Лжедмитрий Второй, настоящий - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Успенский cтр.№ 10

Дальние города особо не беспокоили. Времени было в обрез, да и татары уже были татары не те. К этим временам бивали их не однажды. Все-таки вызвали дружину и полки из Новгорода. Пусть будут.

Накануне Годунов через казаков получил письмо от Бибикова. В нем фразами, разбитыми переносом, сообщалось, что хан точно идет на Литву, а не на Москву. И что накануне ясновидцы предсказали ему полную удачу. Отчего у хана прекрасное настроение.

Настроение у самого Годунова сразу улучшилось, и уверенность в успехе в этом огромном противостоянии татарам резко возросла. Она передавалась всем окружающим, в том числе семье царя.

От Оки прискакали казаки, сказали, что хан с большой ратью движется к Москве, а не к Серпухову.

Поэтому на большом совете порешили стягивать полки к самой Москве, чтобы хан не мог обойти их или разбить.

Когда за спиной у армии большая крепость, в которой можно укрыться, армия чувствует себя гораздо спокойнее.

К войскам выехал сам царь. В сопровождении Мстиславского блеклый Федор ехал на маленькой спокойной лошади: бояр, воевод, дворян лично жаловал, а целый рой священнослужителей раздавал благословления направо и налево.

Прискакал с Оки стрелецкий голова Колтовский и объявил, что хан перешел Оку и уверенно направляется к Москве. Ночевал он в Лопасне. Татар идет рать огромная, даже наемники у них есть с артиллерией.

Мстиславский по сговору с Годуновым выслал легкий отряд тульских и смоленских боярских детей с луками и пищалями к реке Пахре сбивать татар с переправы.

Ничего из этого не вышло. Татары сделали засаду и сбили сам отряд. Побили детей боярских, многих взяли в плен. Воевода Бахтеяр-Ростовский, раненный, едва успел ускакать в поля. Конь у него был спорый.

Мстиславский тогда решил больше травлей татар не заниматься, а споро стягивать все силы к Коломенскому.

Войска подтянулись и выстроились перед Даниловым монастырем. Сзади был обоз со всем необходимым, запасным оружием: луками, стрелами, саблями, пищалями; конечно же, с провиантом, питьевой водой в большом количестве и всяким лекарским снаряжением, необходимым для битвы.

Запаздывал только Новгородский полк. Заплутал где-то возле Серпухова. А может, полк нарочно не очень-то спешил. Еще не забылась обида новгородцев на Ивана Грозного, – родителя нынешнего царя, за его кровавую расправу над городом.

В чистом поле споро были собраны два гуляй-города с артиллерией на помостах с прорезями для пищальных стрелков, со всеми военными припасами. Города эти обычно перевозили в разобранном виде на телегах, и несколько плотников-пушкарей собирали их в течение полудня на нужном месте.

Решили сделать сюрприз для татар, секретное оружие: катай-город. Смастерили площадку деревянную на крепких тележных колесах, поставили на нее три заряженные пушки с фитилями. И хорошо расчистили дорогу вниз, к предполагаемым татарам.

Утром в воскресенье подошел к Москве хан. Без всяких переговоров его люди стали задирать передовые полки русских.

Сходились на большом поле в бою и целые отряды, и отдельные всадники. Русские выпускали вперед профессионалов – литовцев и немцев с мушкетами. Изрядное количество крымцев они положили на траву.

Удало показал себя Федор Никитич Романов. Два раза выскакивал он на горячем черном коне к дерущимся, проскакивал сквозь дыру в цепи и саблей с ходу снимал одного из татар. Не останавливая коня, по дуге разворачивался и на обратном скаку снимал другого.

Татары заметили яркого и ладного мурзу, делающего столь рискованные рейды. И в следующий его заход уже несколько всадников его караулило. Очень им хотелось добыть такого князя, такого коня, такое оружие.

Едва князь проскакал сквозь цепь, за ним уже бросилось четверо всадников на быстрых низких конях.

Но князь знал, что делает. Вдогонку за этими четырьмя уже шли, разбрасывая копытами по сторонам мягкую июньскую землю, пятеро княжьих людей. И эти пятеро сняли четверых, гнавшихся за князем.

Московия очень обрадовалась.

Эдакая травля крымцев с русскими шла полдня.

Казым-Гирею это не нравилось. Ситуация была нелепая.

Обычно Орда встречалась с русскими полками в открытом поле. Татары всегда применяли одну тактику. Они выходили на русские полки большой силой в центре, а потом заходили клиньями в спину и, разбив на части, уничтожали русских.

Привыкли они и осаждать города. Возили с собой осадные машины, тараны, машины, стреляющие огнем. И не было города, который они не могли бы взять штурмом.

Но сейчас здесь под Москвой все для крымцев получалось нелепо. Обойти войско и вдарить клиньями в спину было нельзя. За полками стоял большой город. С артиллерией на башнях, с отрядами стрельцов, которые могли выйти из любых ворот в любое время и ударить по татарской коннице.

Осаждать город тоже было невозможно – перед городом стояло войско. В нужное время оно сделает любой маневр. И ударит в самое слабое место Орды.

А тут еще случилось совсем неожиданное. Одна из гуляющих крепостей вдруг поехала вперед. Это было неожиданностью даже для многих русских.

Пологий наклон от города был ровным, без помех, если не считать убитых всадников. И эта страшная многометровая колымага с пушками и горящими фитилями двинулась в центр татарского войска, сминая своих и чужих.

Когда махина, разламываясь и ломая все, подъехала ближе к татарве, пушки стали стрелять самопально.

Вышло как нельзя лучше. Так они грохнули, что и нашим страшно стало. Татарские кони бросились врассыпную, роняя всадников.

Большая брешь получилась в крымском войске.

Тут еще где-то в стороне возник опоздавший новгородский полк. Воевода Прозоровский то ли от большого ума, то ли от полного его отсутствия на ходу перестроил полк в боевой порядок и буром попер на Орду.

Ордынцы сначала приняли полк за своих, за татар, возвращавшихся с грабежа Рязани. Потом поняли, что это не так, что это русские и что они делают самое страшное – бьют клиньями в тыл.

И началась паника.

Казым-Гирей бросился спасаться первым. За ним рванули другие тьмы и тысячи в полном беспорядке.

За ханом отослали скорые полки, но нигде его не могли догнать. Успевали только разбивать один за одним отряды, прикрывавшие его отход.

Успех был полный.

* * *

Десятого июля приехал из Москвы стольник Иван Никитович Романов. Подал князю Мстиславскому и Борису Годунову золотые деньги. И другим воеводам золотые были розданы.

Еще Годунов получил шубу в тысячу рублей и дорогой золотой сосуд, который был взят у Мамая еще при Куликовской битве.

А Мстиславскому была передана опала за то, что в письмах к государю он писал только свое имя, не упоминая о конюшем боярине Борисе Федоровиче Годунове.