Химеры Хемингуэя - читать онлайн книгу. Автор: Джонатон Китс cтр.№ 40

Анастасия Лоуренс написала роман, в котором все происходящее безобразно, не оберегая нас ни от физических, ни от психологических подробностей. С кем происходит все это безобразие? Естественно, со всеми, но особенно с ее рассказчиком, мужчиной средних лет. Возможно, детали Первой мировой войны не совсем точны исторически. Возможно, герой-мужчина не всегда убедителен. Но мисс Лоуренс достигла честности, универсальной и безжалостной, той, что запрещена женщинам с тех пор, как мы научились приседать в реверансе. Она сделала это, взяв у общества то, что ей было нужно, включая героя — совершенного сексиста, — и вернула нам его, должным образом исказив, в виде художественного образа.

Конечно, она могла вместо всего этого просто взять и сжечь свой лифчик. Она далеко не первая женщина, отвергающая прошлое: мы были толпой повстанцев по крайней мере с 60-х, систематически сокрушали любые барьеры, возводимые обществом для нашего усмирения. По необходимости мы действовали, как бунтующие рабы, дабы все-таки стать хозяевами собственной судьбы. Мы завоевали нашу свободу. Но что нам с нею делать? Мы пользовались ею, чтобы топтать уже поверженный мир, будто все-таки оставались рабами, вселяя в самих себя мужество для борьбы с преступлениями, которые нашими же стараниями сегодня стало невозможно совершить. Нет ничего безопаснее насилия, удобнее положения жертвы. К счастью, сейчас есть мисс Лоуренс, чтобы устыдить нас и подтолкнуть к сверхнезависимому поведению.

Если Анастасия Лоуренс не подстрекатель и не жертва, кто же она? Мы почти не знаем подробностей ее жизни. Из таблоидов нам известно, что она родилась и спокойно выросла в Нью-Лондоне, штат Коннектикут, и что она недавно бросила изучение английского языка в Университете Лиланда и вышла замуж за своего менеджера, бизнесмена из Сан-Франциско по имени Саймон Стикли. Обычная привлекательная белая женщина, принадлежащая к верхушке среднего класса, воплощение Американской Мечты образца года 1950-го. А еще она автор Великого Американского Романа.

Эти явления отнюдь не противоречат друг другу. Напротив, воплотить Американскую Мечту образца 1950 года — чуть ли не самое замечательное, чего может добиться современная женщина. В отличие от тех из нас, кто щеголяет мышцами и шрамами и разглагольствует об освобождении, она живет свободной жизнью — той жизнью, что доставляет ей удовольствие.

Отсюда и роман. «Как пали сильные» — книга, которую просто не могла бы написать женщина, не уверенная в собственной индивидуальности и праве на место в обществе, на которое она претендует. Она устроила все, как ей было нужно, чтобы спокойно заниматься творчеством, не заботясь о прошлом, и даже — вот нахальная девка! — потребовала, чтобы издатель не смел менять в тексте ни единого слова. Люди называют Анастасию Лоуренс вторым Хемингуэем. В этом кроется больше правды, чем может показаться на первый взгляд: поступая на равных с ним, она и оказалась с ним на равных. Поступая на равных со всеми мужчинами, она оказалась равной им — поистине равной.

Она наивна. Любой, кто считает, будто может написать, что хочет, без оглядки на историю, традиции, опыт, жанры и их гендеры, должен быть на редкость неискушен. И вы, и я, все мы прекрасно это знаем. Мы знаем все. Но читатель вспомнит ветхозаветную историю о Моисее и о том, почему Бог не пустил его в Землю обетованную: как и Моисей, мы слишком хорошо помним старую жизнь, слишком неизгладим ее отпечаток, чтобы мы могли войти в новую. Если Анастасия Лоуренс обязана своим шансом тем из нас, кто пришел до нее, мы обязаны ей будущим, которое сами сделали для нее возможным.

Так что позвольте мне окончательно расставить все точки: роман «Как пали сильные», грубый и простой, забывший о своем подлинном наследстве, и есть самое подлинное выражение того наследства, какое только может вообразить ваша покорная старая феминистка новой школы. И это к тому же один из лучших дебютов, которые она когда-либо читала.

К утру понедельника «Как пали сильные» стали политической валютой походов на Вашингтон, и пока Анастасии не было в стране, на ее имя ссылались бесчисленные реформаторские движения и контрдвижения, извлекавшие из этого имени выгоду во время своих телевыступлений по таким разным поводам, как прожиточный минимум, реформа финансирования избирательных кампаний и основание палестинской автономии в Майами. Вы без труда вспомните, что Сильвия Шварцбарт выступала на всех ток-шоу так, словно была близкой подругой Стэси, отчего желтая пресса изошла намеками на лесбийскую связь между ними; это, естественно, привело к тому, что несколько библиотекарей из Миссисипи пустили книгу на макулатуру, обнаружив в ней тонко замаскированную гомосексуальную порнографию, после чего Американская коалиция любви мужчин и мальчиков с энтузиазмом приняла Анастасию за свою. В качестве акта возмездия совет директоров этой организации, помимо всего прочего, уволил библиотекаря-натурала; тот в свою очередь покинул город, запустив на Манхэттене волну протеста, самым существенным последствием коей стал новый рост продаж «Как пали сильные».

Фредди Вонг оказался в центре этого бесчинства — точнее, его такси застряло в толпе, благодаря чему он опаздывал на второй запланированный выход в эфир в передаче «По утрам в десять», одном из ежедневных телешоу, вынуждавших его в последнее время постоянно колесить по центру. Он уже несколько раз пытался переложить эту повинность на одну из двух ассистенток редактора, которыми его наградили за приобретение «Как пали сильные», — обе блондинки, строго одеты и помешаны на телевидении, — но каждый раз вмешивалось руководство «Шрайбера».

— Пусть они редактируют твоих авторов, — говорил ему генеральный директор, его новый приятель, — ты нам нужен для дел посерьезнее.

Так что он правил тексты в такси, разъезжая в таком гриме, что водители принимали его за ведущего программы новостей или, по меньшей мере, за внеурочного трансвестита. В любом случае ему задавали больше вопросов, чем хотелось бы, из-за чего жизнь в эфире, по существу, ничем не отличалась от жизни вне эфира, и единственной его отрадой оставались лифты. Увы, даже это было мимолетно. В плену у современной гидравлики сорок этажей пролетают быстро. Шестьдесят секунд максимум. Продолжительность рекламы «Мэйтаг» или «Мет Лайф». Еще одна запрограммированная минута дня, сегментированного, как программа передач в «ТВ-гиде».

Если вы думаете, что всех задерживал лишь хаос в центре, вы не понимаете сверхчеловеческой власти телевидения. Наденьте шлем, возьмите полицейскую дубинку, и они забьют вас до смерти, но стоит повесить на плечо камеру — и даже свободные радикалы начнут прихорашиваться. Забудьте о пятнадцати минутах славы: в наш век у каждого есть пятнадцать секунд аналитического прогноза в новостях.

Но это не значит, что они будут мирными все остальное время. Вокруг под проливным дождем люди толкали такси Фредди, будто хотели перевернуть.

— Твою мать анестезия хлором как спятили синие, — сплюнул водитель. — Видали?

Фредди не ответил.

— Анестезия хлором! Как спятили синие! Видали!

— Боюсь, я вас не понимаю.

Таксист включил радио. «…Продолжающиеся волнения в центральной части Манхэттена. Ответственность на себя взяли двадцать шесть различных организаций, включая „Общество гегемонии“, „Первыми — леди“, „Унибомбардиров“ и „Бильярдный зал на Третьей авеню“, все они упоминают Анастасию Лоуренс как свою…» Он вырубил радио.