что я так надеялась, — вдруг к нам заедет кто-нибудь из моего рода. Вдруг барону удастся разыскать их? Не придется ли ей тогда расстаться со мной? По этой причине (как мне позже стало известно) она потребовала от отца торжественно поклясться не наводить в открытую никаких справок обо мне и не высказывать никаких предположений о моем роде, предварительно не посоветовавшись с ней. Он согласился, но это ничуть не умерило его безудержного любопытства, и особенно его занимало мое возможное родство с особами английского королевского дома. «Что, если эта маленькая беспризорница законная претендентка на трон короля Георга? — полушутливо спрашивал он, — Англичане уже смещали слабоумного монарха [15] . Возможно, мы приютили в своем доме будущего представителя английского Просвещения. Ведь это дитя не сможет править хуже Георга Глупого, окажись она на его месте».

Я была слишком мала, чтобы понимать скрытый смысл высказываний барона о политике. Революционное брожение в Европе было далеко от круга моих детских интересов, но я прекрасно понимала, что значит знать своих родителей. Однако со временем, по мере того как уходившие годы делали попытки выяснить мое происхождение все бесплодней и я все более становилась членом семьи Франкенштейнов, история моего происхождения вновь превратилась в облако фантастических домыслов, неизменно далеких от правдоподобия. Я предпочитала думать о себе как о трижды рожденной: первая мать дала мне жизнь, со второй прошло мое детство, с третьей я выросла.

Примечание редактора

К вопросу о происхождении Элизабет Франкенштейн

Мне было чрезвычайно любопытно, что еще можно выяснить о родителях Элизабет Лавенца-Франкенштейн, особо учитывая ее воспоминания о своем знатном происхождении. Итак, летом 1806 года, когда представилась возможность побывать по своим научным надобностям на континенте, я поставил себе задачей воспользоваться случаем и удостовериться, насколько точны детские воспоминания Элизабет. Нельзя было не проверить достоверность ее рассказа о том, что ее отец принадлежал к миланской аристократии и направлялся на войну, когда заехал в табор, чтобы попрощаться с ней. К несчастью, исторические архивы Милана, естественная отправная точка моих расследований, были разграблены и по большей части уничтожены победившими революционными силами, которые, в альянсе с наполеоновскими армиями, учредили Цизальпинскую республику. В той деликатной политической ситуации я не нашел в городе никого, кто захотел бы говорить со мной о членах изгнанного правящего двора, а тем более о своем родстве с ними. Признаюсь, с определенного момента в моих изысканиях я почувствовал, что мой интерес к миланскому ancien régime [16] , похоже, возбудил серьезное подозрение ко мне у революционных властей города и, возможно, поставил под угрозу мою безопасность.

Что до войны, о которой упоминала Элизабет и которую я отнес к началу 1770-х годов, то это был столь беспокойный период династических противостояний в европейской истории, что едва ли было возможно отделить одну войну от другой. В описаниях того времени упоминается, что Миланское герцогство было вовлечено в русско-турецкую войну в качестве вынужденного союзника Австрии; я обнаружил, что в 1773 году герцог направил сына, принца Алессандро, в Крым. На городском кладбище я видел надгробный памятник принцу, умершему год спустя. Кроме этого я не смог найти более никаких свидетельств об этом человеке, ни о его рождении, ни о смерти. В уцелевшей книге миланского кафедрального собора я разыскал запись о бракосочетании Алессандро с дочерью герцога Фарнезе из Пармы за пять лет до своей кончины. Имя его супруги было Джулиана, однако попытки узнать что-либо о ней или ее семействе не увенчались успехом. Что же до имени Элизабет, то оно мне нигде не встретилось.