Голливуд - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Буковски cтр.№ 48

— Лопай, что дают. Второй раз нас сюда не пригласят.

Я посмотрел на публику. Она произвела на меня то же впечатление, что и народец внизу.

— Интересно, что это за парень? — спросил я.

Он быстро вернулся с парой бутылок, открывалкой и чистыми стаканами.

— Большое вам спасибо, — сказал я.

— На здоровье, — ответил он. — Я читал вашу колонку в «Лос-Анджелесской свободной прессе».

— Судя по вашему возрасту, это невозможно.

— Дело в том, что мой отец был хиппи. Я нашел газету в его бумагах, когда он завязал с этим делом.

— А как вас зовут?

— Карл Уилсон. Это мой ресторан.

— Вот оно что! Еще раз спасибо за хорошее вино.

— Пейте на здоровье. Если захотите еще, дайте мне знать.

— Непременно.

Он ушел. Я открыл бутылку и разлил вино по стаканам. Мы пригубили. Действительно, вино отменное.

— Слушай, — спросил я Сару, — а кто все-таки эти люди и чем они отличаются от тех, что внизу?

— Да те же самые. Просто эти поудачливей. В смысле денег, карьеры, семьи. Они имеют привычку тащить за собой в бизнес своих друзей и родственников. Талант, способности — дело десятое. Я, наверно, выступаю как ханжа, но именно так все и обстоит.

— Вот почему даже так называемые лучшие фильмы кажутся мне дерьмом.

— И ты предпочитаешь смотреть на лошадок.

— Еще бы.

Подошел Джон Пинчот.

— Господи! Ну и публика! Меня будто в дерьме вываляли!

Я рассмеялся.

Потом подошла Франсин Бауэрс. Она чувствовала себя как рыба в воде. Свершила свой кам-бэк.

— Ты была хороша, Франсин, — сказал я.

— Да, — подтвердил Джон.

— Волосы распустила, да? — спросила Сара.

— Не слишком?

— Ничуть, — успокоил ее я.

— Эй, — спохватилась Франсин. — А что это у вас за вино? Похоже, что-то приличное.

— Попробуй, — я плеснул ей в стакан.

— И мне, — попросил Джон.

— Где это вы раздобыли? — не отставала Франсин.

— Отец хозяина был хиппарем. Они оба читали «Лос-Анджелесскую свободную прессу». Я там вел колонку. «Заметки неандертальца». Потом мы постояли молча. Говорить было не о чем. Кино кончилось.

— А где Джек Бледсоу? — спохватился я.

— А, — ответил Джон, — он на такие штуки не ходит.

— А я хожу, — вставила Франсин.

— И мы ходим, — подхватила Сара.

Потом мы обменялись поклонами с соседней компанией.

— Тебя хотят проинтервьюировать для «Муви Миррор», Франсин.

— Разумеется, — ответила Франсин. — Извините, — кивнула она нам. Она отошла, величественная и гордая собой. Она мне нравилась. Мне нравились все, кого спихнули вниз, а они сумели подняться.

— Ступай с ней, Джон, — сказала Сара. — Она будет чувствовать себя уверенней.

— Может, и мне пойти, Сара?

— Нет, Хэнк, ты все испортишь. И не забывай, ты стоишь всего тысячу долларов.

— Что верно, то верно.

— Ладно, — сказал Джон. — Пойду.

И он пошел вслед за ней.

Ко мне подошел молодой человек с диктофоном.

— Я из «Гералд экзэминер». Веду колонку «Поговорим». Как вам понравился фильм?

— А у вас есть тысяча долларов? — спросила Сара.

— Пустяки, Сара, пускай спрашивает.

— Итак, как вам понравился фильм?

— Выше среднего. Фильмы, получающие награды академии, к концу года никто уже не вспоминает. А этот будут долго крутить, больше всего в арт-хаузах. И по телевизору будут показывать, если все мы будем живы.

— Вы действительно так думаете?

— Да. И чем дольше будут его катать, тем больше потаенных смыслов будут в нем откапывать. Которых никто и не думал вкладывать. Недооценка и переоценка — норма нашей жизни.

— И алкаши так говорят?

— Говорят, пока их не замочат.

— Значит, вы даете фильму высокую оценку?

— Дело не в том, что он так хорош. Просто другие еще хуже.

— А какой из виденных вами фильмов вы считаете самым лучшим?

— «Голова-ластик».

— «Голова-ластик»?

— Да.

— А второй в вашем списке?

— «Кто боится Вирджинии Вульф?».

Туг вновь появился Карл Уилсон.

— Чинаски, там внизу парень к вам рвется. Говорит, знакомый. Какой-то Джон Голт.

— Впустите его, пожалуйста.

— Благодарю вас, Чинаски, — сказал посланец «Гералд экзэминер».

— К вашим услугам.

Я откупорил вторую бутылку и налил нам с Сарой. Сара умеет замечательно держаться. Язык у нее развязывается, только когда мы остаемся наедине. И при этом пустяков она не болтает. Но вот появился Джон Голт. Большой Джон Голт. Подошел к нам.

— Мы с Хэнком никогда не ручкаемся, — улыбнулся он. — Привет, Сара. Следишь за своим малышом?

— Да, Джон.

«Черт, — подумал я, — как много хороших ребят носит это имя — Джон».

Не выходят из моды эти библейские имена. Джон, Марк, Питер, Пол. Иоанн, Марк, Петр, Павел.

Выглядел Большой Джон Голт отменно. В глазах у него появилась благость. Благость нисходит на лучших из нас. На бескорыстных. Бесстрашных. На тех, кто не рвется в первачи.

— Отлично выглядишь, старина, — сказал я ему.

— И ты смотришься лучше, чем двадцать пять лет назад, — ответил он.

— Результат хорошего ухода, Джон.

— Витамины и здоровая пища, — добавила Сара. — Ни грамма красного мяса, никакой соли и сахара.

— Если так пойдет и дальше, Джон, глядишь, и книжки мои станут продаваться.

— Они всегда будут продаваться, Хэнк. Они доступны любому ребенку.

Большой Джон Голт. Черт побери, как же здорово он мне помог. Работая на почте, я захаживал к нему в дом, и это заменяло мне еду, сон и все прочее. Он жил на содержании у одной дамы. Дамы всегда поддерживали Большого Джона. «Хэнк, мне нельзя работать, я делаюсь несчастным. А мне хочется быть счастливым», — говаривал он.

На кофейном столике, у которого мы сидели, всегда стояла плошка, до краев наполненная пилюлями и таблетками. Угощайся.

Я сидел и сосал их, как конфетки. «Хэнк, этот кругляк тебе чердак раздербанит. Кому здорово, а кому хреново».