Враг Божий - читать онлайн книгу. Автор: Бернард Корнуэлл cтр.№ 63

Гвиневера родила ему только одного сына. Кайнвин утверждала, что либо они спят порознь, либо Гвиневера пользуется женской магией, чтобы избежать зачатия. В каждой деревне есть старуха, которая знает, какие травы помогают не забеременеть, как и те, что вызывают выкидыш или лечат болезни. Артур наверняка хотел бы иметь много детей – он их обожал и особенно радовался, когда приезжал к нам вместе с Гвидром. Артур и его сын веселились с дикой ватагой оборванных, лохматых ребятишек, которые беспечно шныряли по Линдинису, избегая только злобного, вечно недовольного Мордреда. Гвидр возился с нашими тремя дочерьми, тремя Раллиными и двумя десятками детей слуг и рабов. Они разыгрывали сражения либо вешали выпрошенные у взрослых плащи на большую грушу в саду и устраивали там дворец со своими интригами и ритуалами – все как у взрослых. У Мордреда была своя компания, постарше – сплошь мальчишки, сыновья рабов, – и другие забавы. До нас доходили слухи об их бесчинствах – где-то украли серп, где-то подпалили стог или соломенную кровлю, порвали сеть или повалили новую изгородь. Позже стали жаловаться, что они бесчестят крестьянских девушек. Артур слушал, ужасался, шел поговорить с королем, но ничего добиться не мог.

Гвиневера редко бывала в Линдинисе, хотя я, разъезжая по Артуровым делам, нередко оказывался в Зимнем дворце и там частенько ее встречал. Гвиневера держалась со мной учтиво, как, впрочем, мы все в то время, когда Артур создавал свое братство. Этой мыслью он впервые поделился со мной в Кум Исафе, а теперь, в мирные годы после битвы под Лондоном, начал претворять замысел в жизнь.

Даже и сейчас при упоминании Круглого стола некоторые старики еще вспоминают ту давнюю попытку положить конец раздорам и смеются. "Круглый стол", разумеется, было не официальное наименование, а что-то вроде прозвища. Сам Артур хотел наречь лигу "Братством Британии", что звучало гораздо громче, однако название не прижилось. Помнят (если помнят) Круглый стол и наверняка забывают, что его целью было всеобщее примирение. Бедный Артур. Он на самом деле верил в братство, и если бы объятия и поцелуи могли принести мир, тысячи убитых были бы сейчас живы. Артур и впрямь хотел изменить мир при помощи любви.

Братство Британии собирались провозгласить в Дурноварии, в Зимнем дворце, на следующий год после того, как Леодеган, отец Гвиневеры, изгнанный король Хенис Вирена, скончался от морового поветрия. Однако тем летом в Дурноварию снова пришла чума, и Артур перенес общий сбор в недавно отделанный Морской дворец. Куда удобнее было бы собраться в Линдинисе, в тамошнем вместительном дворце, но Гвиневере, видимо, захотелось похвастаться своим новым жилищем. Без сомнения, ей приятно было видеть, как неотесанные волосатые воины бродят по тенистым римским аркадам и богато отделанным комнатам. Она словно говорила: "Эту красоту вы призваны защищать", хотя и предпочла разместить в заново отделанной вилле как можно меньше народа. Мы встали лагерем снаружи и, сказать по правде, чувствовали себя там намного лучше.

Кайнвин приехала со мной. Она была еще очень слаба после третьих, тяжелых родов и смерти новорожденного мальчика, однако Артур настоял на ее приезде. Он мечтал собрать всех британских правителей, и хотя от Гвинедда, Элмета и других северных королевств никто не явился, многие влиятельные люди не испугались долгого пути. Прибыли Кунеглас Повисский, Мэуриг Гвентский, принц Тристан из Кернова и, разумеется, Ланселот. Каждый король привез с собой приближенных, друидов, епископов и военачальников, так что на холме у дворца раскинулся обширный стан. Девятилетний Мордред приехал с нами, и Гвиневере скрепя сердце пришлось разместить его во дворце вместе с другими королями. Мерлин остался дома: сказал, что слишком стар для такой чепухи. Галахад был назначен герольдмейстером братства; подобно Артуру, он свято верил в эту затею.

Я, конечно, не говорил Артуру, что с самого начала сомневался в успехе его начинания. Он считал, что мы поклянемся друг другу в мире, вражда уляжется, и ни один из членов Братства больше не поднимет на другого копье. Увы, сами боги, казалось, насмехались над его усилиями: в день торжества небо с рассвета хмурилось, хотя дождь так и не пошел, и Артур в своем ребяческом оптимизме объявил это добрым предзнаменованием.

Церемония проходила в большом саду между двумя недавно выстроенными аркадами, на зеленом, обращенном к заливу склоне. Аркады завесили знаменами, и два хора исполняли торжественный напев для создания соответствующего духа. В северном конце сада, ближе к большой сводчатой двери во дворец, поставили стол. Он был круглый, но никто не предавал этому символического значения – просто его легче всего было вынести на улицу. Стол был не очень большой, примерно в размах рук, но, как сейчас помню, очень красивый – римский, разумеется, из полупрозрачного камня, с искусно вырезанным изображением крылатого коня. Одно крыло рассекала трещина; тем не менее мы все восхищались столом и дивились крылатому коню. Саграмор сказал, что сам ни разу таких не видел, но крылатые кони действительно водятся в далеких краях за песчаным морем – уж не знаю, можно ли ему верить. Саграмор женился на своей рослой саксонке Малле, и у них подрастали двое сыновей.

Всем, кроме королей и принцев, оружие пришлось оставить в лагере. Меч Мордреда лежал на столе, а поперек него покоились клинки Ланселота, Мэурига, Кунегласа, Галахада и Тристана. Один за другим мы выходили вперед – короли, принцы, вожди и военачальники – возлагали руку на мечи и клялись в мире и вечной дружбе. Кайнвин одела девятилетнего Мордреда во все новое, подстригла и расчесала его жесткие волосы, чтоб не торчали щеткой, но он все равно выглядел несуразно, когда ковылял к столу, чтобы произнести клятву. Впрочем, должен признать, что, кладя руку на мечи, я вполне проникся торжественностью минуты; как и большинство собравшихся, я намеревался держать данное слово. Разумеется, клятву приносили только мужчины; женщины наблюдали за церемонией с террасы над сводчатой дверью. Присяга растянулась надолго. Первоначально Артур собирался принимать в братство только тех, кто воевал против саксов, но потом расширил круг избранных и включил в него всех, кого смог заманить. Сам он присягнул последним, после чего произнес речь о священности нашего обета и о том, что, если кто-нибудь преступит клятву, общим долгом будет покарать нарушителя. Потом велел всем обняться, а следом, конечно, начался пир.

Впрочем, на этом основная часть церемонии не закончилась. Артур внимательно следил, кто с кем не обнялся, после чего начал вызывать уклонившихся в большой зал для примирения. Сам он подал пример, обнявшись с Сэнсамом и Мелвасом, бывшим королем белгов, которого сослал в Иску. Мелвас неуклюже расцеловался с Артуром, а через месяц умер, отравившись испорченными устрицами. Рок, как любил говаривать Мерлин, неотвратим.

Все эти примирения задерживали пир, который должен был начаться в большом зале, куда Артур приглашал бывших недругов. Тем временем мед выносили в сад, где усталые воины гадали, кого затребуют следующим. Я знал, что меня вызовут точно, потому что во время всей церемонии упорно сторонился Ланселота. И впрямь, Артуров слуга Хигвидд разыскал меня и позвал в большой зал. Мои опасения оправдались: Ланселот и его присные были уже там. Артур пригласил и Кайнвин, а чтобы ей было спокойнее – Кунегласа. Мы трое стояли в одном конце зала, Ланселот и его люди – в другом. Артур, Галахад и Гвиневера восседали на помосте, где уже стоял пиршественный стол. Артур широко улыбнулся.